Христианство в Китае: история и современность

В 1815 г. в Сычуани, где уже с 1810 по 1812 год было привлечено к суду 2 тыс. семей католиков, был арестован и казнен апостолический викарий француз–иезуит Габриель Дюфрес [192] . Голову казненного выставили на шесте и провезли по тем деревням, где жило наибольшее число обращенных в новую веру китайцев. В том же году в провинции Хунань были арестованы и затем казнены итальянец–францисканец Дж. Лантруа де Триор [193] и несколько китайцевхристиан [194] . В 1811 г. все миссионеры, официально не состоявшие на службе, были высланы из Пекина [195] .

192

Миссионерская деятельность в провинции Сычуань контролировалась членами Парижской иностранной миссии (Missions Etrangeres de Paris). Дюфрес прежде уже арестовывался за миссионерскую деятельность во время антихристианской кампании 1785 года, но эдиктом императора Цяньлуна был помилован, а положенное по китайскому законодательству пожизненное заключение ему заменили на высылку из страны. Он вынужден был выехать на Филиппины, однако через несколько лет тайно вернулся в Сычуань. Остальных 38 арестованных в провинции христиан приговорили к ссылке: иностранцев выслали из страны, а большинство арестованных китайцев сослали в Или (Синьцзян).

193

Арест произвели по доносу одного из местных жителей, принявшего о. Лантруа за члена секты Байляньцзяо (Учения Белого лотоса) из-за его необычного одеяния. Последователи Учения Белого лотоса считались организаторами масштабного протестного движения (1796–1804), с трудом подавленного за десять лет до описываемых событий. По сообщению М. Ламьо, миссионера в Пекине, состоявшего на должности переводчика при Императорском секретариате (Нэйгэ), губернатор Хунани подавал прошение императору о помиловании Лантруа, однако прошение было отклонено.

194

Третьей жертвой из числа европейских миссионеров был 73–летний иезуит Августин Фохара, который скончался во время допроса.

195

Российский генконсул на Филиппинах П. Добель писал: «К Христианской Вере Правительство имеет особое отвращение и опасение, считая оную как бы язвою. И поэтому все, исповедующие оную, должны хранить сие в величайшей тайне, ибо подвергаются ужасному гонению». См.: Добель Петр. Путешествие и новейшие наблюдения в Китае. Ч. 1. СПб., 1833. С. 210.

Существовала версия, что данные репрессии были спровоцированы португальцами, боровшимися против представителей других стран. Позднее, в 20–х годах XIX века, руководство миссий в Пекине было представлено только португальцами Францисканского ордена. Бэйтан возглавлял португалец Гау (Гэ–лое) [196] , назначенный бразильским правительством пекинским епископом, но не утвержденный Папой. Аббатом Наньтана был Рибейра (Ли–лое). Португалец Ферейра (Фу–лое), имевший китайскую ученую степень и чиновничий ранг, работал в Астрономической академии. Изгнание европейцев привело к тому, что на руководящих постах появились китайцы. Например, начальником миссии был воспитанник францисканского монастыря китаец по имени Петр Буржуа, дядя которого учился миссионерскому делу в Европе. По некоторым данным, в 1820 г. в Китае было до 20 иностранных миссионеров и около 80 священников–китайцев, которые удовлетворяли духовные потребности 215 тыс. местных христиан. Исследователи отмечают: «Между 1784 и 1820 годом только 28 католических священников прибыли в Китай…» [197] .

196

Гау или Гао Сера покинул Пекин в 1827 г.

197

Beeching J. The Chinese Opium Wars. San Diego — New York — London, 1977. P. 57.

В 1812 г. был закрыт Дунтан, а в 1826–м и Бэйтан. В 1827 г. Русская миссия похоронила последнего францисканца, а в 1838 г. в Пекине скончался последний миссионер–астроном епископ Пире (Pires) [198] .

Несмотря на все репрессии и ограничения, католическая община в Китае не исчезла. Во время своего посещения Пекина в 1830–1831 г. российский ученый О. М. Ковалевский писал: «В числе окружавших нас находился один китаец римско–католического исповедания… По словам его, в Пекине считается до 30 000 католиков и немало духовенства из природных китайцев, которые секретно в домах совершают богослужения на латинском языке. В Шаньсийской губернии живет тайно один епископ, которого чуть не открыло правительство, и токмо высшие чиновники, опасаясь жесточайшего наказания за таковую терпимость в своем окружении, успели отвратить дальнейшее пагубное исследование. Мне самому случилось в короткое время видеть немало китайцев, довольно твердых в вере и хорошо знающих латинский язык» [199] .

198

Его похоронили русские миссионеры. Право на Наньтан Пире передал Православной миссии, в том числе библиотеку в 6 тыс. томов. После 1860 г. русские вернули храм и библиотеку католическим миссионерам.

199

См.: Россия — Монголия — Китай: Дневники монголоведа О. М. Ковалевского. 1830—1831 гг. С. 42.

Интересные замечания относительно итогов католической миссионерской деятельности в этот период сделал православный миссионер Софроний Грибовский: «А хотя б Европейские веропроповедники гораздо более могли способствовать Манджурам в их просвещении касательно их политики и нравственности, однако они за непристойное почитают, дабы присылаемые от данников Князей к императору всей подсолнечной (как мыслит, по крайней мере, наружно говорит сие Правительство) люди, для показания Китайцам некоторых наук и художеств, могли преподавать какие либо политические, или нравственные, правила, а посему веропроповедники употребляются только на обучение Китайцев и Манджуров математике и прочих художеств, хотя, по нерадению учеников, а вероятно и по хитрости их учителей, до сих пор не видно, дабы кто из Китайцев, или Манджуров, в математике, музыке, живописи, в часовом мастерстве, медицине, надлежащий успех показал. Европейские веропроповедники Китайцев обучают только починять часы, а не вновь делать; а посему никто из Китайцев новых часов не умеет делать. Политика же и нравственность к Европейским веропроповедникам не надлежит; но они и сами весьма во многом обязаны тамошним обычаям сообразоваться» [200] .

200

Софроний. Известие о Китайском, ныне Манджуро–Китайском государстве. М., 1861. С. 2–3.

Таким образом, в эпоху Мин и Цин в Китае активно распространялось католичество. Католические миссионеры, в первую очередь иезуиты, внесли заметный вклад в развитие китайского государства и китайской культуры, а также стали главными посредниками во взаимоотношениях между странами Запада и Китаем. Католичество, чаще всего адаптированное к китайской культуре, нашло своих приверженцев среди различных социальных слоев этой страны. Принимали христианство как представители интеллектуальной элиты, так и наиболее обездоленная часть китайцев [201] . Жизнеспособность китайского католичества была подтверждена фактом его сохранения в годы репрессий, католичество Китае не исчезло и в период почти полного отсутствия европейских миссионеров.

201

В КНР на современном этапе «официально» не признается «масштабного распространения» католичества в Китае до середины XIX века. См.: Религия и свобода совести в Китае. Пекин, 1997. С. 2.

1.3. Православие в Китае

Первыми православными в Китае, очевидно, были пленники и добровольцы из Восточной Европы и Западной Азии, служившие династии Юань. В исторических документах есть упоминания об отрядах кипчаков (половцев), азов (алан) и русских, проживавших в районе Пекина. Например, среди азов называются Негулай, Елия, Коурги, Димидир. В китайских документах за 1330 г. упоминается Сюань чжун Улосы Ху вэй цинь цзюнь (Охранный полк из русских, прославляющий верность). В истории династии Юань за 1330–е годы неоднократно упоминается о прибытии русских в Пекин и существовании этого полка. В эпоху Мин следы русских в Китае теряются, новая национальная династия переселила иностранных солдат с границы вглубь страны, где, очевидно, последние и ассимилировались. Высказывались предположения, что китайцы, потомки православных, пополнили христианские католические общины, возникшие в XVI-XVII веках.

В XVII веке в Китае вновь появляются выходцы из Русского государства, а в Пекине формируется своеобразная община русских китайцев. Во время войны за Амур часть взятых в плен или перешедших на службу китайскому императору казаков отправили в столицу и зачислили в служилое восьмизнаменное сословие [202] , из которого формировалась гвардия цинского Китая. Русских, служивших в Пекине, принято называть албазинцами по названию главного русского города на Амуре -Албазина [203] . Албазинцы жили в северо–восточной части Пекина -в «Березовом урочище». Там же для них была преобразована под православную церковь (Святого Николая) буддийская кумирня [204] . В 1730 г. эта церковь была разрушена землетрясением, затем вновь отстроена и в 1732 г. освящена во имя Успения Богородицы, но по традиции продолжала называться Никольской. На пустыре за городскими стенами албазинцам было отведено место для кладбища. В дальнейшем в Пекин продолжали попадать русские пленные и перебежчики [205] . Русских в Пекин доставляли довольно часто, например в 60–х годах XVIII века с границы привезли несколько десятков человек, но уже в 1779 г. императорским указом было запрещено принимать русских беглецов.

202

Привилегированное военно–служилое сословие в Цинском Китае, к которому было приписано все маньчжурское население империи, часть монгольского населения, а также китайцы, перешедшие на службу маньчжурам в период династии Мин.

203

Формирование русской роты в маньчжурском желтом с каймой знамени началось еще в 40–х годах XVII века. В ее состав включали русских подданных, захваченных на Амуре. Первый командир роты бывший русский подданный Улангэли перешел на китайскую сторону, вероятно, еще в 1649 году. Уже в 1654 г. роль переводчика при принятии российского торгового каравана в Пекине играл перебежчик А. Русланов. В 80–х годах XVII века маньчжуро–китайская армия пришла в Приамурье и осадила Албазин. Маньчжуры пытались привлечь казаков на свою сторону, китайский император Канси в своем послании к защитникам Ал–базина писал: «… и те ваши люди сдались на мое имя 29 человек, и я их много пожаловал и ни единого человека не казнил». Во время осады Албазина было захвачено в плен или перешло на службу маньчжурам от 40 до 150 человек, часть из которых была определена в русскую роту в Пекине. Албазинцы, как и прочие знаменные в Пекине получили казенные квартиры и были поставлены на денежное и рисовое довольствие. Солдатам и офицерам выделялось по наделу пахотной земли.

204

Церковь Св. Николая китайцы называли Лоча мяо.

205

Некоторые из них, как, например, трое сбежавших с Нерчинского завода ссыльных запорожца, зачислялись в русскую восьмизнаменную роту. Другие брались на службу в структуры, занимавшиеся изучением России или отдавались в услужение русскому архимандриту. Но большинство пленных или перебежчиков, привезенных в Пекин с различных участков российско–китайской границы, затем отправлялись в южные провинции Китая.

Русские в Пекине довольно быстро окитаились, а первые албазинцы получили китайских жен. Однако на протяжении более двух веков албазинская рота сохраняла свою обособленность. В Пекине сложился и надолго сохранился особый тип албазинца, который русские описывали следующим образом: «Нерасчетливый, занятый собой и своим благородством, грубый, необразованный, суеверный, вероломный, лукавый, не знавший чем избавиться от тяготивших над ним свободного времени и несносной скуки, постоянно слонявшийся по улицам, гостиницам и театрам, куривший подчас опиум, пускавшийся в азартную игру и другие преступления, больной душей и телом, он скоро очутился в неоплатных долгах у столичных ростовщиков, став, в конце концов, притчей во языцех» [206] . Это типичная характеристика китайского солдата тех времен. Примечательно, что полностью окитаенные казаки продолжали официально называться и считаться русскими. Руководство цинского Китая искусственно пыталось оградить свою гвардию от китайской ассимиляции, для этого среди албазинцев поддерживалось православие. Следует отметить, что в XVIII веке более половины албазинцев даже не были крещены, но в Никольской церкви все же всегда были не только прихожане, но и церковный хор из восьмизнаменных солдат и членов их семей. Благодаря постоянным российско–китайским отношениям не прерывалась их связь с исторической родиной и русской культурой [207] .

206

Адоратский. Православная миссия в Китае за 200 лет ее существования // Православный собеседник. Казань, 1887. № 3. С. 340.

207

По воспоминаниям современников, даже в начале ХХ веке албазинцы выделялись в китайской среде, но обычно отмечались положительные качества, якобы сохранившиеся у них со времен казачьей вольницы.

Благодаря албазинцам в Пекине вновь появилось православие. В конце XVII века вместе с казаками в столицу Китая прибыл священник Максим Леонтьев [208] . Предназначение православного священника в Пекине было не только в том, чтобы удовлетворять духовные потребности православных казаков. Появление священника среди жителей Пекина было воспринято духовными иерархами России как возможность начала православной миссионерской деятельности среди китайцев. Митрополит Тобольский и Сибирский Игнатий [209] писал священнику Максиму Леонтьеву: «Ваш плен не бесполезен для китайцев; свет христова православия откроется им через ваше присутствие, и вы приобретете спасение». По его грамоте и был освящен Максимом Леонтьевым в 1696 г. первый православный храм в Пекине [210] . Фактически Игнатий положил начало как заграничному миссионерству православной церкви, как и созданию китайской православной церкви. Митрополит Сибирский и Тобольский предписал православному священнику в Пекине молиться и за китайского императора: «Еще молимся Господу Богу нашему помиловати раба Своего (имярек) богдыханова величества (как его в титулах пишут), умножити лета живота его и даровати ему благородное чадо в наследие рода их, и избавити его и боляр его от всякой скорби, гнева и нужды и от всякия болезни душевные и телесныя, и открытии им свет евангельского просвещения, и простити ему всякое прегрешение, вольное и невольное, и соединити его Святей Своей Соборней и Апостолькой Церкви, яко да получит и Царствие Небесное» [211] . Кроме отца Максима, в Пекине в XVII веке бывали другие православные священнослужители, приезжавшие в составе торговых караванов из русских земель. В 1698 г. проводил службы в китайской столице протопоп Василий Александров. Российская дипломатия поддерживала идею сохранения православия в среде албазинцев.

208

Существует версия, что священника о. Максима в Пекин насильно привезли казаки–перебежчики. Очевидно, вместе с ним в китайскую столицу попала и Албазин–ская икона Божьей Матери. По другой версии, в 1685 г. китайцы увели в плен около 100 казаков и вместе с ними священника Дмитрия Нестерова, поселив их близ Пекина. Митрополит Игнатий, то направил в Китай верхотурского священника Григория и соборного диакона Лаврентия с церковной утварью и всем необходимым для освящения храма. Церковь была освящена по имени Тобольского кафедрального собора — во имя Софии Премудрости Божией.

209

Митрополит Сибирский и Тобольский Игнатий (Римский Корсаков) (1630? — 1701). Происходил из древнего дворянского рода, состоял на службе у царя Алексея Михайловича. Подстригся в монахи в Соловецком монастыре. В 1692 г. в присутствии царей Иоанна и Петра архимандрит Игнатий был рукоположен в митрополита Сибирского и Тобольского, на свою кафедру прибыл в феврале 1693 г. и управлял ею в течение семи лет.

210

Митрополит Игнатий направил в Китай верхотурского священника Григория и соборного диакона Лаврентия с церковной утварью и всем необходимым для освящения храма. Церковь была освящена во имя Софии Премудрости Божией (как и Тобольского кафедрального собора).

211

Вернувшийся домой: Жизнеописание и сборник трудов митрополита Нестора (Анисимова). Т. 1. М., 2005. С.150.

Основание православной миссии в Китае

В начале XVIII века началась история Российской духовной миссии в Пекине. Вопрос об открытии православной миссии в Китае был поднят в России еще в 1698 году [212] . В 1700 г. Петр I указал Киевскому митрополиту подобрать кандидатуру на пост митрополита в Тобольске и послать с ним в Китай «добрых и ученых не престарелых иноков двух или трех человек, которые бы могли китайскому и мунгальскому языкам и грамоте научиться и, их суеверие познав» [213] , привести китайцев в «веру христову». После долгих переговоров, в 1712 г. император Канси разрешил присылку в Пекин Российской духовной миссии. Первая миссия, снаряженная по приказу Петра I Тобольским митрополитом и сибирским губернатором, прибыла в Пекин в 1715 г. вместе с возвращавшимся из России китайским посольством Тулишэня [214] . В ее состав вошли 3 священника и 8 причетников (младших церковнослужителей), возглавил миссию воспитанник Киевской духовной академии Илларион Лежайский [215] .

212

Известный православный деятель в Китае, епископ Нестор (Анисимов) писал, что еще раньше вопрос о необходимости миссионерской деятельности в Китае поднимал епископ Сибирский и Тобольский Павел (1678–1692): «По преданию, он с особенною христианскою надеждою взирал на «землю Синим» (Китай) и всегда напутствовал отправлявшихся в китайскую сторону священников словами пророка Исаии: «На всех путях пастися будут…, издалеча придут, сии от севера и от моря, инии же от земли Синим»». См.: Вернувшийся домой: Жизнеописание и сборник трудов митрополита Нестора (Анисимова). С. 149.

213

Адоратский. Православная миссия в Китае за 200 лет ее существования // Православный собеседник (Казань). 1887. № 4. С. 462.

214

Посольство было направлено в 1712 г. через Россию к калмыцкому хану Аюке. Название посольство получило по имени одного из его участников, сановника Ту–лишэня, издавшего свои «Записки о путешествии на край света».

215

Лежайский, архимандрит Илларион, родился в Чернигове, с 1702 г. служил в Сибири, в 1713 г. назначен главой 1–й Духовной миссии, умер в Пекине в 1718 году. Иллариону Лежайскому был присвоен ранг чиновника 5–го разряда, другим членам миссии ранги 7–го разряда. Цинское правительство стало ежемесячно выплачивать им жалованье серебром, выдавало также материальное довольствие и продукты питания.

Успешная отправка миссии в Пекин и опыт работы католических миссионерских учреждений в Китае дали основание для попытки учреждения в Пекине православной епархии. Весной 1719 г. Сибирский митрополит Феодор (Филофей) писал сибирскому губернатору Матвею Гагарину, что есть надежда на прославление «имени Божия» среди китайцев и предложил отправить в Китай православную миссию численностью до 15 человек. Содержание письма Сибирского митрополита было доложено Петру I, полностью одобрившему эту идею. Это предложение поддержали Коллегия Духовных дел и Сенат. В качестве кандидата на место епископа в Пекине был выбран флотский обер–иеромонах АлександроНевской лавры, воспитанник Киевской духовной академии Иннокентий (Кульчицкий). Весной 1721 г. о. Иннокентий был наречен и хиротонисан во епископа Переяславского и выехал в Сибирь. Все попытки добраться до Пекина оказались неудачными, и в январе 1727 г. в Петербурге было принято решение оставить епископа Переяславского в Иркутске [216] .

216

Первый глава Иркутской епархии в 1804 г. был причислен к лику святых.