Христос и Россия глазами «древних» греков

… много Злаков рождает и добрых, целебных, и злых, ядовитых.

Щедро одаренный от природы, он кидался из одной крайности в другую и был охвачен страстью к переворотам. Поэтому, даже отделавшись от Клеона, Никий не успел водворить в городе тишину и спокойствие… ибо из-за НЕИСТОВОГО ЧЕСТОЛЮБИЯ АЛКИВИАДА был втянут в новую войну» [68], т. 2, с. 219–220.

14. Алчность Алкивиада и алчность Иуды Искариота (= Фемистокла)

Евангельский Иуда представлен алчным человеком, готовым за деньги продать своего друга и Учителя. «Древне»-греческая версия тоже подчеркивает алчность Алкивиада.

Плутарх сообщает: «Алкивиад, напившись допьяна с толпой товарищей у себя дома, вторгся с толпой товарищей к Аниту… и увидев столы, на которых стояло МНОГО ЗОЛОТОЙ И СЕРЕБРЯНОЙ ПОСУДЫ, ПРИКАЗАЛ РАБАМ ВЗЯТЬ ПОЛОВИНУ И НЕСТИ К СЕБЕ ДОМОЙ; совершив это, он удалился, не удостоив войти. Некоторые из приглашенных, возмущенные, стали говорить о том, как НАГЛО И ВЫСОКОМЕРНО вел себя Алкивиад» [69], с. 338.

Далее: «Алкивиад для своей ежедневной трапезы пользовался как собственными многочисленными золотыми и серебряными сосудами, ПРИНАДЛЕЖАВШИМИ ГОРОДУ и употреблявшимися при торжественных процессиях» [69], с. 344.

А также: «При всей этой политической деятельности, речах, разуме и красноречии Алкивиад, с другой стороны, вел роскошную жизнь, злоупотреблял напитками и любовными похождениями, носил точно женщина, пурпурные одеяния, волоча их по рыночной площади, и щеголял расточительностью… Глядя на все это, почтенные люди испытывали отвращение и негодовали, боясь его своеволия и неуважения к законам» [69], с. 347.

Плутарх вновь и вновь возвращается к этой теме: «Что касается денег, известно, что Алкивиад несколько раз брал взятки и тратил их для поддержания своей роскошной и беспорядочной жизни» [69], с. 408. Подводя итог этой части своего рассказа об Алкивиаде, Плутарх говорит, что чистых и нравственных героев нельзя ставить в один ряд «с Алкивиадом, который был в этом отношении крайне неразборчив и ничуть не дорожил добрым именем» [69], с. 411.

Плутарху вторит Фукидид: «Алкивиад пользовался у сограждан большим авторитетом. Однако РАСТОЧИТЕЛЬНЫЙ ОБРАЗ ЖИЗНИ, траты на содержание конюшни для конских ристаний и на другие увлечения ДАЛЕКО ПРЕВЫШАЛИ ЕГО НАЛИЧНЫЕ СРЕДСТВА. Эти его увлечения и прихоти впоследствии НЕМАЛО СОДЕЙСТВОВАЛИ ГИБЕЛИ ГОРОДА. Народ опасался его КРАЙНЕ РАСПУЩЕННОГО ОБРАЗА ЖИЗНИ и далеко идущих целей… Думали, что Алкивиад стремится к тирании, и поэтому народ был раздражен против него. Несмотря на то, что на государственной службе он, как военачальник, выказал блестящие способности, народ, ТЯГОТЯСЬ ЕГО ПОВЕДЕНИЕМ В ЧАСТНОЙ ЖИЗНИ, отнял у него должность стратега» [84], с. 268–269.

Итак, складывается вполне ясный образ алчного человека, готового ради удовлетворения своих потребностей презреть любые нормы морали.

Обращает на себя внимание особо любопытный рассказ об одной финансовой операции Алкивиада. После истории с незаконным присвоением Алкивиадом золотой и серебряной посуды (см. выше), Плутарх сообщает следующее.

«Так он обходился и с другими молодыми людьми, кроме одного метэка, который, как говорят, ПРОДАВ ВСЕ ТО НЕМНОГОЕ, ЧЕМ ОН ВЛАДЕЛ, И СОБРАВ СТО СТАТЕРОВ, ПРЕДЛОЖИЛ ИХ АЛКИВИАДУ, НАСТАИВАЯ, ЧТОБЫ ТОТ ИХ ВЗЯЛ: АЛКИВИАД УЛЫБНУЛСЯ И ДОВОЛЬНЫЙ ПРИГЛАСИЛ ЕГО К УЖИНУ. УГОСТИВ ЕГО И РАДУШНО ПРИНЯВ, ОН ВЕРНУЛ ЕМУ ДЕНЬГИ» [69], с. 339.

История явно странная. Некий метэк распродает буквально все, что имеет, а вырученные деньги любезно предлагает Алкивиаду. Тот, по-видимому, отнекивается, поскольку меток вынужден НАСТАИВАТЬ. Наконец, Алкивиад милостиво соглашается взять. Причем очень доволен полученной суммой. Однако через некоторое время Алкивиаду ни с того ни с чего неожиданно приходит в голову мысль ДЕНЬГИ ВЕРНУТЬ. И возвращает! Нелепая история.

Далее Плутарх довольно путано и многословно, почти на целую страницу, начинает объяснять, зачем это, дескать, Алкивиаду потребовалось. Однако плутарховское объяснение весьма туманно. Мол, метэк должен явиться на публичные торги, предложить за откуп на казенные налоги сумму выше той, которую предложит откупщик и т. д. и т. п. Но суть дела понятнее не становится, а запутывается еще больше. Возникает впечатление, что тут Плутарх натолкнулся на ему самому не очень ясный рассказ старого первоисточника. Кратко пересказав его в меру своего разумения, Плутарх тут же постарался объяснить читателю (и, быть может, даже самому себе) всю эту мутную историю. Однако толкование вышло расплывчатым.

Наша гипотеза очень проста. Не исключено, что здесь в старинном оригинале речь шла о ПОЛУЧЕНИИ Иудой-Алкивиадом знаменитых тридцати сребренников за свое предательство Христа. Потом, раскаявшись в содеянном, Иуда ВЕРНУЛ ДЕНЬГИ — бросил сребренники в храме и вышел (Матфей 27:5). То есть, говоря короче, Иуда Искариот СНАЧАЛА ДЕНЬГИ ВЗЯЛ, НО ПОТОМ НЕОЖИДАННО ВЕРНУЛ. Вокруг этого известного евангельского эпизода Плутарх и «навертел» свой сбивчивый пересказ.

15. Геродот о жадности Алкмеона, основателя рода Алкмеонидов (то есть рода Иуды-Алкивиада)

«Античные» источники много говорят об алчности Алкмеона, основателя афинского рода Алкмеонидов. Геродот сообщает: «Алкмеониды были в Афинах уже издревле знамениты. Со времени же Алкмеона и Мегакла они достигли высокого почета. АЛКМЕОН, сын Мегакла, оказал помощь лидийцам, прибывшим из Сард от КРЕЗА к дельфийскому оракулу и заботился о них. Услышав от своих послов к оракулу об услугах Алкмеона, Крез просил его прибыть в Сарды. Когда Алкмеон приехал в Сарды, царь дал ему в подарок столько золота, сколько он мог сразу унести на себе. Алкмеон же ухитрился еще умножить этот щедрый дар. Он облекся в длинный хитон, оставив на нем глубокую пазуху. На ноги он надел самые большие сапоги, которые только можно было найти. В таком одеянии Алкмеон вошел в сокровищницу, куда его ввели. Бросившись там на кучу золотого песка, Алкмеон сначала набил в сапоги сколько вошло золота. Потом наполнил золотом всю пазуху, густо насыпал золотого песку в волосы на голове и еще набил рот. Выходя из сокровищницы, Алкмеон еле волочил ноги и был похож скорее на какое-то существо, чем на человека. Рот его был полон, и вся одежда набита золотом. При виде этого Крез не мог удержаться от смеха и не только оставил все унесенное им золото, но еще и добавил не меньше. Так-то этот дом чрезвычайно разбогател» [18], с. 307.

Вероятно, в таком преломленном и даже гиперболизированном виде Геродот донес до нас историю жадного Иуды Искариота, взявшего за предательство Христа тридцать сребренников. Любопытно, что в данном сюжете жадный Алкмеон упомянут рядом с щедрым лидийским царем Крезом. Напомним, что Крез — одно из частичных отражений Христа в «античной» истории. Получается, что жадный Алкмеон-Иуда выведен здесь на сцену рядом с благосклонным Крезом-Христом. Как и должно быть, согласно Евангелиям. Причем Геродот особо подчеркивает расположение царя Креза (Христа) к Алкмеону (Иуде). Но ведь и Евангелия тоже говорят, что первоначально Иуда был апостолом, учеником Христа и на первых порах их отношения были нормальными. Складывается впечатление, что здесь Геродот (или его редактор) постарались выставить Иуду-Алкмеона в максимально выгодном свете, обелить его. Мол, хотя и был невероятно жадным, но все-таки пользовался благосклонностью самого царя Креза. И вовсе, дескать, его (Креза) не предавал. В то же время «античные классики» никак не могли пройти мимо очевидной алчности Алкмеона. Осветили ее даже в слегка гипертрофированном виде: Алкмеон валяется в золотом песке, набивая им одежду, рот, волосы… Получился яркий образ очень жадного человека. Напомним еще раз, что само имя АЛК-МЕОН, вероятно происходящее от АЛЧУ + МЕНЯЮ (или Алчу + Монеты = алкаю, желаю денег), хорошо подходит именно к жадному Иуде Искариоту.

Итак, разобранный нами сюжет очень хорошо согласуется с обнаруженным отождествлением Алкмеона и Алмеонида Алкивиада с евангельским Иудой Искариотом.

16. Алкмеон (Иуда) — обманщик и убийца близкого ему человека (матери), в конце концов, погибает именно из-за своего обмана

Геродот ничего не говорит о том, что Алкмеон (Иуда) был причастен к убийству Христа. Однако выясняется, что намеки на это уцелели в других старинных источниках. А именно, интересно посмотреть — сообщает ли об Алкмеоне (сыне Мегакла) писатель Фукидид в связи с Алкивиадом. Оказывается, нет, не сообщает. В перечне имен, упомянутых Фукидидом в его «Истории Пелопоннесской войны», Алкмеона, сына Мегакла, нет вообще [84], с. 521. Но зато тут назван АЛКМЕОН, сын Амфиарая. Может быть, это другой Алкмеон, однако любопытно, что сообщаемые о нем краткие сведения вполне согласуются с наложением Алкмеона на Иуду Искариота. Дело в том, что Алкмеон (сын Амфиарая) напрямую обвинен в УБИЙСТВЕ МАТЕРИ и был вынужден скитаться, дабы укрыться от мести. Фукидид говорит: «Сказание гласит, что Аполлон изречением оракула повелел Алкмеону, сыну Амфиарая, во время его скитаний по земле ПОСЛЕ УБИЕНИЯ МАТЕРИ избрать эту землю в качестве прибежища. При этом оракул предупредил Алкмеона, что тот не освободится от СТРАШНЫХ ВИДЕНИЙ, пока не найдет приюта на той земле, которая при УБИЕНИИ МАТЕРИ еще не была сушей и солнце ее не видело, ПОТОМУ ЧТО ВСЯ ДРУГАЯ ЗЕМЛЯ ОСКВЕРНЕНА ЕГО ЗЛОДЕЯНИЕМ» [84], с. 112.

В заключение Фукидид сообщает, что Алкмеон в конце концов нашел некие «наносы в устье Ахелоя», где остановился и стал правителем этого участка земли.

По нашему мнению, здесь мы натолкнулись на отголосок обвинений Алкмеона-Иуды в убийстве Христа. Правда, «древне»-греческая версия считает, что Алкмеон убил свою мать. На самом же деле надо было сказать об убийстве своего Учителя и духовного отца, близкого человека. При этом Фукидид подчеркнул, что ВСЯ ЗЕМЛЯ БЫЛА ОСКВЕРНЕНА УБИЙЦЕЙ АЛКМЕОНОМ, и ему пришлось скитаться, дабы найти прибежище.