Христос в Жизни. Систематизированный свод воспоминаний современников, документов эпохи, версий историков

Э. Ренан. С. 188–189.

Далеко не разделяя чувства и предубеждения своих соотечественников, Иисус любил этих отверженцев Самарии и, если Он желал, оставляя Иудею, пройти их землю, то это значит, что Он рассчитывал найти в этой местности, закрытой для влияния ее врагов, почву, приготовленную для восприятия Его славы. Его ожидание не было обмануто…

А. Дидон. С. 232.

Вставши рано утром, чтобы воспользоваться, сколько можно более, часами прохлады, Он остановился для отдохновения в городе Сихаре. Где именно стоял этот город, неизвестно, хотя евангелист Иоанн подробно описывает его местоположение, говоря, что он находился близ участка земли, даннаго Иаковом сыну своему Иосифу.Было ли это действительно название города или только его местное прозвище, тоже точно неизвестно; ибо евангелист Иоанн прибавляет, что это был город, называемый Сихарь,точно так же как, говоря об апостоле Фоме, присовокупляет называемый Дидим, а говоря о месте, на котором сел Пилат для произнесения суда над Иисусом, прибавляет называемом Лифостротон, а по-еврейски Гаваафа.Может быть, это название было секер,ложь, указывавшее на ложное богослужение на горе Гаризине, или сиккор,пьяный, напоминающее слова пророка Исайи, или сукар,гробница, в память бывшей на том месте гробницы Иосифа. По описанию евангелиста, это была та самая плодородная местность, которая, вследствие особого распоряжения, завещана патриархом Иаковом любимому сыну Иосифу, поэтому скорее всего можно предполагать, что указываемый им город был Сихем, в переводе – «один участок».

Ф. Фаррар ² . С. 90–91.

Там был колодезь Иаковлев —продолжает евангелист, — подобно всем колодцам на Востоке, прикрытый вероятно небольшим альковом и окруженный местами для сидения, сложенными из камней.

Путь Христов. С. 129.

Сам по себе город теперь весьма маленький и бедный, и представляет лишь жалкий остаток древнего Сихема, когда-то славившегося богатством и населенностью. В окрестности этого-то города и прибыль Спаситель. Полуденное солнце жгло немилосердно и путь был крайне утомителен, так что всякий путник невольно искал места для отдохновения. И конечно взор Его естественно должен был остановиться на знаменитом колодце Иакова, который находился у восточной подошвы Гаризима.

А. Лопухин. С. 216.

Ученики вошли в долину и отправились в город, чтобы купить провизию; Иисус же сел у колодца, напротив горы Гаризим...

Э. Ренан. С. 188-189.

И вот, когда Он сидел там, погруженный в Свои божественные думы, пришла за водой одна самарянка, которая принесла с собой кувшин с длинной веревкой, чтобы можно было достать воды из священного колодца, имевшего, как сказано, не менее пятнадцати сажен глубины. Появление ее было совершенно неожиданным, так как женщины обыкновенно ходили за водою вечером и притом всегда группами. Но она предпочитала запастись водой в это именно неурочное время, как бы избегая встречи с другими женщинами, среди которых она не пользовалась доброй славой.

А. Лопухин. С. 217–218.

Иисус попросил у нее пить, что чрезвычайно удивило женщину, так как она знала, что иудеи обыкновенно избегали всякого общения с самарянами.

Э. Ренан. С. 189–190.

Это было так не похоже на обычное поведение иудеев, всегда проникнутых гордым презрением и ненавистью ко всем жителям Самарии…

Путь Христов. С. 129.

В произнесенной Христом фразе – «дай Мне пить» — тени-на лилиштот— как раз находилась буква, которую иудеи прозносили как «ш», а самаряне как «с». По одному этому самарянка могла сразу узнать, что говоривший с ней был иудей.

А. Лопухин. С. 218.

Разговор Иисуса у источника Иаковлева с женщиною, и притом женщиною падшею, остается самым трогательным доказательством благости и милосердия…

А. Дидон. С. 236.

Вопрос, которым ответила самарянка на просьбу Спасителя, со всей непосредственностью обнаруживает перед нами глубину ее удивления. «Как Ты, будучи иудей, просишь пить у меня, самарянки?»…

Путь Христов. С. 130.

Иисус сказал ей в ответ: если бы ты знала дар Божий, и кто говорит тебе: «Дай Мне пить», то ты сама просила бы у Него, и Он дал бы тебе воду живую.

Женщина говорит Ему: Господин! Тебе и почерпнуть нечем, а колодезь глубок: откуда же у Тебя вода живая?…

Иоанн. 4:10, 11.

Заинтересовываясь все более и более и, чувствуя, что видит пред собою необыкновенного человека, женщина, наконец, просит у Него этой воды живой; но ее ум еще не вполне постиг сущность этой воды, и она просит лишь для того, чтобы, напившись ее, не иметь больше жажды и не приходить сюда опять за водою…

А. Лопухин. С. 218.

Спаситель еще яснее дает ей понять, что Он говорит не об этой обычной воде, а о воде духовной. «Всякий, пьющий воду сию, возжаждет опять, — разъясняет ей Спаситель, — а кто будет пить воду, которую Я дам ему, тот не будет жаждать вовек; но вода, которую Я дам ему, сделается в нем источником воды, текущей в жизнь вечную».

Однако самарянка и теперь еще не может понять речь Спасителя о воде духовной…

Путь Христов. С. 130.

…Иисус, прервавши вдруг первоначальный разговор, обратился к ней с приказанием: «Пойди и позови мужа своего и приди сюда». Что вызвало подобное требование, догадаться трудно… У нее было пять мужей и тот, с которым она теперь жила, не был ее мужем.

Ф. Фаррар ² . С. 92.

Не понимая еще, к чему клонится речь Спасителя, самарянка отвечает: «У меня нет мужа».

«Правду ты, сказала, что у тебя нет мужа, — кротко замети Спаситель, — ибо у тебя было пять мужей, и тот, которого ныне имеешь, не муж тебе; это справедливо ты сказала»…

Представим мы себя на месте самарянки!.. В нашей жизни есть тайны, которые как будто схоронены далеко не только от взоров совершенно чужих и сторонних, но даже и от взоров людей близких. И вот — совершенно неведомый нам человек с поразительной ясностью открывает перед нами эти тайны… Самарянка, испытавшая это на себе, сразу поняла, что перед ней не обыкновенный смертный… «Господи! — говорит она. — Вижу, что Ты пророк». Это неожиданное открытие сию же минуту и направляет ее мысль на тот жгучий вопрос, который тяготил и ее религиозную совесть наряду с другими.

Путь Христов. С. 131.

Увидя, что пред нею великий пророк, но, стараясь не распространяться о своей собственной истории, — о которой, само собой разумеется, ей желательно было говорить насколько возможно меньше, — женщина тотчас же обратилась к вопросу, сильно занимавшему поколение, к которому принадлежала она, и поколение, к которому принадлежал тот, с кем она говорила, поселяя между тем и другим вражду непримиримую. Судьба предоставила ей беседу с великим учителем: разве это не удобный случай разрешить навсегда великую вражду между иудеями и самарянами: Иерусалим ли, построенный Соломоном, или гора Гаризим, давнишнее святилище, — откуда Иисус Навин произносил свои благословения, где Авраам готов был принести в жертву сына своего Исаака, — были святым местом Палестины? Указывая на вершину горы, возвышающейся на восемьсот футов и сохранившей еще развалины древнего храма Манасии, разрушенного Гирканом, она предложила Ему вопрос: «Отцы наши поклонялись на этой горе, а вы говорите, что место, где должно поклоняться, находится в Иерусалиме…»

Ф. Фаррар ² . С. 92–93.

Короток и прост был ответ Иисуса на этот вопрос, относительно самарян. Иудеи совершенно правы, Иерусалим есть местность, избранная Богом, и в сравнении с самарянством иудейство было чище и правильнее. Но, после объяснения временного племенного спора, Он произнес замечательные пророческие слова, что наступает время, когда и не на горе сей, и не в Иерусалиме будете поклоняться Отцу, но на всяком месте в духе и истине.