Христовщина и скопчество: Фольклор и традиционная культура русских мистических сект

Вплоть до конца XVIII в. «Дай нам, Господи...» сосуществовала с «Иисусовой молитвой». Так, из материалов скопческого процесса 1772 г. явствует, что радельная практика подразумевала как повторение «Иисусовой молитвы», так и исполнение «живописной песни» — «Дай нам, Господи...»; однако нисхождение Святого Духа и пророчество ассоциировались только с последней [629] . В XIX в. «Дай нам, Господи...», по всей видимости, полностью вытесняет «Иисусову молитву» и окончательно закрепляет за собой статус главного радельного песнопения. В сборнике Рождественского и Успенского учтено 13 вариантов «начальной молитвы» (включая три стихотворные обработки, созданные в кружке Татариновой) [630] , однако общее число известных мне публикаций этого текста превышает два десятка.

629

Высоцкий Н. Г. Первый скопческий процесс. М., 1915. С. 13-15, 102-103.

630

Рождественский Т. С, Успенский М. И. Песни русских сектантов-мистиков. СПб., 1912 (ЗРГО по ОЭ; Т. XXXV). С. 458-466 (№ 365-376, 380).

Хотя тексты «Дай нам, Господи...», зафиксированные в течение XIX — начала XX в. и характеризуются определенной изменчивостью, их морфология достаточно стабильна. Первая часть текста состоит из варьирующейся формулы: «Дай нам, Господи, [к нам] Иисуса Христа, / Дай нам, сын(а) [государь] Божий(ия), / [Свет] Помилуй [сударь] нас». Затем следует также достаточно вариативное обращение к Святому Духу или к Богу с просьбой о ниспослании Святого Духа («Сударь Дух Святой, / Помилуй нас»; «Дай нам Духа Святого, / Господь, помилуй, сударь, нас»; «С нами Дух, государь, Святой, / Господь, помилуй нас»). Заключительная часть песнопения почти всегда обращена к Богородице [631] . Основные различия здесь сводятся к концовке молитвенного обращения: в одних вариантах Богородицу просят помиловать и спасти грешных «на сырой земле», в других — «на пути Христовом истинном». Так, в тексте «живописной песни», собственноручно записанном в 1772 г. однодворцем Степаном Антоновым Соповым, обращение к Богородице выглядит следующим образом:

631

Реже встречаются иные варианты «начальной молитвы», сохраняющие, впрочем, общую структуру песнопения. Ср.:

Ох, Иисус Христос,

Свет, помилуй нас!

Ох ты, сын Божий,

Свет, помилуй нас!

Ох ты, Дух Святый,

Свет, помилуй нас!

Ох ты, матушка,

Божья Родица,

Свет, помилуй нас!

И спасите нас

На сырой земле

Людей Божиих

Радельников.

(Крыжин А. П. Опыт исследования скопческой секты в Симбирской губернии. С. 514)

Пресвятая Богородица, упраси Ты, Свет, об нас У Сына Своево, Бога Нашева Света, Тобою спасет души наши на земли [632] .

В сборнике Александра Шилова (1789 г.; подробнее см. ниже) встречаем иной вариант концовки:

Пресвятая Богородица, Наша матушка-помощница, Заступи, спаси, помилуй нас На пути Божьем на истинном, На своем чистом-праведном [633] .

632

Высоцкий Н. Г. Первый скопческий процесс. С. 103 (в оригинале нет разбиения на строки).

633

См.: Приложение 2, № 3. Ср.: Рождественский Т. С, Успенский М. И. Песни русских сектантов-мистиков. С. 462-463 (№ 371-372).

В других вариантах тема «сырой земли» представлена более подробно:

Пресвятая Богородица, упроси о нас о грешных У своего Сына, у нашего Бога, Тобою спасет от суда души наши грешныя На сырой земле [634] . Ох ты матушка свет помощница, Пресвятая свет Богородица, Сохрани свет помилуй нас На сырой земле свет на матушке, Государыне свет на кормилице святой [635] .

634

Сборник Василия Степанова (1730-е гг.; подробнее см. ниже). См.: Приложение 1,№ 10.

635

РГАДА. Ф. 1431.Оп. 1. № 783. Л. 98 об (в оригинале нет разбиения на строки).

Кроме того, известны тексты, совмещающие оба варианта концовки:

Пресвятая Богородица! Упроси ты, свет, об нас Света сына своего, Бога нашего святого. Свет тобою спасет Души свет нашей. Много грешных на земле, Свет, сирот твоих, государь, Нас последних на сырой, На пути нас на Христовом, На истинныим на святом пути, На Божием, на праведныим [636] .

636

Рождественский Т. С, Успенский М. И. Песни русских сектантов-мистиков. С. 462 (№ 370).

Для того чтобы определить причины и пути формирования «начальной молитвы», необходимо проследить наиболее ранние этапы этого процесса. В материалах следствия 1717 г. «Дай нам, Господи...» не упоминается, речь идет лишь о пении Иисусовой молитвы как таковой («Господи Исусе Христе, Сыне Божий, помилуй нас грешных»). Однако из дел следственной комиссии 1733—1739 гг. явствует, что в течение 1720-х гг. ситуация усложняется. С одной стороны, дониконовский вариант Иисусовой молитвы по-прежнему используется в радельной практике. Так, один из хлыстовских наставников крестьянин Алексей Трофимов учил старца Чудова монастыря Иоасафа (Ивана Семенова), «чтоб он крест полагал на себя двуперстным сложением и творил бы молитву Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй нас, понеже де в древних годех святые отцы такое чинили и тем спасение себе получили» [637] . Однако уже в показаниях веневских сектантов текст молитвы дополняется обращением к Духу Святому (см. выше, в главе 2). А в конце 1720-х гг. к хлыстовской «Иисусовой молитве» добавляется и прошение о заступничестве Богородицы. Это, в частности, явствует из показаний московского мастерового человека Лаврентия Иполитова, принятого в секту незадолго до смерти Лупкина:

637

Чистович И. А. Дело о богопротивных сборищах и действиях. С. 16 (курсив публикатора).

И, отправя те поклоны, сели по лавкам; а тот Лупкин впереди и ево Иполитова посадил подле себя, и говорил ему, что как де они станут петь Иисусову молитву, и по той де молитве сойдет Дух Святой, то б он, Иполитов не ужасался и не сумневался, токмо б крестился да творил молитву. И потом все пели молитву: Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй нас и Дух святый, помилуй нас и Пресвятая Богородица, упроси о нас у сына своего Христа Бога нашего. И, сидя, тот Лупкин стрепенулся и закричал: «Царь царем, дух, дух», — и, захватя лице свое ладонями, приклонился; и протчие люди, старицы и старухи, человек с 10, чрез одного или дву‹х› человек стрепенулись же и, захватя ладонями лицы свои, приклонились так, как и оной Лупкин. Потом из тех же людей одна девка, скоча с лавки, молилась близь четверти часа и поклонилась оному Лупкину в землю и всем седящим на 4 стороны и стала ходить кругом и ходила с час, а к нему, Иполитову, подходя, говорила, чтоб он о хождении ея кругом не сумневался, и учила — хмельного пития ‹не пить› и греха никакова не творить и жить в чистоте... [638]

638

Там же. С. 77 (курсив публикатора).

Наконец, в материалах второй следственной комиссии мы впервые встречаем текст «Дай нам, Господи...» в более или менее устойчивой форме. Так, ученик вышеупомянутого старца Иоасафа иеромонах Чудова монастыря Варлаам (Федотов) описывал радение следующим образом:

Садились по лавкам, мужеск пол по правую, а женск по левую сторону, и пели стихи: «Дай к нам, Господи! Дай к нам, Сыне Божий! Помилуй нас, Пресвятая Богородице! Упроси об нас Сына Своего и Бога нашего, (да?) Тобою спасет души наша многогрешныя на земли» [639] .

639

Б-в Ил. В. Данные сороковых годов XVIII столетия для истории «тайной беседы святых отец» // Православное обозрение. 1862. Август. С. 454.

Процесс превращения «Иисусовой молитвы» в «стих» «Дай к нам, Господи...» нагляднее всего демонстрирует другой вариант того же песнопения, сообщенный следователям в 1745 г. крестьянином Степаном Бочаровым (цитирую с полным сохранением орфографии и пунктуации оригинала; составные части Иисусовой молитвы выделяю разрядкой, остальную часть песнопения — курсивом):

А потом сели все будущие на том богопротивном зборище люди по лавкам по одну сторону мужеск, а по другу женск пол; и пели стихи такия: Дай к нам  Г о с п о д и дай к нам  И и с у с е Х р и с т е дай к нам сын  б о ж и й п о м и л у й н а с пресвятая богородица упроси об нас сына своего и бога нашего тобою спасет души наша многогрешныя на земли [640] .

640

РГИА Ф. 796. Оп. 26 (1745). № 81. Л. 98.

Таким образом, первоначальная трансформация текста Иисусовой молитвы в контексте радельной экстатики сводилась к включению рефрена «дай к нам» перед тремя первыми «элементами» молитвы. Точно определить значение этого рефрена сложно, однако можно предполагать, что он подразумевает ниспослание Святого Духа на молящихся или же то вселение Троицы в человека, непрестанно повторяющего Иисусову молитву, о котором говорится в вышеупомянутом исихастском поучении. Кроме того, здесь нельзя исключать влияния рефрена просительной ектений («Подай Господи!»).

Обращение «Дух Святой, помилуй нас», которое, как мы видим, могло включаться в рассматриваемое песнопение еще на рубеже 1720-х и 1730-х гг., представляется вполне естественным, поскольку именно по Иисусовой молитве на собравшихся должен был сходить Святой Дух. Более примечательным в данном случае кажется молитвенное прошение к Богородице. Оно не имеет прямой связи с мотивами нисхождения Святого Духа, речь идет лишь о том, что Богородица должна упросить Христа о спасении многогрешных душ на сырой земле («на матушке», «на кормилице святой» и т. п.) или на истинном Божьем пути. Выше я указывал, что именно это объединение образов Богородицы и матери-земли привело П. И. Мельникова-Печерского к ложной интерпретации литургического обряда подрешетников (см. главу 2) [641] . Впрочем, заблуждение Мельникова становится более понятным, если учитывать общий контекст традиционной восточнославянской культуры. Я имею в виду устойчивый параллелизм Богородицы и матери-земли, встречающийся в различных жанрах русского фольклора и основанный, по всей видимости, на метафоре материнства [642] . Исследователи русского культа земли и его связей с почитанием Богоматери преимущественно исходили из двух посылок. С одной стороны, предполагается, что крестьянские верования и обряды, связанные с землей, восходят к тем временам, когда последняя «была возведена на степень божества» [643] «народно-языческим сознанием». Симптоматично, в частности, мнение В. Л. Комаровича, соотносящего древнерусское почитание земли с малоазийскими и эллинистическими культами: «Отсутствие... сколько-нибудь выразительных аналогий древнерусскому почитанию земли у славян западных... не оставляет уже сомнения в том, что культ этот надо возводить не к просто славянской общности, а к пережиткам местной, издавна гибридизированной причерноморской культуры и связывать с тем длительным взаимопроникновением малоазийских культов богини-матери и собственно эллинистического почитания земли...» [644] . В этом суждении Комарович допускает одну неточность и одно противоречие. Во-первых, у западных славян все же есть аналогии восточнославянскому почитанию земли, пусть даже и не столь выразительные [645] . Во-вторых, крайне сомнительной выглядит попытка возвести какие бы то ни было формы восточнославянского язычества к причерноморской культуре эллинистической или римской эпохи. Гораздо логичнее предположить, что древнерусская традиция унаследовала пережитки греческих и малоазийских культов через посредство греческого же христианства [646] . В мои задачи не входит специальный разбор этого вопроса, укажу лишь, что мотив плача земли заимствуется русскими духовными стихами из апокрифического «Видения апостола Павла» (см. ниже), а образ земли-матери известен и в святоотеческой традиции [647] . Возможно, что более тщательное исследование позволило бы яснее представить роль восточнохристианских верований в сложении древнерусского образа матери-земли.

641

Не слишком далеко от Мельникова ушел и А. М. Эткинд, называющий заключительную часть «Дай нам, Господи...» «языческой формулой, знаменитой в русской литературе» (Эткинд А. Русские скопцы: опыт истории // Звезда. 1994. № 4. С. 137).

642

См.: Смирнов С. Древнерусский духовник. М., 1913. С. 255-283; Самарин Д. Богородица в русском народном православии // Русская мысль. 1918. Кн. III-VI. С. 1-38 (второй пагинации); Кисин Б. Богородица в русской литературе: Опыт социологического анализа. М., 1929; Федотов Г. П. Стихи духовные (Русская народная вера по духовным стихам). М., 1991. С. 65-83; Он же. Мать-земля (К религиозной космологии русского народа) // Федотов Г. П. Судьба и грехи России. Избранные статьи по философии русской истории и культуры. СПб., Т. II. 1992. С. 66-82; Синявский А. Иван-дурак: Очерк русской народной веры. Париж, 1991. С. 181-192; Успенский Б. А Мифологический аспект русской экспрессивной фразеологии // Анти-мир русской культуры. Язык, фольклор, литература. Сборник статей / Сост. Н. Богомолов. М., 1996. С. 22-43; Топорков А. Л. Материалы по славянскому язычеству (культ матери — сырой земли в дер. Присно) // Древнерусская литература: Источниковедение. Сборник научных трудов / Отв. ред. Д. С. Лихачев. Л., 1984. С. 222-233; Толстой Н. И. Покаяние земле // Русская речь. 1988. №5. С. 132-139; Белова О. В., Виноградова Л. Н., Топорков А. Л. Земля // СД. Т. II. С. 315-321.

643

Максимов С. В. Нечистая, неведомая и крестная сила. СПб., 1994. С. 209. Иного мнения держался Н. М. Гальковский, считавший, что «свидетельства, представляющие землю человекообразным существом, относятся к позднейшему времени, к христианской эпохе», а «в древнейшую пору земля в сознании язычника-славянина была праматерью всего живущего, но, кажется, не почиталась за особое божество. ‹...› Наш предок... почитал воду, деревья и камни; но не чтил самую землю» (Гальковский Н. М. Борьба христианства с остатками язычества в древней Руси. М., 2000. Т. I-II. С. 56-57).

644

Комарович В. Л. Культ рода и земли в княжеской среде XI-XIII вв. // ТОДРЛ. Т. 16. М.; Л, 1960. С. 99.

645

Белова О. В., Виноградова Л. Н., Топорков А. Л. Земля. С. 315-321.

646

Ср.: Толстой Н. И. Язык и народная культура. Очерки по славянской мифологии и этнолингвистике. М., 1995. С. 56-58.

647

Смирнов С. Древнерусский духовник. С. 266.