Хроника для Акаши: Закат... (Часть первая: Фиирация)

Полумесяц вытирала слезы. Арантин пробил ее своей историей. Она почувствовала все кошмары, рассказанные Арантином. Любовь, боль, страх и невероятное бездействие отца Марии — последнего Четвертого Венецианского.

— Какого черта? Я тебе верю?.. — вытирая слезы, спрашивала Полумесяц.

— Потому что так все и было. — просто ответил Арантин.

— Так все и было?! Не уж-то не было иного пути?! Ты же даже не попробовал! Ты сволочь… — Полумесяц обвиняла Арантина во всех смертных грехах, материла и ненавидела. — Но хватит. — успокоилась она. — И что же, ты просто так взял Марию в дочери? Она действительно поверила в то, что ты говорил про болезнь?

— Да, она поверила. Все поверили. Луиза стала мне помогать с Марией, скажу, что она хорошо держалась. А Мария, она была счастлива, я не говорил ни ей, ни кому-то еще, что она преемница Четвертого, но, конечно, Сергей в один из моментов догадался, что она является Жрецом. Пришлось ему все объяснить… Это было сложно… Ну, а так я теперь папа, а Луиза мать. Мы учим Марию сами. Нам помогают ее образовывать остальные на корабле, все что-то делают ради Марии. И она счастлива. Что же до родителей Паолы, то они долго не могли все это забыть, страдали и боялись рожать нового ребенка. Но они пересилили себя и у них появился на свет прекрасный малыш. Я, как и обещал, дал им все ради них и их сына. А Паоле был поставлен памятник, полиция решила сказать, что Паола погибла при пожаре, они даже не думали, что пожар произошел месяц назад. — рассказывал Арантин.

— Не могу это слушать… — Полумесяц вышла из комнаты, а, вернувшись, с собой она принесла бутылку старого и при этом дорогого алкоголя.

Она разлила его, и только после нескольких рюмок смогла слушать рассказ Арантина дальше…

====== Глава десятая: Любовь с первой рюмки ======

Глава десятая: Любовь с первой рюмки.

«Настоящая любовь начинается с пьянства, тюрьмы и уничтожения мечты всей твоей жизни».

11 апреля, 9:00, Румыния, Бухарест, Фиирация.

Корабль минул Болгарию и сразу же полетел в Румынию. Погода сегодня была ужасной. Всю ночь шел дождь и гремела гроза. Арантин не мог уснуть, собственно, как и Луиза, что спала с ним и его дочерью Марией. Арантин смотрел в глаза Луизе, а та в свою очередь пыталась проглядеть через его черные очки его глаза. Взгляд у Луизы был осуждающий, а Арантин же принимал этот взгляд, как должное. Но все же ближе к утру Луиза уснула. А Арантин аккуратно встал с постели и, убедившись, что ни Луиза, ни Мариа не проснулись, пошел по кораблю вниз по ярусам. К Сергею. Арантин постучался к нему и тот в спешке открыл.

— Арантин? Не ожидал… Что-то случилось? — спросил он с явной ноткой пацифизма.

— Да. Мне бы… Поговорить. — Было видно, что Арантину нужно было выговориться.

— Хмм… Эх-х! Заходи. — Сергей впустил его.

— Спасибо.

В комнате Сергея за последнее время кое-что изменилось: стало поменьше макулатуры, но ее все равно было много. Сергей посадил Арантина за стол и, достав листок бумаги, ручку и очки, уселся и спросил:

— Итак, что вас тревожит?

— Мариа… — ответил Арантин.

— Угу… Может, расскажешь правду? Я же вижу, что Мариа — непростой ребенок. Она же Жрец, да?

— Да… — тяжело ответил Арантин.

— Как такое случилось?! Расскажи все по порядку. Я хочу знать ответы. — предложил Сергей сказать правду.

— Хорошо… Это произошло, когда мы расстались в Италии, я отправился в Венецию, к «Отцу». Я ожидал, что он захочет о чем-то со мной переговорить о Сахаре, а после я спокойно вернусь обратно. Но на деле же он захотел от меня избавиться… Старый дурак! Он оказался не таким, как остальные в «Конфедерации Жрецов», он стал действовать сразу и радикально. Он знал, что я возглавляю СЮЖ. Он просто хотел убить меня, но только благодаря «Вечности» я еще жив…

— Четырнадцатый хотел убить тебя?! — ошеломленно спросил Сергей. — Но как можно кого-то убить, обойдя закон «Вечности»?

— Просто… Если тебя убивает кто-то другой! Четырнадцатый купил собрание картин последнего Четвертого Венецианского. Оказалось, очень интересно, до того момента никто не знал, в чем сила Жрецов с титулом «Четвертый». И это — создание параллельных миров или подмиров в картинах. Меня засосало в картину вместе с одной девочкой Паолой. Там мы пробыли не более дня, за то время я и она успели подружиться, там же мы встретили Марию и, как оказалось позже, тот мир был создан, как тюрьма для Марии, созданная ее отцом. И я невероятно сильно похож на этого Четвертого Венецианского. Паола пожертвовала собой ради того, чтобы вытащить меня и Марию на волю, хоть Мариа и пыталась несколько раз убить меня. Последняя просьба Паолы была, чтобы мы с Марией стали семьей… Маленькая Паола была очень проницательна, она между той Марией и мной столько связей, общих проблем и… Я не могу. Она убила себя, а нас спасла… Выбравшись, Мариа ничего не помнила с момента попадания в картину пятьсот лет назад. И тогда я придумал историю, что Мариа болела, а все, что было связано с ней и старым миром — все это выдумка…, а теперь она выздоровела. Сейчас Мариа считает меня своим папой, а Луизу — матерью, а Агнету же я сделал в глазах Марии ее сестрой. Одним словом, я никак не ожидал, что Луиза вот так легко подыграет мне, но я чувствую свою вину… Да что там чувствую — вижу!!! Что мне делать, Сергей? — попросил совета Арантин.

— Ох-х… Как много всего и сразу… Погоди! Но если ты был всего, как ты сказал, не более дня в том… мире, то почему здесь тебя не было целых три месяца?

— Этого я не знаю… Сложно объяснить, да и просто-напросто невозможно… Я сжег ту картину.

— Понятно… Не волнуйся, я помогу тебе, все на этом корабле помогут тебе. Я обещаю. Но пока нужно сказать о другом. Что будем делать с Четырнадцатым? Нужно обвинить его в…

— Нет! — резко перебил его Арантин. — Мы не тронем его… Он же не объявлял меня мертвым в ДАР или в ДКР? Нет… не объявлял. А значит, и обвинять его не в чем.

— Но… Он же отправил тебя в…

— Картин Четвертого больше нет, все сгорело — доказательств нет! И к тому же… Я не хочу подвергать Марию опасности. Она еще мала, чтобы знать о своем даре.

— Она раскрыла его?

— Да. Еще до того, как я попал в картину.

— Кстати, что будем делать с Десятым? Мы вскоре подойдем к нему, и нам придется с ним справиться. — переживал Сергей.

— Сахара ответил на мое сообщение?

— Ты про… «Феерию»? Да, но она еще не готова, возможно, что она прибудет ближе к двенадцатому-пятнадцатому числу.

— Понятно… Ждать не имеет смысла! Мы произведем атаку через несколько дней. Ты и остальные останетесь в Румынии, а я с Фиирацией полетим дальше. — рассказал свой план Арантин.

— Что?! Ты с ума сошел? Десятый убьет тебя без поддержки. Один ты не выберешься оттуда живым. Я не отпущу тебя одного! — возразил ему Сергей.

— Не переживай, Белый Дракон поможет мне, как только придет время.

— Ты шутишь? Ты доверишься этим солдафонам из БД? Это глупо даже для тебя… БД возьмет тебя под стражу и будет пользоваться тем, что ты жив, но ты будешь по сути в тюрьме. Ты правда этого хочешь?

— А у меня есть выбор?

— Конечно! Просто… Отдай приказ другим и они все сделают…

— Нет! Это мое личное дело, и я сам должен с этим справиться. Ты же должен будешь возглавить СЮЖ в случае моей гибели.

— Похоже… Тебя не переубедить. Хорошо. Так тому и быть. — сквозь зубы согласился Сергей.

— Хорошо, что ты понял, а теперь давай займемся воспитанием Марии, нужно разработать… Как это правильно говорят, «Педагогический план»?

11 апреля, Норвегия, Осло.

За прошедший месяц рука Нордена прошла: кость срослась правильно, и боли уже не было. Все это время Заидена ухаживал за своим братом. Нордену было хорошо этот месяц. В действительности он понимал, что Заидена — это любовь и забота для него. А вот Валентайн… Норден все время думал о ней. И все это время он пытался найти о ней хоть какую-то информацию, узнать, хорошо ли с ней все… Его тянуло к Валентайн, в отличии от Заидены. Ему стало казаться, что тот стал слишком навязчивым. И вот настал тот день, когда Заидена еще раз попытался поухаживать за Норденом, чем вызвал его бешеное поведение. Норден накопил слишком много злости к Заидене. Ибо Норден стал считать, что именно Заидена мешает ему с Валентайн. Тогда он был готов высказать Заидене правду о том, что ему он больше неинтересен, и он нашел себе настоящую любовь. Но в дверной звонок кто-то позвонил. Единственный, кто приходил в этот дом кроме братьев, был Святейший.