Хроника для Акаши: Закат... (Часть первая: Фиирация)
Шрифт:
— Но…
— Не оправдывайся! У тебя было полтора месяца на поиск шпиона из десяти человек…, а что в итоге? Ты не получишь истины, пока сама не найдешь ее. А теперь скажи мне, что ты узнала за последнее время? — перевел тему разговора Арантин.
— Да… Я не знаю… Никто на этом корабле не показался мне действительно опасным для тебя. Я узнала от Греты ее историю… Она говорила, что раньше училась в институте химических наук. И вместе с тем посещала курсы повара. У нее был дом и парень, с которым она стала встречаться еще в школе. После того, как тот спас ее от… изнасилования. Ее «подруги» решили, что для Греты слишком много внимания со стороны мальчиков, и ее решили… обесчестить. Они заманили Грету в подвал после школы и там оставили ее вместе с двумя мужчинами… Дежурный услышал крики и, прибежав, спас Грету, перебив тех похотливых извращенцев. После чего они стали встречаться. Однажды ты, прилетев в Таллин, объявил о конкурсе на лучшего повара, дабы взять его с собой. И учитель Греты решил побороться за это место, сказав своим ученикам, что вскоре их уроки закончатся. Грета же была против этого и решила сама выиграть конкурс, не оставив своему учителю никакого выбора,
— Виктория… Я же тебе говорил, шпион — не тот, кто желает тебе зла или хочет убить. Шпион тот, кто играет свою роль, собирая информацию. А что до Греты, то я дополню кое-что. Грета, попав в финал, поспешила вернуться домой и обрадовать своего парня. Но на свое горе она увидела, как тот совокупляется с какой-то бабой на ее белом диване, это повергло ее в шок.
Три месяца назад.
Вскоре Грета подъехала к подъезду своего дома и увидела сидящих на лавочке трех бабушек, которые о чем-то говорили и иногда похихикивали. Грета подошла к ним и поздоровалась, а бабушки сразу же, как увидели Грету, перестали смеяться, и у них на лице появилась незавидная грусть и жалость. Что случилось у бабушек, Грета не стала выяснять и просто пошла в подъезд, поднялась к своей двери и стала искать ключи. Когда она все же нашла их и открыла дверь, то услышала странные звуки, доносящиеся из ее квартиры. Грета испугалась, что это могли быть воры, и тогда она взяла железную лопатку для обуви и прошла в зал. То, что она увидела, привело ее в шок: На ее диване занимались сексом ее парень и какая-то темноволосая девушка лет 25-ти. Она стонала и смотрела на Грету, улыбалась и радостно стонала все сильнее и сильнее, а парень же был занят другим делом, поэтому не заметил Грету. Грета стояла в ступоре: ее зрачки были расширены, ноги подкашивались, а руки дрожали, из-за чего у нее из рук упала железная лопатка. В этот момент парень заметил Грету, накрылся одеялом и попытался что-нибудь сказать Грете, но нечего было, кроме: «Почему ты так рано, ты должна была прийти через три часа». Грета же облокотилась на стену и медленно спустилась по ней, закрыв глаза руками, она плакала и повторяла себе под нос: «Почему? Почему он так поступил со мной? Что я такого сделала? Почему он так поступил? Мы же любили друг друга со старшей школы? Что же случилось…». Грета чувствовала пустоту в своем сердце, которую раньше занимала любовь к жизни, к своему парню, мечты о будущем, о своем совместным будущем с ним, будущем своей карьеры и о светлом будущем вообще всего. Теперь же она чувствовала, как эту пустоту медленно заливают чувства обиды, отчаянья, злобы ко всему и всем. Она чувствовала ничтожность своей жизни и ужасную глупость всей этой ситуации…
— А после на шоу я расспросил Грету, она ходила… Ну, очень пустая и темная. Узнав об этом, я предложил ей все исправить. Забыть о случившемся. И Грета согласилась. Я дал ей шанс убить всех, кто сделал ей больно. И она воспользовалась шансом! Когда же все закончилось… Грета отключилась. Придя в себя, она уже ничего не помнила. Это был гипноз… Простой и легкий гипноз.
— Ты ужасен… — проговорила Виктория.
— Возможно… Возможно… Не отходи от темы: ты. Не смогла. Увидеть. Найти. Истину.
— Я… я… Ты прав. — признала свою ошибку Виктория.
— Эхх… — тяжело выдохнул Арантин. — Ты узнала что-нибудь о Лаймонисе?
— Нет, ничего… Он слишком скрытен. — ответила Виктория.
— Понятно… Тогда я сам тебе расскажу, что с Лаймонисом не так. Как я говорил раньше, я не хотел и даже не подумывал взять Лаймониса к себе в команду. Это произошло, когда Фиирация прилетела в Ригу, там-то мы заранее объявили о начале праздника. Лаймонис жил в квартире на окраине города, но она была и притоном для наркоманов в округе. Сам же Лаймонис был дилером и так же употреблял те вещества, что продавал наркоманам. У Лаймониса не было друзей, ведь наркоманов сложно назвать друзьями. Но все же один человек, которому он доверял, существует: он переписывался в интернете с одной девчонкой лет четырнадцати. Та общалась с Лаймонисом под ником «Мяу». И вот они решают встретиться на моем корабле. Но за день до встречи Лаймонису перекрыли поставки наркотиков, из-за чего он не смог получить свою дозу. Но все же надеясь на свою силу воли, он приходит на мой корабль. Он искал «Мяу», но не смог ее найти, и вскоре его ударила ломка… И вот ночь, люди уже пьяны и ничего не замечают перед собой. Что там говорить о Лаймонисе, что, сжавшись от холода, трясся и что-то бормотал себе под нос. Пугающее зрелище, казалось, он был одержим… В каком-то смысле так и было. К счастью, его обнаружил я… Когда же я уже был готов выкинуть его с корабля, ко мне подошла невысокая девочка с большими бирюзовыми глазами и серебристыми волосами, одетая в алого цвета платьице. «Что здесь происходит?» — спросил я тогда. А она лишь подошла к бедному Лаймонису и, обняв его, погладила по голове. Она стала рассказывать его нелегкую судьбу, как будто мне было до этого дело: «Лаймонис был вторым ребенком в семье… У него был отец и мать, а также старшая сестра. К сожалению, родители стали пить…, а после, как нетрудно догадаться, и подсели на наркотики. Однажды они заставили принять их и Лаймониса, а вот сестра смогла убежать из дома. Через несколько недель на дом приехала полиция. Лаймониса отправили в детский дом. А родителей в места не столь отдаленные… Сестру же отправили в другой детский дом. Там Лаймонис получил образование, а также увлекся компьютерами, особенно программированием. У него было бы прекрасное будущее, но наркотики и привязанность к ним… Все изменили… По достижению 18-летнего возраста Лаймониса в прямом смысле выгнали. Он смог отыскать сестру и она разрешила жить
с ней. К сожалению… В один из дней Лаймониса ударила все та же ломка, дилер, что выдавал Лаймонису наркоту, завысил цену, из-за чего Лаймонису ничего не оставалось, как потребовать денег у сестры. Та не хотела отдавать честно нажитое на наркоту брату и отказала… Этот случай был последним, когда та могла „отказать“. Он в порыве бреда убил ее. А, купив наркоту и приняв ее, понял, что натворил… Он все рассказал полиции и его посадили. Выйдя из тюрьмы, Лаймонис так и продолжил жить в доме сестры. Но наркота оставалась его смыслом жизни… Так он стал дилером у одного мафиози. К счастью, он смог найти того, кому смог поплакаться о своей судьбе… И это была я», — рассказала она тогда мне. Я испытывал искренно презрение и рвотное отвращение к этому человеку. Бесхребетная тварь. Так тогда я хотел сказать. Но меня больше интересовала эта девчонка. «Кто ты, черт, такая?» — спросил я. Но она, как будто не слушая мои вопросы, протянула мне пакетик с голубым порошком и шприц, она попросила меня: «Дай ему смысл. Сделай так, чтобы он подписал один из тех контрактов, я хочу, чтобы он не пропал зря…» — сказала она и ушла. Я не последовал за ней. Но согласился выполнить ее просьбу. Она тогда заинтересовала меня и этот интерес не пропал. Ну, а Лаймонис, он не мог отказать мне, ведь взамен я предложил ему наркотики… Так он и попал ко мне. Хорошо, что я смог найти ему применение и сделал из него создателя и модератора сайта Фиирации.— Но почему же ты не хотел брать его? Чем его история отличается от других? — не понимала Виктория.
— Рангпонгмыанг, он убил свою сестру… Он… Он мог этого не делать! Не было никаких предпосылок! Желания колоться наркотиками ни есть причина убивать свою семью!!! Я… Искренне ненавижу его! Он противен мне… Но я терплю… Я терплю, потому что мое желание знать как можно больше сильнее чувств отвращения и неприязни. Понимаешь? Нет… Не понимаешь. — ответил Арантин.
— Прекрасно понимаю… — возразила она, намекая на то, что ей приходится терпеть его, узнавая больше о корабле и его жителях.
— Р-р… Закончим этот разговор… — Арантин захотел побыть один.
А Виктория не стала возражать, ей хотелось поскорее покинуть окружение Арантина… спускаясь вниз, она наткнулась на Луизу и Марию, которые шли к Арантину.
— О, Виктория… — Луиза выглядела опечалено. — Ты поговоришь со мной? — казалось, она молила о помощи.
— Да, конечно.
— Мама, а я тогда пойду к папе, мы поиграем, хорошо? — спросила Мариа у Луизы.
— Конечно! Иди, моя сладкая. — на время улыбнулась Луиза, а когда девочка убежала, улыбка на лице Луизы в тот же момент испарилась.
Они прошли в комнату к Виктории и там Луиза расплакалась. Виктория испугалась за Луизу и, приподняв ее, посадила на диван, гладя по голове, она просила ту успокоиться.
— Мне так тяжело… — говорила Луиза. — Я люблю его, но он так со мной поступает… Что… кажется, он не ставит меня никуда. Сначала не рассказал о себе… После подверг опасности… теперь пропал на месяц… а, вернувшись, не спросив меня, сделал матерью своего ребенка… Я не против, нет. Я только за… Но почему он меня не предупредил? Я нужна ему только как вещь, отдушина? Или… Вообще не нужна? — проговорила она, а после снова зарыдала.
— Ох, Луиза, успокойся. Я уверена, что это не так. Он любит тебя! — заверила Виктория.
— Но… Почему же?! Раньше… Когда мы только встретились, он проявлял ко мне знаки внимания.
— Может, расскажешь, как это произошло? — Виктория решила, что это прекрасная возможность узнать больше о Луизе и Арантине.
— Хорошо… — Луизе нужно было просто выговориться, она и не понимала, что Виктория ее использует… — Это происходило месяца два назад.
Два месяца назад, Германия, Берлин, Ораниенбург.
Арантин собрал всех и стал оговаривать свою идею, как он собирается развлечь Берлин.
— Итак, начнем. В Германии мы задержимся не очень долго, думаю, день или два, и мы покинем эту страну. В Германии, а в частности в Берлине будет немного сложнее устроить хороший праздник, проводить мы если и будем, то, скорее всего, далеко за городом. Я точно знаю, что власти Берлина не согласятся дать нам разрешение на проведение праздника в черте города, но постараюсь их переубедить. Ничего особенного проводить не будем. Скорее всего, мы не сможем даже провести такие развлекательные программы, что проводили в других странах, а точнее, громкая музыка, много алкоголя и еды не будет. Нужно придумать что-то, что не оставит плохих комментариев к нашему судну. Я думаю над тем, чтобы сделать из корабля на время небольшой музей какого-нибудь искусства. А можно создать небольшой развлекательный парк, рассказать историю корабля или просто провести экскурсию…
— Ты нас зачем сюда собрал? — перебила его Агата. — Ты если хочешь что-то неординарное сделать, ну, в нашем случае все, что обычно — это ординарное, то делай, мы-то тебе зачем?
— Ну, в общем-то, вы мне вообще не нужны, поэтому я освобожу всех с корабля и гуляйте себе по городу. Высадимся в 10-ти километрах от столицы и разъедимся, когда придет время, соберемся опять у корабля. Ах, да, вот, так сказать…
— Арантин достал из пиджака несколько белых пластиковых карт и протянул каждому по одной. — …На этих штуках достаточно денег, чтобы каждому красиво и вкусно отдохнуть. Все по комнатам, скоро садиться будем, и я тоже пошел к себе…
Арантин ушел и остальные вскоре разошлись. Когда Арантин поднялся на крышу шестого яруса, на его телефон кто-то позвонил, Арантин ответил:
— Кто это?
— Арантин?! Я думаю, точнее, я уверен на семьдесят процентов, я знаю, кто эта девочка, что преставирась, как «Мяу». — проговорил Семнадцатый.
— Что?! Как ты узнал?! Кто это, кто тебе сказал? — кричал и спрашивал одновременно Арантин.
— О! Никто мне ничего не говорир, точнее, я могу ришь предпорожить. Помнишь историю про Четвертого? Так вот, помнится, он пропал в 19-м веке в Венеции, этот идиот совершенно не умел вести дела, зато обожар рисовать. Ну, так вот, нескорько дней назад в этой самой Венеции были найдены картины этого самого Четвертого и гроб вместе с ним. Возможно, девочка — прямой потомок Четвертого. — сказал Семнадцатый.