Хроника гениального сыщика

– Рябов, это откровенный плагиат! – вскрикнул я, не успев еще вскочить с четверенек.

– Знаю… – выплюнул сыщик водоросли.

– Друзья мои… – Тихон Хренов поднялся во весь свой нешуточный рост. – Запомните! С этой минуты больше нет Мани Пугач! С челюстью от Страдивари есть только одна певица. И вы ее знаете… Это Лиза Лизкина! С челюстью от Страдивари она – гений.

Глава 41 Борода Грозного

1.

Мы с сыщиком Рябов сидели подле электрокамина и потягивали пиво «Батька Махно».

– Признаться, друг мой, – произнес детектив, – я скучаю без настоящих, чудовищных преступлений.

– Преступники как-то выродились, – поддержал его я. – Карманные воришки, хапуны депутаты… Лилипуты и гномики.

И тут в нашу дверь оглушительно постучали.

В комнату вошел невысокий жилистый человек с лицом китайца.

– Я смотритель Петропавловской крепости, – сказал он. – Три дня назад какой-то неизвестный поменял мощи Иоанна Грозного на останки Емельяна Пугачева.

– Ага?! – простонал от радости сыщик.

– Ага! – горячо поддержал его я.

2.

– Ну и какие у вас версии, акушер Кусков, – Рябов помешивал алюминиевой ложечкой чай в скоростном поезде «Красная стрела».

В этом поезде ехал и я, ваш покорный слуга, акушер Петя Кусков.

– Признаться, никаких, – огорченно развел я руками.

– А для меня это дело почти закрыто! – причмокнул Рябов, запивая печенинку «Салют». – Вы заметили китайский разрез глаз смотрителя Петропавловской крепости?

– Китайский след?

– Вот именно…

– Зачем китайцам мощи почившего монарха?

– Вот это нам и предстоит выяснить, – воинственно усмехнулся Рябов.

3.

Петербург нас встретил ледяным ветром. По брусчатке мостовой он гнал клочья грязных избирательных плакатов. Вчера здесь избрали губернатора Ленинградской области.

– Кстати, вы не слышали, – спросил меня Рябов, – кто победил на выборах?

– Маня Маньевич Жулецкий…

С плакатов театральной тумбы на нас смотрело толстое и волевое лицо нового губернатора.

– Вот к нему-то мы отправимся, – скосил на меня черный глаз Рябов.

– Сейчас шесть утра… – заметил я робко.

– Петя, поверьте мне, свежеиспеченные губернаторы просыпаются исключительно рано.

4.

В 06:00, по московскому времени, губернатор Маня Маньевич Жулецкий опустил с кровати мускулистые волосатые ноги.

Если кто-нибудь увидел его в этот миг, то был бы весьма озадачен.

На постели губернатора, на месте, предназначенном для супруги, лежали (черепом на подушке, ноги с другой стороны) останки Ивана Грозного. Сразу бросалась в глаза легендарная борода клинышком.

Маня Маньевич попил кофе с армянским коньяком и энергично глянул из окна своей шикарной квартиры.

– Ленинградская губерния теперь моя! – засмеялся он и притопнул кудрявой ногой.

И тут в его дверь грянул наш (то есть мой, акушера второго разряда Кускова и сыщика Рябова) электрозвонок.

– Во поле береза стояла! – без слов, будто намекая на что-то неведомое, пропел последний.

5.

– Шукайте китайский след, – с порога огорошил губернатора сыщик.

– Какой еще след? – не скрывая своего раздражения, спросил Маня Маньевич.

Оттеснив чиновника стальным плечом, сыскарь резко шагнул в прихожую.

– Я – инспектор Рябов, – чеканно представился сыщик. – А это мой пресс-атташе, акушер второго разряда, Петр Кусков.

– И что же вам нужно? – толстая щека губернатора нервически дернулась.

– Мы пришли к вам по делу пропажи останков Иоанна Грозного, – Рябов сделал широкий шаг в спальню губернатора, но тот массивным, хорошо откормленным туловищем преградил дорогу.

– Если вы уверены в китайском следе, зачем вы идете в мою спальню? – вопросил Жулецкий. – Записывайтесь ко мне на прием. В Смольный.

– Однако почему вы не пускаете нас в опочивальню? – Рябов выхватил именной браунинг. – Что вы скрываете?

– Я? Ничего! Помилуйте…

За три энергичных шага Рябов добрался к зловещей кровати и резко отбросил верблюжий полог.

– Кто это? – сыщик заиграл желваками.

– Ах, это?.. Мой безвременно почивший прадедушка, Амвросий Карлович Журавлев-Задунайский.

– Ваши руки, господин губернатор, – тихо произнес Рябов, доставая блеснувшие вороной сталью наручники.

– Повторяю, это мой прадедушка. Сначала я хранил его в могиле, да потом стал так тосковать, что решил держать здесь, при себе.

– Бороду Ивана Грозного я узнаю из всех бород. Она клинышком… – усмехнулся сыщик.

6.

Прошло три года.

Дело о пропаже мощей Иоанна почти забылось. Однако когда мой друг и наставник натыкался на имя Грозного, он сразу мрачнел.

– Так проколоться! – Рябов мучительно потирал виски. – Не могу простить себе китайский след…

– Кстати, зачем экс-губернатору вообще понадобились останки.

– У Нострадамуса в центурии под номер 1345 сказано, мол, кто переспит хотя бы ночь с мощами Грозного, тот и будет избран губернатором Ленинградской области.

– Только очень ненадолго, – фыркнул я.

– О сроке губернаторства в центурии нет ни словечка…

Рябов подошел к холодильнику, достал две банки пива «Столыпин».

Мы хлебнули напиток из солода и хмеля.

– Мой друг, – обратился ко мне сыщик, – я хочу попросить вас об одном одолжении.

– Для вас – всё что угодно, – откликнулся я.

– Когда увидите, – продолжил он, – что я погряз в гордыне, решил будто любое, даже головоломное дело мне по плечу, шепните мне на ухо только два слова «китайский след».

– Заметано… Хотя, я больше чем уверен, в Питере не обошлось без китайцев. Они же повсюду.

Глава 42 Гаванская сигара

1.

В столицу Кубы мы с сыщиком Рябовым прибыли по приглашению самого Фиделя.

Рядом с гаванским аэропортом на телеграфных столбах сидели орлы, там и сям вспархивали розовые фламинго, расточали тропическое благоуханье кактусы.

– Если бы не дело господина Кастро Рус, – инспектор отшвырнул лаковым ботинком кожуру банана, – здесь можно было бы замечательно отдохнуть.