Хроника одного задания

— Halt! — вдруг услышал Мишка и увидел, как его со всех сторон обступают немцы в белых маскхалатах. Он успел даже разглядеть их лица.

— У-у, гады, — выкрикнул Тувимцев и быстро лёг на землю. Достал из кармана гранату и, видя, что неприятель готов его уже схватить, просто швырнул её в окружавших врагов. Те залегли на землю, ожидая взрыва. Воспользовавшись замешательством немцев, Мишка стал стрелять из винтовки. Недаром ему дали значок «Ворошиловский стрелок». Первым же выстрелом он убил наповал ближайшего немца, вторым ранил. В ответ тоже раздалась стрельба. Что-то сильно ударило в руку, острая боль пронзила тело. Мишка вскрикнул, выронил винтовку. Здоровой рукой вытащил последнюю гранату, зубами выдернул чеку и швырнул её, что было сил, в немцев. Прогремел взрыв. Тувимцев подтащил к себе оружие и хотел было уже выстрелить в набегавшего фрица, как снова почувствовал новую острую боль. Пуля попала ему в плечо, потом ещё одна в грудь.

«Наверное, это всё!» — подумал Мишка. Он лежал и видел, как немцы столпились над ним, смотрели на него и переговаривались. Вдруг снова прозвучали выстрелы. Их было много. Один за другим стали падать, словно подкошенные, фрицы. Затем завязался рукопашный бой.

— Кончай их всех, к чёртовой матери, — услышал Тувимцев над собой чью-то громкую команду. А потом, — ты живой, парень?

И увидел склонённую над собой голову.

— Слышишь меня? — продолжал спрашивать всё тот же голос, — ты кто и откуда?

— Миша. Ту..Тувимцев, — с трудом произнёс молодой партизан, — я..с..от..отряда Тиш..

— Тишкова? — уточнил голос.

— Да, мне на…надо сроч… к Тиш, — Миша не договорил, потерял сознание.

— Так, хлопцы, вот что я решаю, — сказал уже пожилой партизан, когда вокруг него и Мишки собрались бойцы, — этого паренька надо доставить в отряд Тишкова. Дорогу к нему я знаю, поэтому пойду я и со мной ещё трое. Остальные по прежнему маршруту. Ковалёв, ты за главного. Если что, с тебя голову сниму.

— Будь сделано, — ответил Ковалёв и скомандовал, — идём.

Группа партизан растворилась в лесу.

Мишку кое-как перевязали, положили в плащ-палатку и понесли. Он то приходил в сознание, то снова впадал в забытье. В памяти стали всплывать и оживать картины из уже далёкого прошлого. К нему пришёл Сельченко Геннадий, а проще Генка, друг детства, с которым они сидели в школе за одной партой и были знакомы с первого класса. Генка всегда был серьёзным, но, когда засмеётся, заражал всех остальных, особенно самого Мишку. Сельченко предлагал пойти в поход. Он уже разработал маршрут и представил его остальным друзьям. Все дружно согласились…

Потом Миша вспомнил свою первую и единственную любовь Клаву Чижову. Она пришла к ним в шестой класс в сопровождении учительницы Натальи Алексеевны, которая представила её. Мишка увидел тогда девочку с косичками, подвязанными белыми ленточками, с большими живыми глазами, немного вздёрнутым носиком и пухлыми губками, очень подвижными, готовыми в любой момент расплыться в улыбке. Боевой характер, целеустремлённость, способность увлекать за собой быстро сделали её душой класса, главной заводилой. Новая свежая струя, которую она внесла, пришлась всем по нраву. И вот в такую девочку влюбился Мишка Тувимцев. Чтобы Клава обратила на него внимание, он стал лучше учиться, стал более активным. И спустя некоторое время заметил, что Чижова искренне радуется его успехам, особенно, когда он на соревнованиях занимал призовые места. Их первое объяснение между собой произошло только в девятом классе. От этого яркого воспоминания, нахлынувших чувств у Миши стало теплее на сердце. Боль отступила, и он снова в мельчайших деталях пережил то важное для него событие. Это случилось весной в городском парке. Они пошли туда погулять сразу после уроков. Тогда и потом навсегда Клава осталась для него самой красивой девушкой, лучше которой нет на всём белом свете. Он взял её за руку и посмотрел прямо в глаза. Она не отвела взгляд. Смущаясь, волнуясь Миша тогда произнёс, что любит её. И поцеловал в щёку. Точно приговорённый он стал ждать «свою участь». И услышал: «Ты мне тоже очень нравишься! Очень!» Клава вырвалась от Миши и побежала от него лёгкая и счастливая. Он вдогонку. Та прогулка стала одной из самых радостных в его жизни.

А потом в десятом классе Клава спросила его кем он хочет быть. А Миша не знал, что ответить, тогда он ещё окончательно не решил. Главное, что они вместе и не собирались расставаться. Где ты теперь, моя милая, любимая Клава? Где вы, мои папа и мама? Где ты мой друг Генка? Где вы мои друзья и одноклассники?

Иногда память замолкала и приходили мысли. Их было много, но все о войне. Так Михаил думал о том, чего не хватает людям на этой земле. Из-за чего идут войны. И он всем сердцем пожелал своей Родине стать самой счастливой страной в мире, где люди по-настоящему ценят и уважают друг друга. Где нет злых и подлых. Пусть яркая звезда его Родины сияет и не меркнет, пусть освещает путь всему миру. Может быть тогда прекратятся войны и всеобщее счастье станет единым и всепобеждающим на земле. Ведь это так просто! Быть счастливым и жить для других! И неважно какую профессию выбрать, главное, помогать людям.

Потом мысли путались, пропадала ясность. Миша начинал бредить и стонать, иногда он замолкал. Его провожатые наклонялись и проверяли состояние молодого партизана.

В отряд Михаила принесли уже еле живого. Над Тувимцевым склонились фельдшер, Берестов, Тишков и Руденко. Раненный лежал на самодельном операционном столе.

Семён Яковлевич покачал головой и удручённый отошёл от своего пациента.

Мишка пришёл в себя, открыл глаза и сделал над собой усилие, стал говорить.

— Там…портс…

— Портсигар? — подсказал Берестов и достал его из кармана раненного.

— Сига..

— Посмотреть сигареты?

— Одну, край…ю

— Так, крайнюю, — Алексей достал две сигареты, осмотрел их и нашёл ту, на которую указывал Тувимцев. Там была записка.

— Артю…хов Ген…ку пос… — последнее слово Мишка не договорил…

Трое взрослых мужчин стояли над Мишкой. Опустошённость. Это именно то слово, которое полностью передавало их состояние. Они вышли из госпиталя. Перед ним стояла в ожидании большая толпа партизан. Все сняли головные уборы. Тишков посмотрел на всех собравшихся.

— Похороним нашего героя! — всё, что смог он сказать и пошёл к людям, что принесли Тувимцева. Берестов присоединился к нему.

— Здравствуй, Игнат Савельевич, — поприветствовал пожилого партизана майор.

— Здравствуй, Степан Иванович, планировали десятого встречу, а видишь, как вышло, раньше свиделись.

— Расскажи, что произошло? — попросил Тишков.

— Храбрый у тебя малый. Мы, когда выстрелы услышали, пошли на них. Вышли, когда немчура хлопца твоего добивать собиралась. Он четверых на тот свет отправил. Дорогой ценой он им достался.

— Спасибо тебе, Игнат Савельевич, что принёс Михаила. Ценную информацию он доставил, очень ценную. Только своей жизнью заплатил. Каждый шаг война чью-то жизнь забирает.

— Скажите, Игнат Савельевич, что это были за немцы? — спросил Берестов.

— Охотники на нас… — а затем пожилой партизан крепко выругался, — только мы их выследили, а не они нас. Хлопца вашего жаль. Не вовремя он появился.

— Останешься? Покормим тебя и твоих бойцов, — предложил майор.

— Некогда, в другой раз, своих догонять пойду.

Игнат Савельевич и трое партизан ушли. Берестов, наконец, оставшись наедине с Тишковым, прочитал записку, затем передал майору. Тот ознакомился с текстом и спросил.

— Что теперь собираешься предпринять?

— Брать его будем. Только подготовимся. Прав Пётр Аверьянович, его надо прижимать прямыми уликами.

— А этого тебе мало?

— Нужно ещё привести сюда тех людей, что просил, — Берестов напомнил о списке фамилий и имён, что узнал от Эриха Рейнберга, — чем раньше доставят, тем лучше.