Хроника Убийцы Короля. День первый. Имя ветра

– Я знал, что это не можете быть вы. Но подумал, что это вы. Несмотря на… Потому что у кого еще такие волосы?

Он потряс головой, пытаясь протрезветь, но безуспешно.

– Я видел то место в Имре, где вы его убили. У фонтана. Мостовая вся разбр…

Он нахмурился, сосредоточился и повторил:

– Раз-би-та. Говорят, будто теперь никто не может ее починить.

Белобрысый снова помолчал. Сощурился, приглядываясь, – и, похоже, был удивлен реакцией трактирщика.

Рыжий расплылся в улыбке:

– Так вы говорите, я похож на Квоута? На того самого Квоута? Вы знаете, я и сам так думал! У меня наверху его портрет висит. Помощник мой все меня дразнит за это. Вот не могли бы вы ему повторить то, что только что говорили мне?

Коут положил в огонь последнее полено и встал. Но, когда он отходил от очага, нога у него вдруг подвернулась, и он тяжело рухнул на пол, сшибив стул.

Кое-кто из гостей кинулся было к нему, но трактирщик уже поднялся на ноги и замахал им, чтобы не беспокоились.

– Нет-нет! Все в порядке. Прошу прощения, что я вас напугал.

Он улыбался, но видно было, что он действительно сильно ушибся. Лицо у него кривилось от боли, и он тяжело опирался на стул.

– Колено мне прострелили по пути через Эльд, три года тому назад. Вот время от времени дает о себе знать…

Он поморщился и со вздохом сказал:

– А то бы я, конечно, кочевую жизнь нипочем не бросил!

Он наклонился и осторожно потрогал неловко выгнутую ногу.

Один из наемников заметил:

– Я бы припарку положил, а то разнесет ведь.

Коут снова пощупал ногу и кивнул:

– Да, сэр, пожалуй, вы правы.

Он обернулся к белобрысому, который, слегка пошатываясь, стоял у очага:

– Можно попросить тебя об одной вещи, сынок?

Молодой человек тупо кивнул.

– Прикрой малость дымоход, – Коут указал на очаг. – Баст, проводи меня наверх, а?

Баст подбежал, закинул руку Коута себе на плечи. Коут тяжело наваливался на него при каждом втором шаге. Они добрели до двери и стали подниматься по лестнице.

– Колено, значит, прострелили? – вполголоса осведомился Баст. – Неужели ты действительно так сильно ушибся?

– Слава богу, что ты так же легковерен, как и они! – резко ответил Коут, скрывшись с глаз постояльцев. Поднявшись еще на несколько ступенек, он принялся браниться сквозь зубы, при том что колено у него явно было цело и невредимо.

Глаза у Баста расширились, потом сощурились.

Коут остановился на верхней площадке и протер глаза.

– Один из них знает, кто я, – Коут нахмурился. – Ну, подозревает.

– Который?! – спросил Баст. В его голосе слышались гнев и тревога.

– В зеленой рубахе, белобрысый. Тот, что стоял ближе всех ко мне, у очага. Дай ему что-нибудь, чтобы он уснул. Он уже успел набраться. Если он вырубится, никто и внимания не обратит.

Баст ненадолго призадумался:

– Левотраву?

– Мхенку.

Баст вскинул бровь, но кивнул.

Коут расправил плечи:

– Слушай меня трижды, Баст!

Баст моргнул и кивнул снова.

Коут заговорил четко и отрывисто:

– Я был охранником с городской лицензией от Ралиена. Был ранен, успешно обороняя обоз. Стрелой в правое колено. Три года назад. Летом. Сильдийский купец из благодарности дал мне денег, чтобы открыть трактир. Звали его Деолан. Обоз шел из Пурвиса. Упомяни между делом. Все запомнил?

– Слышал тебя трижды, Реши, – официальным тоном ответил Баст.

– Ступай.

Полчаса спустя Баст принес наставнику миску и заверил его, что внизу все в порядке. Коут кивнул и сухо велел, чтобы до утра его не тревожили.

Как только Баст затворил за собой дверь, лицо у него сделалось озабоченным. Он немного постоял наверху лестницы, пытаясь придумать, что можно сделать.

Трудно сказать, что именно так сильно тревожило Баста. Коут с виду особо не изменился. Разве что двигался он как-то медлительнее, и та малая искорка, что разгорелась было у него в глазах от сегодняшней суматохи, вновь потухла. На самом деле, это было почти незаметно. На самом деле, может, ничего и не было…

Коут сидел у камина и механически поглощал свой ужин, как будто просто запихивал в себя еду. Доев, он остался сидеть, глядя в пространство, не помня ни что он ел, ни каково оно было на вкус.

В камине треснуло полено. Коут моргнул и огляделся. Посмотрел на свои руки, одна в другой, лежащие на коленях. Немного погодя, поднял руки и растопырил пальцы, словно грея их у огня. Руки были изящные, с длинными тонкими пальцами. Он пристально глядел на них, как будто ждал, что они что-то сделают сами по себе. Потом опустил их на колени, обняв одной другую, и снова принялся смотреть в огонь. Он сидел и смотрел, равнодушно и неподвижно, пока пламя не прогорело дотла, оставив лишь серую золу да тускло тлеющие угли.

Когда он принялся раздеваться, огонь вдруг вспыхнул снова. Алое пламя высветило тонкие линии, которыми было исчерчено его тело, в основном спина и руки. Шрамы были гладкие и серебристые, они разбегались по коже, точно молнии, точно линии смутных воспоминаний. Вспышка пламени ненадолго озарила их все: старые раны и новые. Все шрамы были гладкими и серебристыми – кроме одного.

Пламя моргнуло и угасло. Сон встретил его, точно возлюбленная в пустой постели.

Путешественники уехали рано утром. Обслуживал их Баст – он объяснил, что колено у хозяина сильно распухло и спускаться по лестнице в такую рань он не расположен. Все его поняли – кроме белобрысого купеческого сына, который был слишком сонный и вообще ничего не понимал. Охранники переглянулись с улыбочкой и закатили глаза, а лудильщик произнес импровизированную проповедь об умеренности. Баст порекомендовал ряд средств от похмелья, одно противней другого.

Когда они уехали, Баст занялся работой по хозяйству. Работы было немного – постояльцев-то не было. Большую часть времени он потратил, изобретая разные способы себя развлечь.

Спустившись заполдень вниз, Коут обнаружил, что его ученик колет на стойке грецкие орехи тяжелой книгой в кожаном переплете.

– Доброе утро, Реши!

– Доброе утро, Баст, – отвечал Коут. – Что нового слышно?

– Забегал парнишка Оррисонов. Спрашивал, не нужна ли нам баранина.

Коут кивнул, как будто этого и ждал.