Хроники Богини

— По традициям нашего острова сначала, пока не исчезнет плоть, тело отдают на волю ветра и дождя. Через несколько лет кости обмывают в море. Считается, что в этот момент душа впервые поднимается в небо и направляется в страну богов, далеко в море.

Спустившись к скалистому берегу, густо заросшему кустами пемфиса, старейшина стал взбираться по черному утесу. Якинахико и Унаси следовали за ним. Посередине утеса образовалось несколько больших пустых ниш, выбитых волнами. Старейшина поманил путников. Уже по пути они почувствовали сильное зловоние. Якинахико замешкался: «Неужели такой запах тлена испускал труп Масаго-химэ?» Но старейшина не заметил смятения Якинахико и все продолжал махать ему рукой, полагая, что мужа запах не может отпугнуть.

— Масаго здесь, внутри.

Совершенно новый гроб стоял у самого входа в грот. Как и говорил старейшина, крышки на нем не было, чтобы ветер и дождь могли сделать свою работу. Старейшина стал сбоку от гроба, приглашая Якинахико заглянуть внутрь. Якинахико, с трудом терпя зловоние, закрыл нос левой рукой и нехотя подошел ближе.

Внутри, и правда, лежала Масаго-химэ. На выпуклом лбу — четырехугольный оберег из ракушки, глаза закрыты. Лицо осунулось, заострилось, черты сильно изменились. Сложенные руки почернели, начав гнить.

— Масаго! — наконец-то назвал жену по имени Якинахико. И все же он совершенно не мог поверить, что тело в гробу могло принадлежать Масаго-химэ, такой красивой при жизни, что, казалось, не подступиться. Стоило ему только подумать, что он когда-то обнимал владелицу этих неузнаваемо изменившихся останков, как он содрогнулся от страха. Якинахико вспомнил дела давно минувших дней и испугался. Вспомнил он свою покойную жену Идзанами в те времена, когда он был еще богом Идзанаги. Зная, что она умерла, он ужасно тосковал по ней и пустился вдогонку в царство мертвых, Ёми-но-куни. Там, хотя Идзанами не велела смотреть на нее, он нарушил запрет. Не в силах ждать, он посмотрел на нее и увидел истлевший труп Идзанами. То, что открылось его взгляду, было его женой, но уже и не было его женой.

В гробу лежал начавший разлагаться труп той, что когда-то была молодой красивой женщиной. Труп той, что когда-то была ему женой, но уже не жена. Почему его, избегающего смерти, всегда преследовал ее страшный лик?

— Господин Якинахико, с вами все в порядке?

Послышалось хлопанье крыльев Кэтамару. Унаси поддерживал хозяина, который чуть не падал с ног, хотя был человеком неробкого десятка. Якинахико, обливаясь липким потом, продолжал смотреть на начавшее тлеть тело жены. Не мог же он сбежать на глазах у старейшины. Тут он заметил сбоку от тела зеленый камень — его подарок Масаго-химэ. Нитка порвалась. Якинахико поднял украшение и сказал: старейшине:

— Я ведь повязал ей это украшение на шею, а нитка-то и порвалась.

— И правда. Но когда мы принесли ее сюда, нитка была цела.

Как будто кто-то сорвал украшение. Якинахико это показалось дурным знаком.

— Давайте отдадим его Санго-химэ, как прощальный подарок от Масаго.

На смерти все заканчивается. Поэтому нужно отдавать не мертвым, а живым. Он всегда был практичным человеком, но сейчас, вспомнив сияющее лицо Масаго-химэ, когда он преподнес ей этот подарок, ему стало нестерпимо печально.

— Если таким будет ваше пожелание, то думаю, что и Масаго будет рада.

— Я же взамен оставлю Масаго вот эту вещицу. Я ее берег как зеницу ока.

Якинахико снял с правой руки браслет из раковины стомбуса и положил на грудь Масаго-химэ. Когда Масаго мастерила браслет, то говорила, что хотела бы стать тем браслетом, чтобы повсюду следовать за Якинахико. Может быть, возвращая браслет, Якинахико хотел освободиться от возлюбленной?

Пока старейшина смотрел на Масаго-химэ, не в силах расстаться, Якинахико потихоньку отступил назад и бросился сломя голову вниз по утесу, оставив пещеру далеко позади.

Наверное, старейшина решил, что с Якинахико не все в порядке от чрезмерного горя. На самом же деле Якинахико обуял страх. Смерть — это грязь, скверна. Его не покидала навязчивая мысль: тому, кто увидел грязь, нужно совершить омовение. Давным-давно придя в Ёми-но-куни встретиться с Идзанами, он сбежал оттуда по темному туннелю, подгоняемый страхом. За ним гнались войско и фурии. А может, так только казалось ему, а на самом деле это был лишь его собственный страх?

— Господин Якинахико, тяжело вам на душе? — посочувствовал побледневшему Якинахико догнавший его старейшина. Тот кивнул, ничего не ответив. Больше всего сейчас ему хотелось отмыться.

— Есть ли здесь колодец?

— Вот здесь. Рядом с пещерой, где похоронены мертвые, из источника почему-то всегда идет чистая вода.

В сопровождении старейшины Якинахико приблизился к источнику, снял с руки белую повязку и сразу же стал мыть обе руки. Потом помыл оба глаза, оголился, сняв с себя белую шелковую одежду, и приказал Унаси:

— Полей на меня.

— Тут нет ковша.

— Можно рукой.

— Слушаюсь.

Унаси привязал Кэтамару к переплетенным веткам фикуса, зачерпнул воду обеими руками и стал поливать крепкое тело хозяина. Якинахико, закрыв глаза, предался воспоминаниям. Вспомнил, как он очистился, искупавшись в реке, что протекала в местечке в Хега на равнине Авакигахара. Незаметно для себя он заплакал.

— Что с вами? — обеспокоенный Унаси растерянно огляделся вокруг. Якинахико продолжал плакать, упав на колени. Он вспомнил тростниковую лодчонку, вспомнил своего, тогда еще Идзанаги, с Идзанами первого ребенка — бескостного дитя-пиявку Хируко. Вдвоем они посадили его в маленькую лодочку и отправили в море. Они, боги, первыми поступили так, а люди лишь последовали их примеру. Так почему же его охватили дурные мысли, когда он увидел ту лодку? В чем же ошибка? Кто и в чем ошибся?

Солнце садилось в море на западе. Рядом с Якинахико, опустившись на колени, плакал Унаси. Старейшины поблизости не было.

— Где же старейшина?

— Увидев, как вы, господин, страдаете, он постеснялся остаться. Решил пораньше вернуться.

— Хорошо, если так, — пробормотал Якинахико и стал одеваться. Тут он заметил, что Унаси с недоумением рассматривает его правую руку. Он явно был удивлен, что на тыльной стороне ладони, там, где была рана от когтей Кэтамару, не осталось и царапины. Якинахико поспешно спрятал правую руку. Унаси же пал ниц и с дрожью в голосе спросил:

— Господин, кто вы такой?

— Что, не похож на человека из этого мира?

Унаси продолжал лежать распростертым на земле.

— Не знаю. Знаю только, что с таким прекрасным человеком, как вы, мне раньше встречаться не приходилось. Вероятно, ваши познания превосходят человеческие.

— Боишься ли ты меня? Похож ли я на монстра?

Унаси медлил с ответом, но в конце концов произнес:

— Нет, вы не страшный. Просто… — и прикусил язык.

— Что просто? — переспросил Якинахико, и Унаси ответил: