Хроники Богини

«Унаси» вспомнил слова Унаси:

«За вас, господин, я жизнь отдам. Думаю, что если бы Масаго-химэ знала, что умирает из-за вас, то она была бы счастлива. Это и есть любовь. Разве вы вчера сами не говорили, что полюбили Масаго-химэ за ее преданное сердце?»

«Унаси» погрузился в воспоминания. Старик гребец прищурился и сказал:

— А все-таки хороша была та пирушка, когда господин Якинахико угощал нас саке. Такой веселой пирушки на моей памяти и не было. Живем один раз — так что надо радоваться при каждой возможности. У жрицы, что лежит здесь, тоже, наверное, были и большие радости, и большие печали.

Из-под парусины, которой было накрыто тело, выглядывали белые кончики пальцев. Согнутые, будто пытающиеся что-то схватить, белые пальцы.

6

На следующее утро кормчий подозвал «Унаси». Было решено, что гребцы сходить на берег не будут, корабль бросит якорь в открытом море и будет ждать возвращения лодки. Поневоле пришлось «Унаси» и старику гребцу, вдвоем, везти тело Камику. Опасаясь, что жители острова могут забрать запасной парус себе, моряки, на всякий случай, развернули тело Камику и оставили ее в том виде, в каком она прыгнула со скалы. После вчерашних ночных разговоров многие вдруг стали суеверными и, когда тело Камику погрузили в лодку, начали раскидывать соль по палубе.

Гавань острова Морской змеи представлял собой естественный залив. Причала там не было. Первый же налетевший шторм разрушил бы здесь все. В бухте виднелся привязанный тросом один-единственный деревянный челн для ловли мелкой рыбешки и сбора морских водорослей. Других судов в гавани не было — похоже, мужчины ушли на промысел. Белоснежный пляж, пышно заросший цветами повоя и гибискуса, был сказочно красив. Повсюду на берегу виднелись люди, женщины и дети, одетые в лохмотья. Они собирали моллюсков и водоросли, прижимая к груди корзины.

— Какой бедный остров, — сказал старик гребец, привстав в лодке и разглядывая окрестности.

— И только один челн.

— Наверняка у них нет древесины. Здесь просто недостаточно места для каштанника. На островах, где нет лесов, невозможно строить большие суда и дома.

— И все же красиво здесь.

«Унаси» даже в каком-то смысле наслаждался райским пейзажем.

Старик гребец мельком глянул на тело Камику. Матросы пригладили ей волосы и сложили руки на груди в молитвенной позе.

— И то правда. К тому же он расположен на самом востоке архипелага и почитается священным. Когда солнце всходит, оно перво-наперво освещает этот остров, и считается, что именно здесь боги сошли на землю. Однако, теперь мико, что управляет солнцем, мертва. Интересно, как поступят жители?

Похоже, женщины и дети увидели и лодку с «Унаси» и стариком, и мертвое тело на борту. Они стали громко кричать. Молодые матери схватили детей за руки и побежали прочь. Несколько более смелых женщин средних лет боязливо приблизились.

— Вчера вечером ваша госпожа прыгнула с утеса.

Потрясенные женщины отпрянули.

— Госпожа Камику.

Берег мгновенно заполнился рыдающими людьми. «Унаси» и старик вытащили тело Камику из лодки и положили в тени деревьев. Мокрое насквозь белое кимоно Камику уже высохло, и подол трепыхался на ветру. Казалось, что она просто спит в тени, такое у нее было умиротворенное лицо.

— Мамочка!

Подбежали дети — судя по всему, дети Камику: молодая женщина с младенцами-близнецами в каждой руке и девочка лет шести-семи. С ними мальчуган лет десяти. Сразу бросилось в глаза, что дети Камику были и лучше сложены, и красивее других собравшихся на берегу, но одеты они были так же бедно, как и все.

— Вы дочка верховной жрицы? — спросил старик, и женщина с двумя младенцами кивнула головой.

— А где ваш муж?

— Муж и его младший брат вчера уплыли на промысел. Я заметила матушкино отсутствие, но и подумать не могла, что с ней что-то случилось. Что произошло?

— Мы можем рассказать только то, что знаем. Вчера, когда наш корабль стоял на якоре в открытом море, мы увидели, что кто-то бросился с утеса. Мы поспешили на помощь, но утес высок, море глубоко, и мы не успели. Все на корабле были потрясены, узнав, что утопленница — верховная жрица острова. Мы сожалеем, что не смогли ее спасти, — произнес «Унаси», и все собравшиеся на берегу посмотрели на него. Многие, заметив, что у него нет левой руки, быстро отводили взгляд. На некоторых островах над его искалеченной рукой подтрунивали или относились к нему с презрением. А здесь, на острове Морской змеи, люди, хотя и жили в нищете, но держали себя вежливо и с большим достоинством. «Не зря остров этот считают священным», — с восхищением подумал «Унаси».

— Спасибо за все, — нашла в себе силы поблагодарить дочь Камику, погладила всхлипывающую младшую сестренку по голове и обессиленно опустилась рядом с телом матери. Двойняшки, которых она обнимала, были совсем малютками. Видно, забота о детях да еще несчастье с матерью окончательно подкосили молодую женщину.

Наконец, появился узнавший о случившемся старейшина острова со своей свитой.

— Пошли, Унаси, — обратился старик гребец к «Унаси», желая избежать дальнейших расспросов и быстрее вернуться на корабль, но женщины, все как одна, стали упрашивать их:

— Очень просим вас, останьтесь еще немного, мужчины наши вчера ушли в море и вряд ли скоро вернутся. А гроб по нашим правилам должны нести мужчины. Если никто не поможет, что же мы будем делать?

Неужели Камику подумала и об этом, когда решила привязать к себе камень, дабы тело ее не могло всплыть? Что же заставило ее умереть, если перед тем, как покончить с собой, она думала о том, что будет после ее смерти. «Унаси» ужасно захотелось узнать причину.

— Унаси, нужно возвращаться на корабль, — позвал гребец, но «Унаси» отказался.

— Уж гроб-то понести я, пожалуй, помогу.

— Хорошо. Передам кормчему, чтобы подождали тебя еще один день, и завтра в это же время приеду за тобой.

Ловко управляясь с лодчонкой, груженной моллюсками, старик гребец поплыл обратно на корабль.

Старейшиной острова Морской змеи был старик лет восьмидесяти. В помощниках у него служили несколько стариков тех же лет. Выходило, что те, кто не мог ходить на рыбный промысел, управляли островом.

— Что ж, наконец-то госпожа Камику умерла.

Глаза старейшины были мутного белого цвета, но он уставился на мертвое лицо Камику, будто мог отчетливо видеть.

— Наверное, после рождения близнецов у дочери успокоилась, что теперь у нее есть преемники.

Старики стали совещаться прямо над останками Камику. Ошеломленные дети сидели тут же, прижав колени к груди.

— Вы в порядке? — спросил «Унаси» у старшей дочери. Та кивнула, но было видно, что, узнав о том, что мать покончила с собой, у нее не осталось ни слов, ни слез.