Хроники былого и грядущего

— Сир Рутгер был моим двоюродным племянником, — раздражённо произнес Марк, резко останавливаясь рядом с Корбреем. — Бедная Элайза будет в бешенстве!

— Уже второй племянник, — мрачно заметил лорд Ваксли. Ему вспомнился Джайлс, который стал одним из первых жертв этого противостояния.

Лин втянул воздух, принюхиваясь к запаху разложения. Он почти забыл, что это такое: ползающие мухи, раздувшиеся животы, глаза, подобные разрисованной ткани. Почти забыл, как это свято.

Мужчина любил кровь и смерть. А уж война… Казалось, будто сама земля трепещет!

Марк спешился и присел рядом с одним из покойников. Смахнул мух латной перчаткой и внимательно изучил тело. Повернувшись к Корбрею, спросил:

— А ты? Ты всё ещё веришь Баратеону? Вы ведь были дружны…

Лин не отвёл взгляд, но скрестил руки на груди.

— Роберт — лишь тупица и неудачник. Я желаю скрестить с ним клинки и намотать кишки на рукоять своего меча. Если он попробует напасть на Чаячий город… — мужчина ухмыльнулся, недоговорив фразу, а потом просто сплюнул на землю.

Графтон фыркнул.

— Что-то твои слова не сильно меня успокаивают.

Он встал — тень лорда накрыла мёртвого солдата — и принялся отряхивать пыль с богато украшенного плаща, на котором был заметен его герб — горящая жёлтая башня в чёрном клине на огненно-красном поле.

— Пожалуй… всё произошло как всегда, — задумчиво проговорил Марк, оглядывая взглядом поле боя.

— Что вы имеете в виду, лорд Графтон? — спросил его Орнал Харрис, его вассал.

— Мы считаем вещи более прекрасными, чем они есть на самом деле. Думаем, что они будут развиваться в соответствии с нашими чаяниями, нашими ожиданиями…

Он открыл бурдюк и сделал большой глоток.

— У нас даже есть для этого специальное слово, — добавил хозяин Чаячьего города. — Мы — идеалисты.

Корбрей решил, что подобные заявления отчасти объясняют тот благоговейный трепет, который Графтон внушает людям, в том числе и другим лордам, даже таким как его собственный брат Лионель или Дерек Ваксли. Смесь честности и проницательности…

Впрочем, он ведь делает то же самое. Или не то?

— Ну, так что ты думаешь? — спросил Графтон. — Что здесь произошло?

Марк снова взобрался на коня.

— Трудно сказать, — отозвался Лин, ещё раз оглядывая мертвецов.

Лорд Эон Хантер громко фыркнул.

— Ха! Я знал сира Рутгера, он не был дураком. Его превзошли числом!

Корбрей не был с ним согласен, но, не став спорить, пришпорил коня и поскакал к гребню горы. Почва была песчаной, дёрн — рыхлым, и его конь — холёный вороной дорнийской породы — несколько раз оступился, прежде чем добрался до вершины. Там Лин остановился, прислонившись к луке седла, чтобы не так болела спина. Прямо на севере, в дымке, расплывались вершины «Копья Гиганта» — самой высокой горы Долины Аррен, чей зубчатый пик терялся среди ледяных туманов.

Рыцарь немного проехал вдоль гребня, разглядывая истоптанную землю и считая мёртвых. Ещё семнадцать убитых: раздетых, как и прочие. Их руки были искривлены, а вокруг ртов кишели мухи.

Слышно было, как внизу Графтон спорит с остальными лордами.

Марк неглуп, но горячность делает его нетерпеливым. Они с его братом Лионелем подолгу обсуждали тактику своих дальнейших шагов, но лорд Чаячьего города до сих пор плохо представлял, с чем им предстоит столкнуться. Однако, с другой стороны, его свита и вассалы вообще не понимают, с кем им придётся воевать. А когда люди, знающие мало, спорят с людьми, не знающими ничего, то непременно выходят из себя.

С первых же дней начала гражданской войны Лин испытывал серьёзные опасения насчёт Чаячьего города и собственной стороны. Да, ему хотелось сразиться с Баратеоном, но он не был глупцом, понимая, что совершённые королём преступления… были крайне нехорошими. Однако, его брат высказал позицию дома, лишив тем самым мужчину возможности выбора. Лионель даже не посоветовался с ним! Мягкотелый придурок!

Во многих отношениях Корбрею не нравилась его сторона, но адекватно смотря на ситуацию, Лин понимал, что выбора то, по сути, и нет. Кто был этими самыми мятежниками? Скорее всего — Север, но пожалуй, не весь. Даже среди них найдутся люди, верные в первую очередь королю. Да и Долина, где сумасшедший Аррен требует крови Эйриса за собственного племянника. Это, пожалуй, правильно, но ведь можно было поступить умнее? Притвориться послушным, а потом нанести в спину удар!

Тем более, так напрягаться ради каких-то юнцов: Роберта Баратеона и Эддарда Старка. Ха! Да гостивший здесь Старк и вовсе, считай, покойник. Повезло, наверное, его младшему брату — Бенджену. Вот наверно не предполагал, что являясь третьим в очереди, получит себе всю власть, да причём так быстро!

Лин мысленно ухмыльнулся, поправив перевязь с мечом.

Немного постояв на вершине, он сплюнул в пыль, послушал перебранку лордов, посмотрел, как они размахивают руками.

Важным было лишь одно: убить Роберта Баратеона. Вот мера всего. Это сразу выведет из уравнения Штормовой Предел. А один Север не сумеет добиться ничего. Его задавят.

«Убить Роберта… Это будет просто. Стоит лишь заманить его к нам…»

— Лорд Хантер! — крикнул Лин.

Спорщики умолкли и повернулись к нему.

— Скачите обратно к главной колонне и приведите хотя бы сотню людей. Мятежники любят внезапно обрушиться на тех, кто отходит посмотреть на покойников. Таким образом нас уже подловили возле «Каменистой».

Когда никто из толпящихся внизу мужчин не сдвинулся с места, Корбрей выругался и поскакал вниз по склону. Графтон нахмурился при его приближении, но ничего не сказал.

«Он меня испытывает».

— Меня не волнует, считаете ли вы меня наглецом, — сказал Лин. — Я говорю только то, что должно быть сделано.

— Я съезжу, — вызвался Дерек, вассал его семьи и уже развернул было коня.

— Нет, — отрезал Корбрей. — Поедет лорд Хантер.

Эон выругался, провёл пальцами по своему гербу, вышитому на кафтане: пять серебряных стрел, расположенных веером на коричневом поле — знаку его дома — и гневно взглянул на Лина.

— Из всех псов, которые осмеливались мочиться мне на ногу, — бросил он, — ты — единственный, кто прицелился выше колена.

Несколько окружающих их людей засмеялись, а лорд Харрис с горечью усмехнулся.

— Но прежде чем я сменю штаны, — продолжил Хантер, — пожалуйста, объясни, юнец, почему ты решил помочиться именно на меня.

Корбрея эта речь не позабавила.

— Потому что твои люди ближе всего к нам. Потому что на кон поставлена жизнь твоего союзника, — указал он на Графтона.

Худощавый длиннолицый мужчина побледнел. Непонятно было, от гнева или осознания ситуации. А она была, честно сказать, достаточно дерьмовой. Конечно, Лин не сомневался в победе лоялистов, но это при условии подкрепления со стороны короля… ближайшем подкреплении!