Хроники былого и грядущего

— От такого нужно избавляться кровью. Лишь ей… лишь ей можно смыть позор. Я не хочу жить как ты. Не хочу становиться сломленной, — слова Даллы откликались в душе Манса, заставляя его отступать назад.

— Не останавливай меня! — плача, произнесла девушка. — Я убью себя! Убью! Потому что уже ничего не будет как прежде! Не будет нас, не будет Вольного Народа, не будет наших детей, не будет ничего…

«Далла…»

Её рука была согнута и плотно прижимала нож к горлу. Лезвие уже рассекло плоть. В последний миг Манс каким-то чудом смог ухватить её за запястье, но уже было поздно. Кровь толчками начала выплёскиваться, заливая его руки и самого мужчину. Налётчик смотрел ей в глаза, а она смотрела в его.

Вскоре он вышел из шатра и пошёл вдоль палаток, нацепив броню, снятую с солдата, прикрывающего Королевского Гвардейца. Манс спокойно шёл прямо сквозь прибывающие толпы ликующих поклонщиков, и смотрел вдаль, на бескрайние Клыки Мороза и Земли Вечной Зимы, которые простираются за ними.

«Какие они необычное, — думал он, — эти горы…»

* * *

Тенния, укреплённая крепость магнара

Сигорн, новый магнар теннов, ставший им после смерти своего отца, Стира, смог вырваться с поля боя и вернуться в укреплённую долину. Жаль, что это ненадолго.

Мужчина распустил всех своих ближников, охрану, слуг и рабов. Всю длинную вереницу людей — неизбежную деталь его высокого положения, оставшись в одиночестве сидеть за грубо сделанным каменным столом.

Сигорн налил себе эля, сваренного их собственными искусниками, после чего начал неспешно потягивать его. Похоже, он впервые распробовал сладость всего того, что потерял, не успев даже толком и обрести.

Его молодое и крепкое тело рвалось в бой, стремилось ощутить кровь врагов, стекающую по длинному мечу. Но мужчина понимал бессмысленность этих действий.

Зачем принимать смерть в грязи и пыли, если можно сделать это на своих условиях? В собственной комнате, окружённой приятными вещами?

Сигорн был точной копией своего отца, хоть и моложе, да ниже ростом: худощавый, с прямым носом, глубоко посаженными большими серыми глазами и залысинами, из-за которых он выглядит старше своих лет. Мужчина был прям, как копьё и казалось, весь состоял из жил и мускулов. Гладковыбритый, словно почитатель «Небесного Клинка» и с лысой головой.

В дополнение ко всему, Сигорн носил бронзовые чешуйчатые доспехи и шлем.

Новоявленный магнар сидел в верхней башне собственной крепости. Сквозь узкое окно до него доносился шум отчаянного сражения, идущего внизу, крики дорогих его сердцу друзей и соратников.

Хотя Сигорн старался жить по чести, за свою жизнь он успел совершить не мало дурного. Когда сам, а в иной раз по приказу отца. Что же… дурные поступки — неизбежная принадлежность власти. Новоявленный магнар сожалел о них и жаждал более простой жизни, в которой, конечно же, меньше удовольствий, но зато и ноша куда меньше. Но конечно, он совершенно не желал столь сокрушительных перемен…

«Отец, мы погубили наш народ… и нашу веру».

Сигорн подумал, что теперь последние богорощи будут вырублены, как и оставшиеся чардрева. Каждый из людей, населявших эти великие земли, превратится в очередного поклонщика, который только и будет, что склонять голову да колени.

Мужчина не знал точно, какой план на бой был у Манса, но верил, что он был хорошим. Налётчик не зря оказался избран Королём-за-Стеной. Да и остальные вожди не сидели без дела, помогая ему. Что же пошло не так? Может, ситуация изменилась, когда им внушили иллюзию простого, неподвижного строя южан? Или тогда, когда убедили их в том, что поклонщики будут сражаться по их правилам? А после «Небесный Клинок» заманил их войска на север и прорвал строй… но не при помощи грубого давления и тщетных атак, а путём прорыва — точнее, его видимости — в центре собственного войска, среди многочисленных, но слабо обученных солдат Простора. Дальше «железные люди» попросту раздавили то, что осталось после сокрушения Королевскими, Западными и Штормовыми войсками.

Какое горькое поражение. Его даже нельзя назвать глупым или случайным. Что же это было?

Разве мог человек придумать столь простой, но такой элегантный и точный план? Может, это действительно был Бог? Неужели всё это время Вольный Народ боролся против настоящего сверхсущества?

Может быть Моустасу помогли. Возможно «вороны». Из тех, кто ещё застал их прошлые конфликты, до реформирования Ночного Дозора.

Старый враг. Старый друг — если только «ворона» способна быть кому-нибудь другом. Однако, они так давно воевали, так давно сражались, что ненависть невольно выхолостилась, стала пустой и привычной.

Сколько за это время у них с Ночным Дозором было союзов и сколько войн? Как много одичалых сбежало в глубь юга, навсегда оставшись на землях Старков? А как много «ворон» нашли прибежище среди Вольного Народа?

Всё относительно. Всё меняется, но остаётся таким же, как тысячу лет назад. Даже сейчас… Дозор сражается против Дозора, Манс Налётчик бьёт своих братьев. Мог ли он специально сдать войско?

«Вороны»… Старый враг. Старый друг.

Мужчина сделал широкий и жадный глоток эля, до самого дна кубка. Он не сдерживался, не видя в этом смысла. Покосившись на огонь, горящий в очаге, Сигорн бросил свой расписанный и разукрашенный кубок в пламя.

Магнар не хотел, чтобы потом он достался кому-то из изнеженных лордов поклонщиков. Они не заслужили чести пить из этого сосуда.

Бросив взгляд в узкое окно, он заметил там яркое солнце.

«Старые боги, ещё даже дневной свет не угас!» — возникла мысль в его затянутом хмелем сознании.

— И поднимем мы головы, увидев, что даже день ещё не угас, оттого позор наш открыт всем и виден каждому. Что Старым богам, что новым, южным. Каждый увидит слабость Вольного Народа, каждый посрамит нашу честь и достоинство. И не будет потомкам нашим, что продолжат жить под сенью лесов, холмов и гор, покоя.

Дерево кубка громко треснуло и тлеющая щепка выбилась из очага, резко, быстро. Она упала прямо на каменный стол, перед магнаром, несколько раз подпрыгнув, словно живое существо.

Гладко отполированный камень немного потемнел в месте, где она затихла.

«Подходящий знак», — решил Сигорн, уловив намёк. Небольшое предсказание будущего рока.

Мужчина выпил еще эля, прямо из кувшина. Враги уже ломились в двери. Быстрые люди. Смертоносные люди.

«Неужто все мы мертвы? — подумал магнар. — Нет. Только я».

Подойдя к окну, Сигорн встал на колени и погрузился в последнюю, самую благочестивую молитву Старым богам. Он не слышал, как трещит дерево. Лишь завершающий грохот и стук обломков, раскатившихся по каменному полу, подсказали ему, что настал час взяться за меч.

Новоявленный правитель теннов повернулся, чтобы встретить лицом к лицу вломившихся в комнату рослых, охваченных безумием битвы южан.

Это будет недолгий бой.

* * *

— Вы довольны, господин? — поступил мне вопрос от Морри, когда я наконец-то отвернулся от поля боя и отправился вниз, по склону холма.