Хроники былого и грядущего
Шрифт:
Вдруг он застыл. Тёмные, даже в утреннем свете, воды быстрой, безымянной реки скрывали его тело почти до пояса, явно пытаясь сдвинуть с места, но не в силах совладать с этой задачей. Дрого повернул голову и Клаас увидел смуглое лицо, окаймлённое длинными прядями мокрых чёрных волос. Даже коса дотракийца была распущена. На его лице не отражалось никаких чувств.
Абсолютно никаких.
Дрого побрёл к берегу. Течение накатывалось на него, невесомое, словно дым.
— Я сделал всё, что ты просил! — крикнул дикарь, перекрывая шум реки. — Я опозорил самого себя, вступив в сговор с
Вода стекала по его широкой груди на поджарый живот и дальше, к паху. Течение окатило его смуглые бёдра, качнув мужское достоинство. Клаас отрешился от шума реки и сосредоточился на приближающемся варваре. На теле Дрого была дюжина едва-едва кровоточащих ран, но несмотря на них, сердце дотракийца явно билось ровно. Нехорошо… Что ещё? Бледная, возможно от холодной воды, кожа. Расслабленное лицо… Пустые, мёртвые глаза.
И Клаас осознал: «Я не могу читать этого человека».
Убийца не осознавал, что Дрого сделает в следующий миг, но почему-то медлил с первым ударом. Какое-то ощущение… предчувствие, интуиция шептали ему: «Подожди».
— Я сделал всё, чтобы она жила и была счастлива. Ради неё я даже оставил свою ненависть к «Небесному Клинку»…
Босые ноги прошлёпали по мокрому песку и гальке. Дрого остановился перед убийцей. Его рослая фигура блестела, залитая ярким, утренним светом.
— Я любил её.
«Он сломлен», — осознал Клаас.
Убийца отступил, достал меч и выставил его перед собой.
— На колени, — приказал он.
«Если он послушается…»
Дотракиец рухнул на колени, вытянул руки и провёл пальцами по песку. Он запрокинул лицо к небу, подставляя горло под удар. Позади бушевала река. Клаас недвижно стоял над ним.
«Что это, мой Бог? Жалость? — поймал убийца себя на странной мысли. — Нет, не жалость… Но что тогда?»
Он посмотрел на дотракийского воина: раненого, сломленного и униженного. Из какой тьмы пришло это чувство?
— Ну, бей! — выкрикнул Дрого.
Огромное тело, покрытое шрамами, как свежими, так и старыми, дрожало от ужаса и ликования. Но Клаас не шелохнулся.
«Он говорил, что отбросил свою ненависть к моему господину. Ради женщины. Причём её мнимая смерть — даже не подтверждённая! — так сломала его, что Дрого готов умереть здесь и сейчас».
— Убей меня! — крикнул дикарь так громко, что, казалось, колыхнул ближайшую траву.
Со сверхъестественной быстротой он схватил клинок Клааса и приставил острие к своему горлу.
— Убей! Убей!
— Нет, — сказал Клаас.
Что-то упало в реку, отчего поднялись брызги и ветер поднял их в воздух, осыпая холодными каплями двух мужчин, стоящих на берегу.
Подавшись вперёд, убийца осторожно высвободил клинок из хватки дотракийца, но Дрого схватил его за шею и повалил на песок. Меч упал на землю.
«Последняя проверка, — холодно подумал Клаас. — Если сейчас он не сорвётся и не попытается меня ударить…»
Незаметно от Дрого, диверсант привёл в действие свой нарукавный арбалет. На таком расстоянии болт пробьёт тело дикаря насквозь…
— Я любил её! — шепотом проговорил Дрого.
А потом приподнял Клааса на ноги и
оттолкнул. Убийца отряхнул и поправил свой плащ, невольно продемонстрировав нарукавный арбалет. Дрого смотрел на него с надеждой и ужасом…Клаас разрядил оружие, а потом подобрал свой клинок и убрал его в ножны.
Дотракиец качнулся назад и вскинул кулаки к голове. Он запустил пальцы в волосы и вцепился в них изо всех сил.
— Но ты же сказал! — исступлённо выкрикнул он, едва не вырывая свои длинные пряди. — Ты же говорил, что она выживет!
Клаас молча смотрел на него.
Можно найти и другую пользу. Всегда можно найти другую пользу…
— Дейнерис жива, Дрого. Жива и в полном порядке. Она ждёт тебя. Я пришёл сюда, чтобы привести тебя к ней.
Глава 63
Королевская Гавань, взгляд со стороны
Худощавый пожилой мужчина неспешно поглощал свой завтрак. Пища была достаточно скромной, несмотря на его немалый статус при дворе. Один из избранных — хоть и не король.
Джон поморщился от этой мысли, заодно пытаясь абстрагироваться от речи своей жены, которая вываливала на него по сотне слов в минуту.
В последние годы Роберт всё сильнее и сильнее его разочаровывает. Дошло до того, что страна вот-вот может развалиться на части, а его некогда любимый воспитанник лишь радостно напивается, да ходит по бабам.
«Приходится всё брать в свои руки», — поджал губы Аррен. Невольно ему вспомнились слова архимейстера Гаризона, который привёл в своей работе по истории Вестероса следующую цитату: «В уровне знаний есть некие отличия друг от друга, что внушает уважение. Вот почему истинный экзамен для каждого ученика лежит в унижении его наставника».
Вот только Роберт унизил его немного иным путём, хоть и не менее сильно.
«Если продолжу сидеть сложа руки, то скоро всё королевство будет в кармане Ланнистера и его прихлебателя Моустаса», — задумчиво нахмурился Джон.
Впрочем, он надеялся, что их совместная с принцем Орисом работа сумеет вывести страну из этого кризиса. Старик уже успел уяснить — наследник трона ненавидел как «Небесного Клинка», так и Хранителя Запада. Причина от него ускользала, но грандлорд был не против.
«У всех должны быть свои секреты», — мысленно хмыкнул Аррен.
Что эта ненависть значила для Семи Королевств? Ведь была не от какого-то сиволапого крестьянина, а от будущего короля! О, многое! Избавление от гегемонии Ланнистеров, налаживание добрососедских отношений с Браавосом, улаживание проблем с регионами, возврат «украденной» земли исконным владельцам и прочее-прочее.
«И я стану его десницей! — гордо подумал Аррен. — Не то, что сейчас».
Прикидывая будущие перспективы, мастер над монетой жалел, что у него осталось мало времени. Возраст, всё-таки, был не мал. И хоть имелась возможность, в своё время, ещё до окончательно испорченных отношений с Моустасом, попросить у него омоложения, Джон её проигнорировал.
Лорд Орлиного Гнезда никогда не любил этого человека. Низкородный, поднявшийся на самый верх… едва ли не простолюдин, обласканный власть имущими, которыми он сполна воспользовался.