Хроники Черного Отряда: Черный Отряд. Замок Теней. Белая Роза

– Амулет?

– Да. Нам кажется, завтра он тебе пригодится.

– Завтра? – А ведь никто не должен быть осведомлен о том, что предстоит нам завтра.

– У нас есть глаза, Костоправ. Это же Отряд. Может, мы не знаем, что произойдет, но догадываемся, если что-то затевается.

– Ну да, правильно. Спасибо, Гоблин.

– Мы изготовили его втроем – Одноглазый, Молчун и я.

– Спасибо. А как же Ворон? – Когда кто-то делает подобные жесты, я чувствую себя спокойнее, сменив тему разговора.

– Ворону амулет не нужен. Он сам себе амулет. Садись. Давай поговорим.

– Я ничего не могу тебе открыть.

– Понимаю. Но я подумал, ты захочешь узнать кое-что про Башню. – Он еще не рассказывал мне о своем визите туда, а я не расспрашивал – пусть решает сам.

– Хорошо, расскажи. – Я взглянул на Ворона.

Стрела за стрелой вонзались в тряпку.

– Ты разве не собираешься все записать?

– Ах да. – Я приготовил перо и бумагу. То, что я веду и храню Анналы, производит на всех огромное впечатление, ведь в этих хрониках единственная надежда каждого из братьев на бессмертие. – Рад, что не стал с ним спорить.

– С кем спорить?

– Ворон хотел пари: кто из нас стреляет лучше.

Гоблин фыркнул:

– Ты, я вижу, поумнел и больше не попадаешься в ловушки для простаков. Готовь перо. – И он приступил к рассказу.

Колдун мало добавил к слухам, которые я успел собрать здесь и там. Он описал место, куда попал, – большую пустую комнату, мрачную и пыльную. Примерно так я и представлял Башню. Как и любой замок.

– Опиши ее внешность.

Это была самая интригующая часть головоломки. Я успел сотворить себе образ темноволосой, вечно молодой красавицы, чья сексуальная привлекательность оглушает смертных не хуже удара булавы. Душелов говорил, что Госпожа прекрасна, но пока я не располагал мнением независимого наблюдателя.

– Не возьмусь это сделать. Не помню.

– Что значит «не помню»? Как ты можешь не помнить?

– Не кипятись, Костоправ. Я просто не помню. Она стояла передо мной, потом… потом я увидел лишь огромный желтый глаз, который с каждым мгновением увеличивался и смотрел сквозь меня, и обнаруживал любые мои секреты. Вот и все, что я помню. Мне этот глаз до сих пор в кошмарах снится.

Я разочарованно вздохнул:

– Наверное, мне следовало такого ожидать. Знаешь, Госпожа сейчас может пройти мимо нас, но никто и не подумает, что это она.

– Полагаю, именно этого она и желает. Если ее планы рухнут и все вернется на круги своя, как было раньше, пока ты не нашел те бумаги, она просто уйдет. Только Взятые способны ее опознать, а уж с ними она как-нибудь разберется.

Сомневаюсь, что все будет настолько просто. Люди вроде Госпожи не способны видеть себя на второстепенных ролях. Низвергнутые короли все равно поступают как короли.

– Спасибо, Гоблин, что рассказал мне все.

– Не стоит благодарности. Рассказывать-то, по сути, нечего. Просто меня беспокоило, что я так долго откладываю наш разговор.

Ворон успел опустошить колчан и извлечь из мишени стрелы.

– Сходил бы ты да подбросил Одноглазому клопов в скатку или еще чем-нибудь полезным занялся, – посоветовал он Гоблину. – Нам предстоит серьезная работа. – Он явно нервничал из-за моей бестолковой стрельбы.

Мы вынуждены полагаться друг на друга. Если кто-нибудь из нас промахнется, то не исключено, что мы погибнем раньше, чем успеем выпустить по второй стреле. Но об этом мне совсем не хотелось думать.

Все же такие мысли заставили сосредоточиться, и на сей раз большинство моих стрел угодило в красную тряпку.

Мне было дьявольски трудно выполнить свою обязанность накануне нашего с Вороном путешествия в неизвестность, но Капитан не согласился нарушить трехсотлетнюю традицию. Он также не отреагировал на протесты по поводу возложенной на нас задачи и не захотел поделиться сведениями, которыми, несомненно, располагал. Я прекрасно понимал, чего именно Душелов добивается, но никак не мог сообразить, почему он выбрал меня и Ворона. И то, что его прикрывал Капитан, лишь еще больше все запутывало.

– Хочешь знать почему, Костоправ? – спросил он наконец. – Потому что я тебе приказываю, вот почему. А теперь выматывайся отсюда, иди читать.

Раз в месяц весь Отряд собирается вечером послушать летописца, и тот декламирует отрывки из записей своих предшественников. Подобные чтения позволяют братьям соприкоснуться с нашей историей и традициями, которые тянутся в прошлое на столетия и на тысячи миль.

Я разместил выбранную рукопись на чем-то вроде аналоя и произнес обычное вступление:

– Добрый вам вечер, братья. Сейчас вы услышите отрывки из Анналов Черного Отряда, последнего из Вольных Отрядов Хатовара. Сегодня я буду читать из Книги Кетте, истории Отряда, датируемой началом второго века, – истории, которую сохранили для нас летописцы Гуща, Агрип, Падуб и Солома. В то время Отряд служил болебогу Чо’нДелора и был тогда еще полностью чернокожим.

Отрывок, о котором речь, принадлежит перу Соломы и посвящен роли Отряда в событиях, связанных с падением Чо’нДелора.

Тут я мысленно отметил, что Отряд служил многим правителям-неудачникам.

Эпоха Чо’нДелора во многом схожа с нашей, хотя тогда, имея в своих рядах более шести тысяч человек, Отряду было легче влиять на собственную судьбу.

Начав читать, я позабыл обо всем. Старина Солома был виртуозом пера. Три часа без передышки я громыхал, точно свихнувшийся пророк, и совершенно зачаровал слушателей. Когда закончил, меня наградили овацией. Я отошел от аналоя с ощущением, будто завершил главное дело своей жизни.

Физические и моральные последствия моего спектакля навалились на меня уже в казарме. Поскольку я наполовину офицер, мне полагается собственная комнатушка, и я, пошатываясь, направился прямиком туда.

Меня поджидал Ворон. Он сидел на моей койке и что-то мудрил со стрелой, древко которой было обвито серебряной полоской. Кажется, он что-то вырезал. Не будь я таким уставшим, меня бы это наверняка заинтересовало.

– Ты был на высоте, – сообщил мне Ворон. – Даже меня проняло.

– Да ну?

– Благодаря тебе я понял, что значило в те времена быть солдатом Черного Отряда.

– И что это до сих пор означает для некоторых?

– Да. И даже больше. Твои слова проникли парням в самую душу.

– Да, конечно. А что ты делаешь?

– Готовлю стрелу для Хромого. Вырезаю на ней его истинное имя. Мне его сообщил Душелов.

– А-а, понятно. – Я был настолько вымотан, что решил обойтись без уточнений. – А что ты от меня хочешь?

– Впервые с тех пор, как моя жена и ее любовники попытались убить меня и украсть мои права и титулы, ты заставил меня хоть что-то почувствовать. – Он встал, сощурился и посмотрел вдоль древка стрелы. – Хочу поблагодарить тебя, Костоправ. За то, что я некоторое время вновь ощущал себя человеком.