Хроники Дракона в Нижних Подсолнухах

– Хоро… – и захрапел. Стоя. Как пшеница в поле. Деревенские попятились. Староста храпел, паника нарастала. Решили послать за драконом. Прибывший постоялец Анники осмотрел бочку, старосту и почему-то небо. Последнее местные списали на драконьи причуды. Снова осмотрев бочку, дракон почему-то улыбнулся и посоветовал вылить квас в реку.

– Пить его все равно нельзя, – резонно заметил он. – А старосту вы все же в дом перенесите. Не всю ж ночь бедолаге пугалом работать.

В деревню уже влетала рыцарская конница. Что тут началось! Бабы причитали, дети кричали за компанию. Мужики не причитали и не кричали, но гудели, словно улей растревоженный. И все посматривали на дракона. Но он всех успокаивал и просил подождать окончания этого, как его… «Шапито»! А потом пропал.

Рыцари вдруг заметили, что из всех деревенских спит один старик, и стали притормаживать, озираясь по сторонам. Следом за ними в деревню въехала сама затейница.

– Помните меня, бандиты?! – с ходу заявила она, и местные пригорюнились. Принцессу узнали все. – Где эта рептилия болотная?! – рявкнула она следом так, что галки испугались и порскнули с насиженных ветвей.

Далее последовало перечисление личных качеств, недостатков и родословной дракона. Местные заслушались, очарованно ловя каждое новое слово. Грамотные пытались записывать, чтобы позднее просветить остальных. Принцесса не умолкала, а заметив внимание публики и (пока еще жидкие) аплодисменты, уже не могла остановиться. Таких благодарных слушателей во дворце у нее не было.

Ее несомненно выдающаяся оратория была внезапно прервана чьим-то отчаянно сдерживаемым иканьем. Но стоило ей остановиться, как и икота прекращалась. Деревенские стали что-то подозревать и поглядывать по сторонам. Принцесса тоже. Рыцари, вообще не поняв, что происходит, стояли по стойке «смирно».

– А ну-ка выходи!

– Ик!

Взгляды всех устремились в глубь толпы.

– Чурбан неотесанный!

– Ик!

– Самовлюбленный павиан! – прямо в точку. Последний ик выдал негодника с головой! Принцесса замерла, рыцари, наоборот, оживились, деревенские отшатнулись. В центре толпы стоял мальчишка с вихрастой, но гордо поднятой головой.

– Фы не могли бы пофедленней, я запифыфаю, – вдруг выдал он и окинул всех виноватым взглядом.

Принцесса, набравшая воздуха для продолжения словоизлияния, внезапно поперхнулась и заметно смутилась. Рядом с ней оказался фон Клаус:

– А где дракон, Ваше Высочество?! Неужто удрал?

– Так вот же он! – принцесса указала на него рыцарям. – Вяжите его скорей!

Рыцари смутились. Еще больше смутился фон Клаус.

– Э-э, Ваше Высочество, так это ж человек?!

– Это дракон, болван! – не сдержалась она. – Ты только в глаза его наглые глянь.

Рыцари переглянулись. Малец же с трудом, но преодолел словарные перипетии:

– А дфакон уфетел.

– Когда?! Куда?!

– Так фчева и уфетел. До уфына.

Фон Клаус молча повернул коня. Следом за ним потянулись и остальные рыцари, втихаря сплевывая в дорожную пыль. Ошарашенная принцесса еще с минуту озиралась по сторонам, затем в сердцах плюнула и поехала за конницей. Деревенские тем временем окружили мальчишку:

– Мальчик, а ты чей будешь? – стали присматриваться женщины, как более ответственные.

– Чей, чей! Свой собственный, – буркнул сорванец, оборачиваясь драконом.

Как лечить дракона

«Драконы не любят зиму». Эти слова произнес дракон, когда открыл дверь на требовательный стук. Окончание фразы потонуло в смачном плюхе, ругани на драконьем, постепенно переходящей к обещаниям членовредительства в особо крупных размерах. Влетевший снежок был поистине эпическим, и видно, что делался с душой. Забыв о хозяйке, тепле и уюте, дракон рванул на улицу мстить. Однако мелкий паршивец, что так прицельно приложил ему снежком, уже растворился в толпе одинаково одетых детей. К тому же каждый из них держал в руке по снаряду.

– По врагу человечества – пли! – тоненько взвизгнул еще не окрепший голосок, и на растерянно хлопавшего глазами дракона сошла снежная лавина. Выбрался из нее он далеко не сразу. Зато далеко были сорванцы, заманившие его в столь примитивную западню. Стуча зубами, ресницами и даже, кажется, пальцами на ногах, несчастный зашел в дом. Явление было достойно картины живописцев Северного Возрождения. Дракон знавал парочку. Анника знакома не была, но зато помнила несколько десятков ругательств, в исполнении которых достигла, по ее собственным словам, новых вершин. Пророчествовать она не хотела, но у нее получилось. Сначала дракон расчихался, спалив пару рушников и скатерть. А к вечеру его зазнобило, потекли сопли, поднялся жар.

– Ящер ящером, – отметил зашедший пастор, – а сопли-то человечьи.

Осенив крестным знамением исходящего жаром и жидкостью бедолагу, он отбыл с чувством выполненного долга. Анника, проводив пастора, всхлипнула, утерла украдкой слезу. Ночь не задалась. Кот, от каждого чиха подскакивавший до потолка, притомился и уснул. Анника, с трудом дождавшись утра, отправилась по соседям добыть красного вина, чтобы приготовить глинтвейн. Вино нашлось. Не было чудо-травы – галангала. За ней надо было бежать в соседнюю деревню, где у травницы Агаты был годовой запас всяких полезных в быту растений. Всплакнув еще раз, Анника оделась и пошла, оставив дракона на попечении кота. Кот обещал присмотреть. Несчастный дракон к тому времени совсем изнемог. Кошачий бегемот участливо мурчал и трогал лапой горячий лоб сотоварища.

Тем временем по деревне пронесся слух, что зверюга при смерти. Деревенские опечалились и решили лечить его самостоятельно. Когда еще эта Анника приготовит глинтвейн. В ход пошли бабушкины рецепты. Первой прибежала соседка Одилия, неся огромную бутыль мутной жидкости с черной взвесью.

– Шнапс с перцем, – гордо провозгласила она, старательно отмеряя шнапс в чашку. Дракон недоверчиво принюхался, но «мокрый» нос не дал ему насладиться ароматом целительного напитка. – Залпом пить нужно, – добавила сердобольная соседка.

Дракон скривился, но выпил. Дальнейшие метаморфозы, происшедшие с ним, деревенские передавали из уст в уста еще долгое время. Лицо страдальца побагровело, глаза налились огнем, который и вырвался на волю с диким кличем:

– Уа-а-а-а!!!!!!!!!!!!!!!!!!!

Струя пламени вылетела на добрый метр, спалив высокую шапку гостьи и оставив на ее лице слой копоти. Несчастная, не ожидавшая подобной реакции, упала с табурета и на карачках проследовала к выходу. Ползком преодолев последние метры, Одилия перевалилась через порог и под хохот детворы покинула зону боевых действий.

Следующего делегата встретила презрительная мина кота и несчастная физиономия дракона, глядевшего на мир глазами как у испуганного ребенка. Им оказался кузнец Йохан, принесший маленькую склянку с пробкой.

– Настой травяной, – прогудел он. – Матушка моя делала. Так мы враз от всех хворей излечивались.

Дракон боязливо натянул одеяло на голову.

– Не буду, – прогундосил он из укрытия.

– А ну как лапы свои чешуйчатые двинешь, – расстроился кузнец, одной рукой стягивая одеяло, а другой придвигая опасную жидкость к драконьему рту. – Кто мне меха в кузне раздувать будет?