Хроники Элении (сборник)

— У меня еще много чего имеется в запасе.

— Некоторые люди не созданы для того, чтобы возглавлять экспедиции, — важно заметил Келтэн остальным. — Мой противный дружок как раз из таких, вечно надоедает, пристает ко всем.

— Может быть ты хочешь занять мое место? — поинтересовался Спархок.

— Я? Не шути, Спархок, я не смогу даже пасти стадо гусей, а не то что командовать отрядом рыцарей.

— Тогда может ты заткнешься и дашь мне спокойно делать свое дело?

Тут их нагнал Берит. Его глаза были прищурены, рука скользила по лезвию привешенного к седлу топора.

— Земохи снова плетутся у нас в хвосте, сэр Спархок. Я мельком увидел их.

— Далеко?

— Примерно в полумиле. Они следят за нами.

— Если мы попытаемся атаковать их, они наверно просто убегут, — предположил Бевьер. — А потом снова прицепятся к нам сзади.

— Скорее всего, — мрачно согласился Спархок. — Ладно, мы все равно не сможем их остановить, людей у нас не хватит. Так что пусть их плетутся сзади, если им так хочется. Отделаемся от них, когда все поправятся. Берит, возвращайся назад и присматривай за ними. И никаких геройств!

— Да, сэр Спархок.

День становился все жарче и снова начались мучения Спархока. Пот уже пропитал одежду под доспехами.

— Скажи, за что такое наказание? — утирая струящийся по лицу пот спросил Кьюрик.

— Ты же знаешь, не было бы необходимости, я бы никогда не стал этого делать.

— Тогда зачем ты засадил меня в эту печь?

— Но ведь сейчас есть необходимость.

После полудня, когда они проезжали через широко раскинувшуюся зеленую равнину, из близлежащего поместья галопом прискакали двенадцать молодых ярко разодетых всадников и преградили им путь.

— Ни шагу дальше! — воскликнул один из них с самонадеянным выражением бледного прыщеватого лица, небрежным жестом поднимая руку, затянутую в узкий рукав зеленого бархатного камзола.

— Простите? — спросил Спархок.

— Я хочу знать, почему вы нарушаете границы владений моего отца? — заявил зеленый камзол и самодовольно посмотрел на своих посмеивающихся приятелей.

— Но мы полагали, что дорога не принадлежит кому-либо.

— По дороге разрешается ездить только из-за молчаливого согласия моего отца, — сказал он, пытаясь выглядеть угрожающе.

— Он просто решил покрасоваться перед своими дружками, — прошептал Кьюрик. — Давайте-ка уберем их с дороги и поедем дальше. Эти иголки, которые они называют рапирами, не представляют никакой угрозы.

— Попробуем сначала решить вопрос дипломатически. Не хотелось бы, чтобы за нами по пятам следовала толпа рассерженных крепостных.

— Тогда предоставь разговор мне. Я уже имел случай встречаться с подобными типами раньше, — Кьюрик не спеша выехал вперед. Белый плащ и серебряные доспехи Бевьера на нем сверкали в послеполуденном солнце. — Молодой человек, — строго сказал он, — вы, кажется, не в дружбе с правилами вежливости. Возможно, вы не узнали нас.

— Я никогда не видел вас раньше.

— Я не имею в виду лично каждого из нас, я говорю о том, что мы имеем честь в своем лице представлять. Думаю, это понятно. Очевидно, вам не приходилось много путешествовать.

Глаза молодого человека оскорбленно расширились.

— Вовсе нет! — возразил он пронзительным голосом. — Я два раза был в Вэнне.

— А! — протянул Кьюрик. — И вы, возможно, слыхали там что-нибудь о Церкви.

— В нашем поместье есть своя собственная часовня. И я не нуждаюсь в ваших дурацких поучениях, — усмехнувшись, произнес зеленый камзол.

Послышался глухой стук копыт по мягкой земле. Со стороны поместья, яростно погоняя лошадь, скакал средних лет человек в черном парчовом дуплете.

— Всегда приятно разговаривать с образованном человеком, — сказал Кьюрик. — Может быть, вам в таком случае приходилось слышать что-нибудь и о Рыцарях Храма?

Об этом, казалось, молодой человек имел весьма смутное представление. Человек в черном дуплете быстро приближался к ним. Было уже видно, что лицо его побелело от гнева.

— От души советую вам отойти в сторону, юноша, — спокойно продолжил Кьюрик. — То, что вы делаете, подвергает опасности вашу душу, не говоря уже о жизни.

— Как вы смеете угрожать мне на земле моего собственного отца?

— Жакен! — проорал человек в черном. — Ты что, совсем из ума выжил?

— Отец, — с запинкой пробормотал зеленый камзол. — Я как раз допрашивал этих нарушителей границы.

— Нарушителей? — задохнулся подъехавший человек. — Дурья башка, это же королевская дорога! Ты осел!

— Но…

Человек в черном дуплете подъехал к Жакену поближе и, привстав в стременах, крепким ударом кулака выбил его из седла. Сотворив этот воспитательный акт, он повернулся к Кьюрику.

— Мои извинения, сэр Рыцарь, — сказал он. — Этот недоумок, мой сын, не знал, с кем он разговаривает. Я почитаю Церковь и ее Рыцарей. Я надеюсь вы не затаите обиды.

— Совсем нет, — просто сказал Кьюрик. Ваш сын и я уже почти разрешили наш спор.

— Благодарения Господу, я прибыл вовремя. Этот болван всегда был мне плохим сыном, но его мать умерла бы от горя, если бы вы срубили ему, и вполне заслуженно, его глупую голову.

— Я не думаю, что наш спор зашел бы так далеко, мой Лорд.

— Отец! — в ужасе прокричал барахтающийся на земле Жакен. — Вы ударили меня! — кровь струилась у него из носа. — Я расскажу маменьке.

— Прекрасно, я уверен, что это произведет на нее впечатление. Простите меня, сэр Рыцарь, я думаю он получил, пусть и запоздало, необходимое поучение, — он посмотрел на сына. — Возвращайся домой, Жакен, — холодно сказал владелец поместья. — Когда вернешься, скажи этим своим прихвостням, чтобы упаковали вещи. Пусть убираются. Я хочу, чтобы к заходу солнца их здесь уже не было.

— Но это же мои друзья…

— Да, но не мои же. Пусть убираются отсюда, и побыстрее. И сам собирайся. Кстати, свои пышные тряпки можешь не укладывать — ты едешь в монастырь. Братья там строго нрава, и они тебя, надеюсь, научат уму разуму, в чем я не преуспел.

— Маменька не позволит вам сделать этого!

— Она не посмеет ничего возразить. Твоя мать была для меня всегда не более, чем небольшим неудобством.

— Но… — лицо юного наследника расплылось.