Хроники Гирида. Странник

– Сколько же стоит все это добро?
– бормотал себе под нос Маркус, лихорадочно пытаясь прикинуть примерную цену поместья.

Магистр удивлен не был, наоборот: еще с детства он помнил стремление виноделов к роскоши. Они ущемляли права своих рабочих, занижали зарплаты, повышали дневные нормы, обогащая свой и без того широкий карман. Клавдий прекрасно понимал, что все искусство, представшее перед ним, построено на крови и костях тех, кто, загоняя себя до полусмерти, получал гроши и радовался даже им, пока Дивордо и другие семьи наполняли сокровищницы и выстраивали вот такие произведения "высокого" искусства. В очередной раз он поблагодарил Всевышнего за то, что тот помог найти ему свою дорогу в жизни.

Солдат на территории поместья почти не было. Оно и понятно: в Конфедерации действуют суровые законы для каждого жителя, но особенно жестоки они для преступников: воров, грабителей, разбойников и убийц. Церковь и регулярная армия таких отлавливала и вздергивала прямо на месте, либо отправляла на рудники к кобольдам. Обычно человек, попавший в шахту близ Стеклянной пустыни проживал не более месяца или двух - слишком суровыми оказывались испытания для неподготовленного разумного. Именно поэтому многие считают расточительством каменные защитные стены и охрану, ведь их есть, кому защитить.

"Сейчас есть", - пронеслось в голове Клавдия. Он помнил те времена, когда на дорогах было неспокойной, а шайки бандитов и грабителей бороздили округа в поисках добычи. Первое время кругу эмиссаров было чем заняться и без них, поэтому никакого внимания на нарушение закона внутри Конфедерации они не обращали, оставляя все на самотек, наполовину расколотой церкви и регулярной армии. В те суровые и темные времена простому населению приходилось не жить - выживать. Военизированные отряды не могли избавить округа от напасти, а священникам и церковникам до этого не было дела: они предпочитали молиться Всевышнему за скорейшее окончание перемен в Конфедерации. Естественно, как только эмиссары разобрались с делами первостепенной важности, они обратили свое внимания на творящийся хаос на внутренних территориях. Началась резня. Отряды, вернувшиеся с границы и закаленные в боях с темными эльфами, были брошены на истребление сильнейших банд, а помогали им в этом очищающие и слуги ордена Праведности. Никто не выжил. Они пожаром прошлись по всем округам, карая неверных и безбожников, позволивших себе поднять меч на невинных, выжигая ересь без жалости и сострадания, в назидание другим. Немногим из разбойников удалось скрыться, но те больше никогда не показывали своего носа, страшась гнева круга. Таких операций за пятьдесят лет насчитывалось три, и каждая из них все больше сокращала преступность и популяцию безбожников. Последняя состоялась десять лет назад, но ее отголоски сохранились и поныне: под предводительством Сирта Кровавого собралось несколько тысяч разбойников, желающих бросить вызов системе Конфедерации и лично кругу. Они разоряли округа, освобождали рабов: огров, кобольдов, гномов, которые в последствие присоединялись к армии, и двигались на столицу снежным комом, постоянно растущим и грозящимся раздавить все на своем пути. Регулярная армия за много миль от Равеля участвовала в столкновении с темными эльфами, опять разжегшими войну на границе Темного леса, и даже конные отряды не поспевали вовремя к месту генерального сражения с Сиртов Кровавым. Разбойники осадили столицу, но не могли пробиться внутрь: гарнизон Равеля насмерть защищал свои дома и семьи. Клавдий хорошо помнил тот день, потому как был очевидцем всех событий. Разрушенные здания, стоны раненых людей, крики бездомных детей, ищущих на развалинах домов своих родителей. Тогда ему казалось, что вокруг развернулся ад, усиливающийся с каждой минутой. Орден Очищающих, орден Праведности, Инквизиция и пара новых орденов смиренно ждали приказов круга, молчавшего к тому моменту уже неделю. Главы орденов запретили магистрам и их подчиненным вступать в бой с разбойниками, ограничив действия лишь помощью населению. Затишье продолжалось до самого вечера, пока Клавдия и других магистров, не понимающих, что происходит, не вызвали в Небесный Храм. То, что он там увидел, очищающий не забудет никогда.

– Доброго вечера, господа очищающие. Вас ожидают.
– Почтительно поприветствовал отряд стражник, чем вывел Клавдия из очередных раздумий.

Огромная территория, на которой можно было найти все, что душе угодно, если постараться. Со стороны поместье Дивордо больше походило на маленькую уютную деревеньку; хотя Клавдий повидал многое в жизни, но даже он затруднялся представить себе размах, с которым живут Дьяччи и Спаронелли - две богатейшие семьи Тарсидии, если уступающая им в благосостоянии семья Дивордо может позволить себе содержать столько построек и людей.

Мимо вылитого из чистого золота льва, откинувшего тяжелую пасть наверх и по совместительству служившего фонтаном, их проводили к главному входу поместья. Оставшаяся позади небольшая аллея служила парком для живущих на территории разумных. Чуть в стороне магистр заметил пруд, по сторонам которого компактно и со вкусом росли цветы всех цветов радуги. Палитра оттенков тянулась от воды дальше, вглубь территории, выкладывая замысловатые цветочные фигуры.

В колоннах очищающих лично встретил глава семейства, Тиарх Дивордо:

– Добро пожаловать, господа очищающие.
– Он поочередного поприветствовал каждого.
– Вы, должно быть, магистр Клавдий? Наместник рассказывал о вас.

– Добрый вечер, господин Тиарх. Простите за столь поздний визит - мы задержались в дороге дольше, чем планировали. Боюсь, у меня дурные вести.

– Пройдемте скорее в дом, на улице холодает. Обсудим дела в моем кабинете.

Вы представляете, как выглядит дворец изнутри? Так же выглядело и поместье Дивордо, ничем не уступающее убранством королевскому двору. Иногда, при виде такой несправедливости, Клавдий вспоминал нищих людей, бездомных, работающих за еду и воду, а потом в образах всплывали царские богатства виноделов, и ему становилось тошно от режущего до слез глаза контраста. Он часто задавался вопросами: "Почему семьи подобно Дивордо прожигают жизнь в бесполезной роскоши, а обычные люди, добрые и честно верующие во Всевышнего, вынуждены выживать в холодной нищете, среди вечного голода". Однако потом он отгонял все наваждения, ссылаясь на то, что Всевышний проверяет каждого из своих рабов по-разному, прежде чем пустить того к себе на Небеса.

Кабинет Тиарха представлял из себя помещение овальной формы, по стенам которого выстроились стеллажи с книгами, Клавдий заметил пару, которых не читал сам, что приятно удивило очищающего. Дорогой утонченный стол с витыми ножками и узорами на ящичках из эльфийской древесины стоял чуть поодаль от окна. Перед ним располагались кожаные глубокие кресла и мягкие диваны, расставленные друг напротив друга.

– И так, - Тиарх занял свое место за столом, - что же случилось, магистр?

– Господин Тиарх, - Клавдий удобно уселся на диване; отряд ждал командира в коридоре, - не буду многословен: на вашей территории разгуливает изгой.
– Никакой реакции на лице собеседника не последовало. Клавдий продолжил: - Надеюсь, вам известно, что это означает и чем это может грозить вашей семье?

– Явно ничем хорошим, магистр Кладий.
– Тиарх подошел к одному из шкафчиков, откуда достал темную бутылку вина.
– Не желаете?
– Глава семьи разлил по бокалам пряное душистое вино.
– Великолепный аромат, а какой цвет! Потрясающе! Мой отец был гением, магистр, ге-ни-ем. Это одно из лучших наших вин, как вам?
– Кладий вежливо кивнул.
– Но я хочу его превзойти, и я почти на пороге, магистр. Мы вот-вот выведем новый вкус Пассито, что позволит нам оставить далеко позади Спаронелли и Дьяччи, - он сделал паузу, - однако они вставляют мне палки в колеса!
– Тиарх гулко ударил кулаком по столу.

– Можно узнать, каким образом?
– Потягивая замечательное Пассито десятилетней выдержки (Кладий знал толк не только в святом учении, но и в винах), поинтересовался магистр.

– Мастера в тепличных условиях и не без помощи магии ускорения вывели несколько новых сортов. Вкус великолепный! Цвет восхитительный! Но это эксперимент в теплице и при помощи магии, а реальность зачастую обманчива. Поэтому мы засеяли новые сорта лозы по всей территории среди старых сортов, чтобы мои "соседи", - последнее слово Тиарх выплюнул с дикой ненавистью, - не смогли их найти и не учудили ничего, что могло бы навредить состоянию моей семью. Образцов у нас больше нет, а выводили мы их не год и не два, путем многих проб и ошибок. И что вы думаете? Скоро должен созреть урожай, а на моих полях стала твориться чертовщина!
– Клавдий напрягся.
– Урожай начал гореть! Лоза постепенно чем-то заболевает и засыхает, мои мастера ничего не могут поделать с этим! Но самое главное, что земля после этой кары Всевышнего не плодоносит, вы понимаете? Если так пойдет и дальше, то я ни то, что новый сорт не выведу, на мне вообще закончатся многовековые труды моей семьи! Я знаю, это все Дьяччи или Спаронелли виноваты!
– Тиарх налил себе полный бокал и залпом его опустошил, будто пил не вино, а крепкую "Слезу" гномов.

– Господин Тиарх, у вас есть карта, на которой указаны места засевов нового сорта?

– Конечно, - он открыл замок с магической защитой и расстелил на столе карту, - вот она. Красными крестиками указаны места засевов. Всего таких мест пять.

– А можете показать, какие места подверглись нападению?

На карте появилось четыре черных круга, два из которых "съели" места засева.

– Так, а теперь позвольте.
– Клавдий взял у Тиарха перо и обвел место сегодняшнего ритуала.

На карте одной красной точкой стало меньше, но не это насторожило магистра: схема мест проведения ритуалов напоминала семиконечную звезду, но еще недостроенную до конца. Если это то, о чем думал Клавдий, то семьи соперники (если это вообще они) переходят все возможные границы, а дела Тиарха ужасно плохи.

Предупредить, однако, хозяина он не успел: под потолком, в самом углу комнату, он почувствовал враждебную энергию. "Святое копье" вошло точно в цель и развоплотило враждебную сущность; в комнату ворвались очищающие с обнаженным оружием и боевыми плетениями наготове. Тиарх же с ужасом смотрел на происходящее и не понимал абсолютно ничего.