Хроники Хокмуна. Рунный посох

— Это его дело. Он знает, чем рискует.

Бык ударом рога подбросил тело Джаста в воздух, руки и ноги человека болтались как у тряпичной куклы. На арене появились всадники с длинными пиками и попытались оттащить быка от его добычи.

Но Конеруж, замерев, стоял над распростертым телом, словно дикая кошка над своей жертвой.

Граф Брасс, не успев даже осознать, что собственно происходит, выпрыгнул из ложи и бежал вперед в своих тяжелых медных доспехах, и всем казалось, что это бежит медный величественный исполин.

Пропуская графа, всадники расступились. Брасс, вцепившись могучими руками в бычьи рога, начал оттаскивать животное назад. От напряжения на его лбу вспухли вены.

Бык пошевелил головой, и граф потерял опору под ногами.

Над ареной воцарилась тишина. Исольда, Богенталь и фон Виллах, побледнев, привстали со своих мест. Все замерло. И только в центре круга продолжался молчаливый поединок быка с человеком.

Ноги Конеружа задрожали. Он хрипел и отчаянно рвался из рук графа. Но Брасс не ослаблял хватки. Мышцы на шее графа вздулись и покраснели, и казалось, что его усы и волосы встали дыбом. Но вот бык сдался и медленно опустился на колени.

Мужчины бросились к раненому Джасту, но толпа по-прежнему безмолвствовала.

Граф Брасс могучим рывком уложил Конеружа на бок.

Бык лежал тихо, безоговорочно признавая свое поражение.

Граф отпустил его. Конеруж лежал неподвижно, лишь посматривая на человека мутными глазами, в которых застыло недоумение; хвост чуть шевелился в пыли, огромная грудь тяжело вздымалась.

И только тогда толпа взорвалась аплодисментами, и шум в амфитеатре достиг такой силы, что, казалось, весь мир должен был слышать его.

А когда Мэтан Джаст, пошатываясь, зажимая рукой кровоточащую рану, подошел к графу и с благодарностью пожал ему руку, люди вскочили с мест и с восторгом, стоя, приветствовали своего Лорда-Хранителя.

Под крышей в ложе плакала от гордости и пережитого волнения Исольда и, не стыдясь, вытирал слезы Богенталь. Не плакал только фон Виллах. Он лишь кивнул головой, отдавая должное мастерству Брасса.

Граф подошел к ложе и, перепрыгнув через ограждение, встал рядом с ними. Он от души радовался и размахивал руками, приветствуя жителей Камарга.

Немного погодя он поднял руку, требуя тишины, и когда шум стих, обратился к собравшимся:

— Не мне аплодируйте. Аплодируйте Мэтану Джасту. Это он, проявив чудеса ловкости, сорвал с быка ленты. Смотрите, — он развел в стороны руки и растопырил пальцы, — у меня ничего нет! — Он снова засмеялся. — Давайте веселиться.

И с этими словами граф сел на свое место.

К Богенталю вернулось прежнее хладнокровие. Он наклонился к графу.

— Ну, ты и сейчас будешь утверждать, что предпочитаешь не вмешиваться в чужую драку?

Граф в ответ улыбнулся.

— Ты невозможен, Богенталь. Это же совсем другое дело.

— Нет, это одно и то же. Если, конечно, ты еще не отказался от мыслей об единой мирной Европе. — Богенталь потер подбородок. — Разве не так?

На мгновение Брасс задумался.

— Возможно… — начал он, но затем покачал головой и засмеялся. — Ты хитер, Богенталь. Время от времени тебе удается ставить меня в тупик.

Но позднее, когда они уже оставили ложу и направлялись обратно в замок, граф хмурился.

Когда граф Брасс и его свита въехали во двор замка, стражник в тяжелых доспехах подбежал к ним, указывая на стоящий в центре двора богатый экипаж, запряженный вороными лошадьми.

— Господин, — выдохнул он, — пока вы были на празднике, пожаловали знатные гости, но я, право, не знаю, примете ли вы их.

Граф внимательно разглядывал карету. Она была сделана из тусклого чеканного золота, стали и меди и инкрустирована перламутром, серебром и ониксом. Экипаж был сделан в виде фантастического чудовища, лапы которого оканчивались длинными, сжимающими оси колес когтями, а сиденьем кучеру служила голова с большими рубиновыми глазами. На дверях экипажа — сложные геральдические гербы с изображениями диковинных животных, оружия и таинственных символов. Граф узнал и карету, и герб. Карета была творением безумных мастеров Гранбретании, а герб принадлежал одной из самых могущественных фамилий этой империи.

— Это барон Мелиадус из Кройдена, — спешившись, сказал граф. — Интересно, что занесло в нашу глухомань столь важную персону?

Говорил он с иронией, но в голосе чувствовалось беспокойство. Он взглянул на Богенталя.

— Мы будем вежливы и учтивы, Богенталь, — предупреждая друга, сказал граф. — Мы окажем ему гостеприимство. Мы не будем ссориться с лордом Гранбретании.

— Не сейчас, возможно, — сухо ответил Богенталь. Все видели, что он старается быть сдержанным.

Граф Брасс, Богенталь, а следом за ними и Исольда с фон Виллахом, поднялись по лестнице и вошли в зал, где их ждал барон Мелиадус.

Барон оказался почти одного роста с графом. Одет он был во все блестяще-черное и темно-синее. Даже его усыпанная драгоценными камнями звериная маска, закрывающая словно шлем голову, была сделана из какого-то странного черного металла. Маска оскалившегося волка с торчащими, острыми как иглы, клыками. Стоящий в тени, в черном плаще поверх черных доспехов, барон Мелиадус мог бы запросто сойти за одного из мифических полузверей-полубогов, так почитаемых людьми, живущими за Средним морем. При появлении хозяев он снял маску. Открылось бледное тяжелое лицо, окаймленное черной бородой и усами, тусклые голубые глаза и густые черные волосы. Барон, похоже, был безоружен — возможно, в знак того, что он пришел с миром. Он низко поклонился и заговорил приятным мелодичным голосом:

— Приветствую тебя, славный граф, и прошу простить за столь внезапный визит. Я послал вперед гонцов, но они не застали тебя — ты уже покинул замок. Я — барон Мелиадус Кройденский, магистр Ордена Волка, Главнокомандующий армиями нашего великого Короля-Императора Хаона.

Граф склонил в поклоне голову.

— Я наслышан о ваших подвигах, барон Мелиадус, и сразу узнал герб на дверях вашей кареты. Добро пожаловать. Замок Брасс в вашем распоряжении. Правда, боюсь, что пища наша покажется вам слишком простой в сравнении с тем изобилием, которое, как я слышал, может себе позволить даже самый последний гражданин вашей могущественной империи. Но все, чем мы богаты, — к вашим услугам.

Барон Мелиадус улыбнулся.

— Ваша вежливость и гостеприимство, великий герой, могут служить примером для любого подданного Гранбретании. Я благодарю вас.

Граф представил дочь, и барон, потрясенный ее красотой, подошел к Исольде, низко поклонился и поцеловал ей руку. С Богенталем он был вежлив и дал понять, что знаком с сочинениями прославленного поэта. Фон Виллаху барон напомнил о некоторых известных сражениях, в которых тот отличился, и было заметно, что старый воин искренне польщен.