Хроники идиотов

– Тебе так не хватает песен?

– Хватает. Но они чужие.

Арна подтянулась на локтях и осторожно выглянула из-за края. На веранде действительно сидели и беседовали двое людей. Один на перилах, вытянув ноги вдоль них, второй… тоже на них же. На перилах. Свесив ноги вниз. Они сидели довольно далеко друг от друга – метрах в двух. Сначала форвалака не поняла, зачем, но потом унюхала: один из сидящих внизу курил.

– Что будешь теперь делать?

– То же, что и всегда. Петь дальше.

– У меня не было пентотала натрия.

– Тебе и не нужно.

– Прости. Я все еще не могу ответить на все твои вопросы. Слишком много стен между воспоминаниями.

– Знаю. Но не пускать же в чужие мозги мою жену…

– Это шутка?

– Не знаю. А ты как думаешь?

– Прибой стал сильнее. Скоро прилив. Скажи, это правда так красиво, как ты говоришь?

– Нет. Море грязное, залитое нефтью и бензином, горькое и почти черное.

– Это не противоречит сказанному тобой раньше.

– Тан-кун не захотел приехать.

– Знаю.

– Тогда зачем ты звал его?

– Чтобы он знал, что его ждут.

– Думаешь, у тебя получится?

– Я постараюсь.

– А как насчет остальных?

– Ты переоцениваешь меня. Я сделаю все, что смогу. Но вряд ли больше.

– Ты ангел.

– Я человек.

– Знавал я ангелов менее человечных…

– Это их работа.

– Не сожалеешь?

– Нет. А ты?

– Нет. Впрочем, я никогда не сожалею, так что хвастаться здесь нечем.

– Ты никогда не пытался.

– Просто пока есть куда – я иду.

– Зачем ты говоришь неправду? Ты будешь идти и без этого. Просто есть люди, которые нас любят – тебя и меня.

– Немного не по адресу.

– Ты просто боишься любить.

– Не знаю, как ты, но мне не нравится, когда умирают те, кто мне дорог.

– Ты снова говоришь неправду: ты знаешь.

– Все началось не сегодня . Давно тянется. Пора подсекать, иначе или сорвется, или уйдет.

– О чем ты?

– Обо всей этой истории. О равновесии, кетах, оборотнях, пластинках, храмах, ангелах, амнезиях, и Арне.

– Если ты решил, то не отступай на полдороги.

– Ты помнишь, как ты спросил, хочу ли я знать, как умру?

– Помню. Ты ответил, что ты знаешь.

– Расклад немного поменялся.

– Ты все равно не доживешь.

– Знаю. Ничего. Есть, кому дать закончить. Обойдется.

– Ты не боишься?

– Зачем?

– Я не знаю. Но люди обычно так делают.

– Ты и сам человек.

– Да.

– Но ведь ты не испытываешь страха.

– Не испытывает страха Волк. Но он и вообще ничего не испытывает.

– Он человек.

– Он мертвый. То, что он с собой сделал – самоубийство.

– Осуждаешь?

– Нет. Я так это воспринимаю.

– Знаю. Но он имеет право на жизнь. К тому же, он неплохо его отрабатывает…

– Кто-то должен присматривать.

– Ты прекрасно знаешь, что не он.

– Знаю. Странно.

– Что?

– То, как мы говорим сейчас.

– Прилив и отлив. Я уже упоминал.

– Сколько раз мы произнесли слово «знаю»?

– Я не считал. А впрочем…

– Не трудись.

– Как скажешь.

– Рассвет еще нескоро. Ты не устал?

– Хочешь спать?

– Я бы так и сказал.

– Логично. Нет, как ни странно. Я последние трое суток на ногах, вот, впервые присел поболтать с тобой…

– Тогда иди и отдохни.

– Работы много

– За одну ночь работа никуда не денется.

– Может быть, ты и прав…

– Не может быть, а точно. Иди. Продолжим завтра.

Оранжевой звездочкой скуренная по самый фильтр сигарета улетела в темноту. Кто-то ушел, а кто-то остался.

Море шумно билось о каменистый берег. Звук был спокойным, он убаюкивал. Хотелось снова закрыть глаза и уснуть. Она и так еле уснула, пока в ушах звучала подслушанная беседа. Странно, но даже ковырять из нее полезную информацию не хотелось. Странный разговор, конечно. Но сосущая пустота внутри перетягивала внимание на себя, заставляя бросить аналитические попытки еще на полдороге.

Лейтенанта ждали дома. У него был свой дом. Семья. Люди, которые его любят – именно таким, какой он есть. И много людей и нелюдей с распростертыми объятиями примут Лиса. Да даже Атрея ждут!.. Ждет его отец, Верховный темный шаман Тенгри, не последняя фигура на доске. Ждут эти двое. А ее? Ее саму ждет кто-нибудь? Ну хоть кто-то? Она без памяти любит рыжую оторву, и, несомненно, он тоже испытывает к ней теплые чувства. Но… Какие? Любовь, привязанность, благодарность?.. Ждет ли ее Лис, как она его? Ждет ли ее СеКрет, когда так заботится, или он заботится обо всех — что ближе всего к истине? И что он сам испытывает к госпоже Аэддин? Ждет ли ее Атрей, о котором так не хотелось думать? Атрей, снявший маску на пару минут, но не перед ней, а перед тем, кого подставлял и предавал, как и прочих? Ожидает ли ее Шермани Марго, можно сказать, первая в жизни подружка? Ждет ли ее капитан ан Аффите, есть ли в нем что-то кроме чувства долга за «левого» оборотня, попавшего к нему в оборот? Ждет ли ее собственная мать, и помнит ли о существовании на свете такого человека – Аэддин Арны?.. Ждет ли кто-нибудь ее, Арну, а не то, что она с собой приносит?..

От двери раздались шаги (Тихо! Сидеть! Паранойя, фу!..) и пол тихо заскрипел. Вернее, он не заскрипел, а издал тот звук, что издают старые, но хорошо сработанные доски пола, прогибаясь под чужим весом. Девушка едва заметно приоткрыла глаза – так, на всякий случай… Мало ли… Вряд ли, конечно, товарищ СеКрет крадется к ней с ножом, но…

Это не был СеКрет. Это был Лис. Вошел, постоял на пороге («Куда я попал, блин…») и медленно, нетвердой походкой, направился к ее кровати. Арна не успела обрадоваться (Сам идет!) – не дойдя каких-то полшага, парень устало опустился на пол, уткнулся горячим лбом в сгиб ее руки, и мгновенно отрубился. Арна слышала, что есть такие люди, могущие спать где угодно и когда угодно – например, студенты. Но видела воочию впервые.

В ночном свете даже его веснушки выглядели бледнее, чем обычно. Арна подумала, что, в сущности, ведь ничего о нем не знает. И сейчас возле нее на полу в позе буквы «зю» спал не наемник, не головная боль всех времен и народов, а просто безумно уставший мужчина, которого заездили до состояния не стояния.

А его самого кто-нибудь ждет?.. Не помады, не взрывов, не гроба на колесиках, не манги с аниме, не безумств и дыма коромыслом – а его?.. Ждут? Всех прочих тоже – хоть кто-нибудь?..

Ждать дома... Так сложилось – ну нет у госпожи Аэддин напарника или напарницы. Нет. Рыжему повезло – у него есть Волк, надежный, как скала, запертая в сейф. А эти, 414-е, а? Шестеро, и разбиты на пары. В большинстве. Условно бесхозные там только Ран и Лео. А так Ирэна Шаттенхайм с Деймосом, а фейри Лаари с Бэльфегором. А за СеКрета она сама, кого хочешь, порвет – почему-то этот телепат будил в Арне глубокие материнские инстинкты: защищать и оберегать. Иногда у девушки складывалось впечатление, что парень попал в их мир по ошибке. Слишком он для этого места чистый, что ли… Впрочем, не привыкшая задумываться над такими тонкостями, форвалака быстро выбросила это из головы. И даже Эфла, такой правильный до зубовного скрежета, вечно за все ответственный Эфла вполне приписывался в напарники придурку Ирфольте со всей его безголовой манерой рыцарствовать на ровном месте. Хотя с другой стороны – Арну все же волновало, что о ней думают окружающие. Малейшее замечание, что ей не нравилось – и девушка вспыхивала, как сухая трава. А вот Фальче было так глубоко плевать на чужое мнение, что аж жутко. Он, какой бы ни был недоумок, был абсолютно, совершенно свободен. И не держали его ни деньги, ни звания, ни репутация, ни-че-го.

А она сама?..

Вот кто бы понял – разве что скотина Атрей. Сам такой же одиночка. Не прибился ни к кому – ни толком к сектантам, ни к шаманам. Даже с неприхотливыми наемниками не ужился. Что ему такого сделали Лис с Волком, Арна не знала. Однако факт оставался фактом – Атрей был один. Как и она сама. И любил ее. Молча…

Разозлившись на саму себя, девушка решительно зарылась лицом в густые лохмы, разметавшиеся по кровати перед ней. Атрей сам дурак. Пришел бы, извинился по-хорошему, она бы его, может, и послушала. Вряд ли, конечно, все было бы по-старому. Разве что перестала бы зубами скрипеть при виде его раскосых темных глаз. Но согласитесь, худой мир лучше доброй ссоры.