Хроники идиотов

Так длилось до тех пор, пока в мою жизнь снова не пожаловала магия, причем в самой неудобоваримой своей форме. Задание, выданное мне, с самого начала показалось странным. Особенно – для стукача штаба. Я не был тем исполнительным идиотом, которого изображал, и понял, что с этого задания не вернусь. Если буду выполнять инструкции. Где нужно, я прижал, где нужно – наоборот, попустил, и на совете было принято решение отложить операцию и провести рекогносцировку. Так я попал в 13-й полк, которого не было в официальных документах. Разбойники на службе у родины, вот как их звали в штабе. Звали презрительно. Но с опаской. С оборотнями не пошутишь. С магами тоже, неважно, какой они школы. Там, во время задания зачистки, я засветился, подобрав по дороге с алтаря недобитую форвалаку. Мне моих знаний – а я перерыл всю библиотеку отца не единожды – хватило, чтобы определить на глаз и генотип, и еще многое другое. В общем, я ее забрал. Мое «не по инструкции» повлекло за собой понятную меру наказания непокорности – меня откомандировали в этот самый 13-й. Очевидно, исправлять. Я познакомился со спасенной форвалакой, и довольно быстро выяснил, что ничего ни о себе, ни о прошлом своем она не знает. Бросить ее не бросил, но следить не перестал. Общаться с ней было несложно – просто время от времени напоминать, что здесь можно снять маску, и перестать лгать и изворачиваться. Во взглядах на естественность мы с Арной сходились. Я не буду пытаться написать что-нибудь в духе романов сентиментализма, потому как это и бессмысленно, и у меня не выйдет. Однако и пояснить последовавшие события я не могу. Впрочем, я всегда полагал, что истинная любовь желает все отдать — в отличие от влюбленности, которая желает все получить. Мы с ней никогда не говорили о чувствах. Просто я делал то, что делал, там, где мог. Арна об этом не знала. Меня все устраивало. Я отмазал ее от трибунала, когда она за оскорбление покалечила сталея соседнего взвода, и подтасовывал ее документы, чтобы медосмотр не нашел ненужного. Она, в свою очередь, никогда не пыталась ударить в спину. Одним из самых главных достоинств этой девушки я полагаю именно эту ее черту. Когда она захочет убить вас – вы об этом узнаете вторым. Она – первой.

Все складывалось как нельзя лучше. Оставалось еще несколько лет службы. Потом – официальное гражданство во Франции. Я предполагал, что Арна не откажется остаться со мной в паре – во всех смыслах, и как напарница, и как женщина. Ее отвращение к такому социальному институту как брак меня не беспокоило. Сложнее всего было бы с беременностью, но тут девять месяцев каторги стоили результатов. Скрещение генов темного шамана и истинного оборотня дало бы шикарный результат. Отец получил бы ученика, куда более способного, чем я. Но это так, между прочим – обучить ребенка, теоретически, мог и я. Да и вообще заниматься им. Арна вряд ли проявила бы какой-то материнский инстинкт. Впрочем, ее функции заканчивались на выкармливании грудью. Дальше я справлюсь самостоятельно. Полагаю, мы бы странно смотрелись, но это было все, что тогда мне нужно. Любимая женщина, ее дитя, интересная работа и уверенность в завтрашнем дне. Все. Я забыл о власти и деньгах, а так же прочих атрибутах молодых, глупых и амбициозных людей. Это было неважно. Доказывать кому-либо что-то не хотелось. Сам для себя я знал, что могу – а остальных никто не спрашивал.

Не вышло. Все сорвалось через несколько месяцев. Закрутившуюся машину маньяческого сбора генматериала я остановил в последнюю минуту. Арну выставили из полка, как непригодную к этому особь под комментарий командира «таким не место среди нормальных». Естественно, «нормальные» нужны для проекта… Институтовский «геном» и рядом не валялся с этой завядшей разработкой. Но на этом все рухнуло: Арна посчитала, что я предал ее, и гордо удалилась. Не могу сказать, что это было как-то особенно больно или наоборот – прошло легко. Но Арна была человеком, принимавшим меня таким, каким я был, а это дорого котировалось в моих глазах. У меня никогда не было друзей – можно сказать, она стала первым. И последним.

Я оставил своих покровителей, пока они не догадались, кто саботировал проект, и на этот раз уже последний, перевелся в 14-й полк. Именно там судьба и свела меня с Каримом и Оками. Нас компоновали тройкой всего несколько раз, но я как-то прибился к этой компании, да так и остался. Флегматичный Оками не возражал, а Карим, кажется, был рад любому. Но, как ни осторожно работал Лютич, я заметил, чем он пользуется для лечения. Очень осторожно пользуется, чтобы 13-й на него не вышел. Выходило, наверное, смешно: 13-й полк, вернее, его командование, искали экстрасенсов, Оками искал нарушителей, а я знал обоих и молча наблюдал. Как оказалось – не зря. Снова забегая вперед – потом уже я узнал, что в легион Оками попал по заданию ИПЭ и как раз искал 13-й полк, как нарушающий магический закон. Карим, сам того не ведая, поспособствовал этим поискам в меру сил и умения, и именно этой неосознанной помощью воспользовался впоследствии Оками, когда давал рекомендацию на вербовку. Получилось очень гладко, так, что даже ан Аффите впоследствии не подкопался: аналитик ИПЭ, будучи на задании, завербовал ценного кадра. Впрочем, Эфла тогда еще учился.

После событий с неудачным пленом и ошейником, Оками нашел по показаниям Карима базу. Мы ее зачистили. Я убил своего (бывшего?) командира. Думаю, он удивился, когда меня увидел. Но выразить эту мысль вслух я ему не дал. Карим прикрывал мой отход, во время которого прихватил с собой шляпу убитого мной командующего, как трофей – да, это именно в ней вы видели его последние несколько лет. После окончания этого задания уже ничего не держало Оками в Легионе: 13-й полк был обезврежен, и более не сможет проводить эксперименты над оборотнями. Аналитик забрал Карима, и они ушли. Я остался. Дослужил оставшийся срок и получил официальное французское гражданство.

На этом месте следует немного вернуться назад, в то время, когда я числился в 13-м. Институт вышел на Арну, но умудрился не понять, что вышел и на 13-х заодно. А может, понял, но умолчал, даже в ИПЭ люди разные бывают. Может, была диверсия. Не знаю. Одним словом, на собеседование мы отправились вместе.

Об ИПЭ я слышал от отца. Он здраво оценивал эту организацию, полагая ее, скорее враждебной, нежели дружественной. Он признавал, что у ИПЭ есть техники, недоступные более никому. Во мне снова проснулась надежда на развитие дара. Возможно, полагал я, ИПЭ и есть тот самый длинный путь, которым идет черепаха из сказки. Отец не станет возражать.

Однако собеседование вышло совсем не таким, какого я ожидал. Оставив Арну в коридоре, на попечении какого-то мелкорослого блондина (позже я узнал, что это и был ан Аффите) я пошел первым. Уже через 10 минут общения мне было честно и без экивоков заявлено, что «медицина бессильна». Дар есть, но слабый, в ИПЭ таким не занимаются, и я их не интересую. Пока они все это произносили, я внимательно изучал собеседников. Имен они не назвали, но я их запомнил. Невербальные сигналы, оговорки, и неаккуратное обращение с конфиденциальной информацией выдали их. Можете считать меня параноиком. Сказать, что это были ренегаты я не могу, но они весьма обширно манкировали своими обязанностями. Полагаю, поступи Арна в ИПЭ тогда – и 13-й бы ее все же получил. Поэтому я с трудом отговорил ее от вступления в ряды этой организации и постарался замести следы. Судя по тому, что ее так и не нашли, мне это удалось. Позже я узнал, что ан Аффите крутился там именно потому, что подозревал их комиссию в нехорошем, и на чем-то он их таки поймал.

Итак, с Каримом и Оками мы расстались на несколько лет: я заканчивал службу, они работали в ИПЭ. Про своим каналам я узнал, что их укомплектовали в тройку с магом-кинетиком, чей дар приблизительно раз в пять мощнее моего. Тогда я подумал, что зависть – чувство непродуктивное. А потому тратить на него время и силы, как говорит Оками, нецелесообразно. Однако, имея с чем сравнивать, могу заметить: Хаул вызывал не зависть, а скорее печаль. Ну, то, что жизнь несправедлива мы всегда знали это, не правда ли?..

Настоящую зависть, которую было очень сложно контролировать, я ощутил, заочно познакомившись с лейтенантом СеКретом. Дело было не в том, что ему, в отличие от меня, успешно удалось развить свой дар. И не в том, что Оками, принципиально не берущий учеников, сделал для него что-то вроде исключения, и поставил ему руку для письма. И даже не в том, как к нему относятся все окружающие. Дело было в Арне, которая, по непонятным, кажется, ей самой причинам, очень привязалась к этому молодому человеку. Если бы не был уверен в обратном, решил бы, что Арна влюблена в него. Хотя ее любовь выглядит совершенно по-другому. Арна вспыльчива, и сдерживаться без веской причины не будет. Однако присутствие лейтенанта сводит ее темперамент на нет. Не могу сказать, что хотел бы такого же эффекта. По правде говоря, мне безразлично. Окружающие таковы, какими являются, нравится мне это или нет. Я тоже люблю Арну такой, какая она есть, хотя в ней масса недостатков и раздражающих меня моментов.

С Каримом, Лисом, и Оками, Волком, мы встретились снова, когда оба они уже покинули ИПЭ. Лис – с шумом и треском вылетев со скандалом, Вонтола – официальным порядком, подав заявление. Они ушли на вольные хлеба наемников, и тут мы встретились снова. Сработались без сентиментальной привязки к Легиону. Вонтола был мозгом группы, он просчитывал операции, выдавая стратегии, и являлся тяжелой артиллерией. Лис был руками группы – инвентарь, базы данных, сопутствующие обстоятельства – это все был он. А себя я даже затрудняюсь идентифицировать. Информация, каналы связи и поступлений, люди и связи – все это досталось мне. Именно тогда за Вонтолой и потянулась слава паладина – дескать, он специально выкашивает сектантов, действуя планомерно и в соответствии с паладдинским разумением. Но это было неверно. Просто впадающий в состояние, подобное вампирскому делирию, Волк не разбирая убивал всех, оказавшихся у алтаря. С чем это было связано, мне неизвестно. Я сдал им фактически всю верхушку европейских темных шаманов. Почти все из них были выслежены и убиты, а темный шаманизм в Европе захирел и вот уже около десяти лет проигрывает восточному по всем параметрам. Вероятно, это было предательством, но я хорошо помню, что так поступали и они. Еще до моего совершеннолетия, держа в осаде своих интриг. Лис об этом сказал: «Про отца не говори, Павлик Морозов. Нет, ничего такого, но ты ведь выбил из строя в первую очередь его конкурентов?». Он был прав. Руками Вонтолы я убрал многих из тех, кто мешали мне или отцу. Тот не забыл этого. До сих пор он не трогает Волка, хотя и повод и возможность были. Иногда их пути пересекаются, но и только.

Однако проработали мы не очень долго. Я ощущал, что, не смотря на то, что нас трое, на самом деле нас двое и один. Их двое и я – один. Что было между Волком и Лисом понять мне не удавалось. И Лис некоторое время вполне удачно меня мистифицировал, ибо я полагал их гей-парой. У меня нет никаких предрассудков по данному поводу, и я не трогал чужую личную жизнь. Время показало, что я ошибся – Вонтола в принципе не способен понять слова «любовь» а Лис вполне позитивно относится к девушкам. Очень странно, но все же позитивно.