Хроники Кадуола
Шрифт:
«Похоже на то, что он откуда-то узнал об исчезновении Хартии и договора», — заметила Уэйнесс.
«Тогда я предположил, что он нашел упоминание этих документов в каких-то списках конфискованного имущества. Это объяснение до сих пор остается наиболее вероятным, — Пири Тамм печально усмехнулся. — Год тому назад, когда Мойра и Чаллис навестили меня со своими мужьями, я рассказал им о Монкурио и его представлениях о возможностях возрождения Общества. Всем четверым идеи Монкурио показались разумными и многообещающими. А, что об этом говорить!» Дядюшка Пири сфокусировал взор на Уэйнесс: «А ты состоишь в Обществе?»
Уэйнесс покачала головой: «В Строме
«Ха! Такой категории нет. Членом Общества становится только тот, кто подает заявление с просьбой о регистрации, утверждаемое секретарем, и платит взносы».
«Не вижу проблемы, — объявила Уэйнесс. — Прошу принять меня в Общество натуралистов. Вы меня принимаете?»
«Милости просим! — развел руками Пири Тамм. — В таком случае ты обязана заплатить вступительный взнос и первый ежегодный взнос, в общей сложности четырнадцать сольдо».
«Что я и сделаю сразу после ужина», — пообещала Уэйнесс.
Пири Тамм сердито прокашлялся: «Должен тебя предупредить, что ты вступаешь в обнищавшую организацию. Бывший секретарь по имени Фронс Нисфит продал все, что попалось ему под руку, после чего улетучился со всеми деньгами. С тех пор у Общества нет никакой недвижимости и практически никакой наличности».
«Вы так и не пытались найти Хартию?»
«Серьезных попыток не предпринимал. Безнадежное предприятие. Прошло уже столько лет — все следы замело».
«А секретари, занимавшие должность после Нисфита — они ничего не делали?»
Пири Тамм с отвращением крякнул: «После Нисфита секретарем целых сорок лет был Нильс Майхак. Подозреваю, что за все эти годы ему ни разу не пришла в голову мысль о пропаже документов. Его преемником стал Кельвин Килдьюк — уверен, что он тоже не видел никаких причин ездить в банк и рыться в архиве. По меньшей мере, в моем присутствии он никогда не выражал сомнений в том, что Хартия хранится в сейфе. С другой стороны, на мой взгляд, он не слишком добросовестно выполнял обязанности секретаря».
«Значит, если даже секретарь Майхак или секретарь Килдьюк пытались найти Хартию, вы ничего об этом не знаете?»
«Абсолютно ничего».
«Но где-то же она есть! Где? Вот в чем вопрос».
«Не могу знать. Если бы я был богат, я нанял бы добросовестного частного детектива и поручил бы ему поиски».
«Любопытная идея! — сказала Уэйнесс. — Может быть, я сама этим займусь».
«Ты? — Пири Тамм опустил голову и нахмурился. — Это неподходящее занятие для хрупких девушек».
«Почему же? Если я найду Хартию и договор, вас это порадует».
«Разумеется, но представить тебя в качестве детектива... нет, это невозможно, просто нелепо. Об этом речи не может быть».
«Не вижу, почему нет».
«Откуда ты знаешь, как ведутся расследования? У тебя нет никакого опыта».
«По-моему, в этом деле достаточно терпения и настойчивости. Хотя, конечно, пригодится и некоторая сообразительность».
«Так-то оно так! Но детективу нередко приходится иметь дело с вульгарными, непристойными людьми. Кто знает, в какую западню тебя заведут твои поиски? Такое поручение можно было бы дать мужчине, умеющему за себя постоять, привыкшему к трудностям и мерзостям жизни, а не слабой невинной девушке, даже если она семи пядей во лбу! На Древней Земле все еще много опасностей, иногда принимающих самые обманчивые и необычные формы».
«Надеюсь, вы преувеличиваете — потому что я немножко
трусиха».Пири Тамм продолжал хмуро разглядывать поверхность орехового стола: «Полагаю, что ты всерьез решила этим заняться».
«Да, конечно».
«Как ты представляешь себе такое расследование?»
Уэйнесс ответила не сразу: «Ну, прежде всего я составлю список мест, которые имеет смысл проверить — музеев, коллекций, антикваров, торгующих древними документами. А потом начну розыск, переходя от одного пункта списка к другому».
Дядюшка Пири неодобрительно покачал головой: «Дорогая моя, о чем ты говоришь? На одной Земле сотни таких мест!»
Уэйнесс задумчиво кивнула: «Задача непростая, потребуются большие затраты времени. Кто знает, однако? По ходу дела я могу наткнуться на какие-то следы, улики, подсказки. Кроме того, разве не существует центральный каталог древних архивов, где пронумерованы и снабжены перекрестными ссылками все документы?»
«Каталоги, конечно, существуют. Доступ к таким хранилищам информации можно получить в университете. Кроме того, в Шиллави есть Библиотека древних архивов, — дядюшка Пири поднялся на ноги. — Перейдем в кабинет, выпьем по рюмке сладкой настойки».
Пири Тамм провел молодую родственницу по коридору в свой кабинет — просторное помещение с камином и двумя длинными столами. Многочисленные стеллажи были забиты книгами и брошюрами; между столами, заваленными бумагами, стояло вращающееся кресло.
Дядюшка Пири указал на столы: «В последнее время здесь проходит вся моя жизнь. Сидя за одним столом, я работаю над монографией. Потом, когда я вспоминаю, что моего ответа ждут непрочитанные письма, я поворачиваюсь в кресле к другому столу и с головой погружаюсь в дела Общества. Ответив на письма, возвращаюсь к монографии — так и верчусь без конца».
Уэйнесс выразила сочувствие не слишком определенными звуками и жестами.
«Как бы то ни было! — продолжал Пири Тамм. — Хорошо, что у меня всего лишь два стола и два занятия. Представляешь, как бы я вертелся среди трех или четырех столов? От одной мысли голова кружится! Пойдем, посидим у камина».
Уэйнесс устроилась в украшенном витиеватой резьбой старом кресле с высокой спинкой и плюшевым сиденьем цвета седоватого мха. Пири Тамм налил густую темно-красную жидкость в серебряные стаканчики и протянул один стаканчик Уэйнесс: «Лучшая вишневая настойка из Мореллы. Гарантирует появление здорового румянца!»
«В таком случае я выпью совсем немного, — отозвалась Уэйнесс. — Когда у меня краснеют щеки, я выгляжу ужасно. Того и гляди, нос тоже покраснеет».
«Пей! Для опасений нет оснований. Мне очень приятно провести время в твоей компании, с красным носом или без оного. В последнее время меня редко навещают. По сути дела, знакомых у меня все меньше, а друзей уже почти не осталось. Чаллис говорит, что меня считают несносным ревнителем нравов и тайным пожирателем младенцев. Подозреваю, что она повторяет слова своего супруга, на редкость пошлого зануды. Мойра придерживается сходной точки зрения и советует мне научиться держать свои мнения при себе, — Пири Тамм мрачно покачал головой. — Может быть, они правы. Тем не менее, не стану притворяться: мне не нравится происходящее в этом мире. Никто ни к чему не относится серьезно, все делается спустя рукава. Когда я был молод, мы смотрели на вещи по-другому. Мы могли по праву гордиться своими достижениями, и только лучшее считалось достаточным». Старый натуралист покосился на юную собеседницу: «Ты надо мной смеешься».