Хроники Кадуола
Шрифт:
Музей «Фунусти» занимал помещения грандиозного дворца Коневицких на Муромском холме, на окраине Старого Киева. Уэйнесс остановилась в отеле «Мазепа»; ее провели в номер с бледно-каштановой обшивкой стен, украшенной красными и голубыми цветочными орнаментами. Окна ее номера выходили на площадь князя Богдана Юрьевича Кольского — не слишком правильный пятиугольник, вымощенный плитами розовато-серого гранита. С трех сторон возвышались любовно восстановленные реконструкции двух древних храмов и монастыря — с дюжинами парящих в небе куполов-луковиц, покрытых блестящим сусальным золотом, красных, синих, зеленых и расписанных спиральными полосами.
В брошюре, лежавшей
На старой площади, озаренной бледным послеполуденным светом, было много прохожих, плотно сжимавших воротники пальто, накидок и плащей — с холмов налетали порывы холодного ветра. Уэйнесс решила было позвонить в музей «Фунусти», но передумала; сегодня было поздно заниматься делами. Лефон Задори уже согласился оказать ей помощь, более чем охотно; Уэйнесс не хотела, чтобы он предложил ей где-нибудь встретиться и заняться осмотром достопримечательностей.
Уэйнесс прогулялась по площади одна и заглянула в собор св. Софии, после чего поужинала в ресторане «Карпатия» — ей подали чечевичный суп, жаркое из дикого кабана с грибами и ореховый торт с фундуком.
Выходя из ресторана, Уэйнесс обнаружила, что город уже погрузился в сумерки. На старой площади Кольского было ветрено, темно и пустынно — она вернулась в отель «Мазепа» в полном одиночестве. «У меня такое чувство, будто я пустилась в океанское плавание на утлой лодочке», — подумала Уэйнесс.
Утром она позвонила Лефону Задори. Куратор музея «Фунусти», как и прежде, облачился в нечто вроде развевающейся черной мантии, казавшейся Уэйнесс странной и старомодной. «Вас беспокоит Уэйнесс Тамм, — сказала она мрачноватому собеседнику с продолговатой физиономией. — Если вы помните, я уже звонила вам из усадьбы «Попутные ветры», в районе Шиллави».
«Конечно, помню! Вы прибыли быстрее, чем я ожидал. Собираетесь в музей?»
«Если это будет удобно».
«Заняться вашими делами сейчас же было бы так же удобно, как в любое другое время. Буду рад вас видеть — более того, постараюсь встретить вас в крытой галерее у входа».
Энтузиазм Лефона Задори — несмотря на попытки последнего вести себя сдержанно — подтвердил правильность вчерашнего решения Уэйнесс не торопиться со звонком в музей «Фунусти».
Уэйнесс вызвала такси и поехала по широкому бульвару; справа тянулась набережная Днепра, слева — ряд массивных многоквартирных домов из бетона и стекла. Выше, на склонах холмов, теснились один над другим кварталы таких же жилых застроек. Наконец такси повернуло на поперечную улицу, извилисто поднимавшуюся в холмы, и остановилось у сооружения впечатляющих размеров, возвышавшегося над рекой и расстилавшейся дальше бескрайней степью.
«Музей «Фунусти», — объявил водитель. — Когда-то
здесь жили князья Коневицкие! Днем господа закусывали жареной дичью и медовыми пряниками, а по ночам танцевали фанданго. Теперь здесь тихо, как на кладбище — все ходят на цыпочках в черных балахонах и даже высморкаться боятся, не спрятавшись под стол… Что, по-вашему, лучше: радости элегантной роскоши или уродливый позор педантизма? По-моему, ответ напрашивается сам собой».«Вам следовало стать философом», — заметила Уэйнесс, выходя из машины.
«Верно! Философия у меня в крови! Но прежде всего и превыше всего я — казак!»
«Казак? А что это такое?»
Таксист взглянул на девушку с изумлением: «Как вы можете этого не знать? Ага, теперь я вижу — вы с другой планеты. Ну что ж... Казак — врожденный аристократ, бесстрашный и непреклонный. Казак не поддается принуждению! Даже если он всего лишь водит такси, он ведет себя с достоинством, приличествующим его происхождению. В конце пути он не подсчитывает, сколько ему должны, а называет первую цифру, пришедшую в голову. Если пассажир не согласен платить, так тому и быть — что с того? Водитель не удостоит его даже взглядом и уедет в молчаливом презрении».
«Любопытно. И какая же цифра приходит вам в голову?»
«Три сольдо».
«Слишком много. Вот один сольдо — можете взять или уехать в молчаливом презрении».
«Учитывая тот факт, что вы прилетели издалека и не понимаете местные обычаи, я возьму монету. Вас подождать? В музее нет ничего интересного — вы только зайдете и сразу оттуда убежите».
«К сожалению, я должна просмотреть много старых скучных бумаг и представления не имею, сколько времени это займет».
«Как вам будет угодно».
Уэйнесс поднялась к центральному портику и зашла в мощеную мрамором крытую галерею внутреннего двора, перекликавшуюся едва уловимыми шорохами отзвуков. Вдоль стен выстроились золоченые пилястры; над головой висела гигантская люстра из десятков тысяч хрустальных подвесок. Уэйнесс оглядывалась по сторонам, нигде не замечая молодого куратора. Вдруг, как из-под земли, появилась высокая худощавая фигура, размашисто шагавшая по галерее на слегка согнутых ногах, с развевающейся по ветру черной мантией за спиной. Лефон Задори остановился, глядя сверху вниз на Уэйнесс — его черная шевелюра, черные брови и черные глаза совершенно не совпадали с белизной кожи. Куратор произнес без малейшего акцента: «Судя по всему, вы и есть Уэйнесс Тамм».
«Совершенно верно. А вы — Лефон Задори?»
Задори с достоинством кивнул. Внимательно изучив Уэйнесс с головы до ног, а затем с ног до головы, он слегка вздохнул и покачал головой: «Невероятно».
«Почему?»
«Вы гораздо моложе, чем я ожидал, и вовсе не так внушительны».
«В следующий раз я пришлю свою матушку».
Продолговатая костлявая челюсть куратора отвисла: «Я выразился неосторожно! По существу...»
«Все это неважно, — прервала его Уэйнесс, глядя на восьмиугольный дворик, окруженный галереей. — Впечатляющая архитектура! Я не могла себе представить подобную роскошь!»
«Да, здесь в общем-то неплохо, — Лефон Задори обозрел помещение так, будто видел его впервые. — Люстра, конечно, нелепа — чудовищно дорогое и громоздкое украшение, почти бесполезное в качестве осветительного прибора. Когда-нибудь она рухнет лавиной блестящих осколков и кого-нибудь прикончит».
«Это была бы большая потеря».
«Несомненно. В целом, Коневицким не хватало вкуса. Мраморные плиты на полу, например, банальны. Пилястры непропорциональны и неправильно расположены».
«Неужели? А я и не заметила».