Хроники Кадуола
Шрифт:
Закрыв глаза, Лефон обеими руками натянул шляпу на лоб так, что не стало видно ни бровей, ни ушей. «Ай-ай-ай! — тихо сказал он. — Значит, я опозорился».
«И еще как!»
«Увы! У себя в квартире я приготовил скромный праздничный ужин — обжарил розовые лепестки в утином жире, стряхнул пыль с бутылки лучшего вина. И все для того, чтобы вас порадовать! А теперь вы не придете?»
«Не пришла бы, даже если бы вы откупорили десять бутылок лучшего вина. Теперь я совершенно не доверяю «степным волкам» и жуликоватым кураторам».
«Жаль! А вот и Таддей Скандер, мой преступный сообщник! Таддей, мы здесь! Ты получил требуемые сведения?»
«Получил — хотя они обошлись
Уэйнесс рассмеялась: «Браво, Таддей! Вы появились на сцене как раз вовремя, ваши реплики хорошо продуманы, исполнение безупречно — и несчастная безмозглая девчонка, конечно же, заплатит столько, сколько вы попросите!»
Лефон повернулся к Уэйнесс: «Запишите найденные вами сведения на листке бумаги. Мы проверим, обманывает нас Таддей или нет. Теперь, насколько я понимаю, информация стоит двадцать два сольдо?»
«Двадцать четыре! — возмутился Таддей. — Окончательная цена, учитывая все затраты — двадцать четыре сольдо».
«И, надо полагать, эта дорогостоящая информация имеется в письменном виде?»
«Разумеется», — подтвердил Таддей.
«Выложи эти сведения на стол, но так, чтобы мы их не видели — лицевой стороной вниз. А теперь — ты кому-нибудь уже сообщал эти данные?»
«Конечно, нет. Мы же не встречались после полудня!»
«Правильно».
Уэйнесс наблюдала за происходящим, поджав губы: «Хотела бы я знать, что вы пытаетесь доказать?»
«Таддей и я — прохвосты и мошенники, не так ли? Тем более, что мы виновны во взяточничестве и в подкупе высокопоставленных должностных лиц. Я не отрицаю свою вину. Я хочу, чтобы Таддей раскололся и признал, что он еще более безнравственное и порочное чудовище».
«Предположим. Но сравнение ваших моральных качеств меня не интересует. А теперь попрошу меня извинить...»
«Не торопитесь! Я тоже хотел бы выложить на стол, лицевой стороной вниз, запись, содержащую информацию, которую мне подсказывают интуиция и память. Вот так! Сказано — сделано! Перед нами лежат три листа бумаги. А теперь нужен опытный арбитр, не посвященный в сущность нашего конфликта, и такой арбитр неподалеку. Ее зовут Наталинья Хармин, она — старший куратор нашего музея». Он указал на высокую женщину внушительной наружности с прической из золотистых кос, уложенных венцом на голове, зорко и строго взиравшую на окружающих.
«Госпожа Хармин! — позвал Лефон. — Будьте добры, подойдите к нам на минуту».
Наталинья Хармин обернулась; заметив призывные жесты Задори, она подошла: «Что тебе нужно, Лефон? И почему ты на меня уставился, как опереточный заговорщик?»
Лефон смутился: «Я всего лишь пытаюсь изобразить дружелюбное почтение».
«Замечательно! Я приняла во внимание твою попытку; теперь ты можешь вести себя по-человечески. Что тебе нужно?»
«Перед вами Уэйнесс Тамм, привлекательное хрупкое существо с далекой звезды, жаждущее познакомиться с чудесами древнего Киева. Должен заметить, однако, что она отличается исключительным упрямством и чрезвычайной наивностью. Сочетание этих качеств заставляет ее подозревать окружающих в самых порочных и подлых намерениях».
«Ха! То, что ты называешь наивностью — здравый смысл чистой воды! Ни в коем случае, барышня, не соглашайтесь бегать по степи с Лефоном Задори: в лучшем случае вы наживете себе мозоли на ступнях».
«Спасибо за совет, — сказала Уэйнесс. — Непременно ему последую».
«Это все? — спросила Наталинья Хармин. — В таком случае...»
«Не совсем, — остановил ее Лефон. — Мы с Таддеем поспорили и хотели бы, чтобы вы нас рассудили. Я правильно говорю, Таддей?»
«Правильно! Госпожа
Хармин знаменита прямолинейной откровенностью».«Вы хотите от меня откровенности? А ящик Пандоры вы открыть не хотите? Предупреждаю — вы можете услышать гораздо больше, чем ожидаете».
«Нам придется рискнуть. Вы готовы?»
«Готова — говорите!»
«Мы хотели бы, чтобы вы сообщили нам в точности то, что здесь написано», — Лефон взял лист бумаги, лежавший перед Уэйнесс, и передал его Наталинье Хармин.
Та прочитала вслух: ««Эолийские бенефиции», Крой. Гм».
«Вам известно это учреждение?»
«Разумеется, хотя этот аспект регистрации музейных поступлений обычно обсуждается только за закрытыми дверями».
Лефон повернулся к Уэйнесс: «Госпожа Хармин хочет сказать, что в тех случаях, когда в музей поступает анонимное пожертвование, оно регистрируется как дар «Эолийских бенефиций» с адресом в Крое, чтобы предотвратить осложнения, возможные в связи с претензиями наследников. Я не ошибаюсь, госпожа Хармин?»
Наталинья Хармин сухо кивнула: «По существу, так оно и есть».
«Таким образом, если то или иное лицо производит компьютерный поиск и обнаруживает, что пожертвование поступило в музей из «Эолийских бенефиций», полученная таким лицом информация не имеет никакого практического значения?»
«Никакого. Это не более чем кодовое обозначение анонимного пожертвования, — подтвердила Наталинья Хармин. — Что еще ты хотел бы узнать, Лефон? В текущем квартале тебе не повысят жалованье — если тебя, как всегда, это чрезвычайно волнует».
В полуобморочном состоянии от радости, Уэйнесс чуть не упала со скамьи и поскорее прислонилась к стене. Джулиан Бохост, чем бы ни объяснялось его присутствие в усадьбе «Попутные ветры», направился по ложному следу, введенный в заблуждение самым правдоподобным образом!
«Еще один вопрос, — продолжал Лефон. — В качестве чисто гипотетического допущения предположим, что тот или иной посетитель музея попросил бы сообщить ему фактический источник пожертвования — как это можно было бы сделать?»
«Такому посетителю отказали бы, вежливо, но решительно, и никто не стал бы выслушивать его жалобы. Информация такого рода считается строго конфиденциальной и недоступна даже мне. Есть еще какие-нибудь вопросы?»
«Это все, благодарю вас! — ликовал Лефон Задори. — Вы предоставили исчерпывающие и точные сведения».
Наталинья Хармин вернулась к своим знакомым.
«Перейдем к следующему этапу, — деловито сказал Лефон. — Я записал несколько слов на листе бумаги. Эти слова не составляют никакой тайны. Они сформировались у меня в уме благодаря простейшим мыслительным процессам. Сегодня утром, когда я впервые взглянул на три ящика, я заметил, что генеалогические трактаты во втором ящике относились к происхождению и наследственным правам графов де Фламанж, в особенности тех представителей этого древнего рода, которые сотрудничали с Обществом натуралистов. Среди биографических брошюр, находившихся в первом ящике, самая потрепанная была посвящена графу де Фламанж. В третьем ящике много разных бумаг, так или иначе касающихся графа де Фламанж и его предложения выделить Обществу натуралистов участок земли площадью больше квадратного километра. Короче говоря, все эти материалы очевидно пожертвованы человеком, так или иначе связанным с графами де Фламанж. Итак...» Лефон перевернул лежавший перед ним лист бумаги и прочел: «Граф де Фламанж из замка Темный Пород близ города Драцены в Мохольке — можете проверить, слово в слово». Наклонив пивную кружку, Лефон убедился в том, что она пуста, и со стуком поставил ее на стол: «Пиво кончилось. Таддей, займи мне пять билетов».