Хроники любви: повесть и рассказы

Дома, в десятый раз изучая бумаги, я торжествовала. Обман кикиморы был налицо! На что только не идут женщины, чтобы вернуть мужика!

Теперь нужно встретиться с Максом и показать ему это. И всё встанет на свои места. Мы с Максом здесь, а Кира с мальчишкой, рожденным, неизвестно, от кого, там. Как бы это провернуть, встречу нечаянную устроить?

Пока я два дня раздумывала и придумывала, Макс сам явился на пороге, с объемистой сумкой через плечо, и не один. Рядом стоял мальчишка. Лет пяти. Глаза зеленые, кудерьки черные, из носа сопля вытекла. Копия кикиморы, только та без соплей.

— Кира заболела, она в больнице… Юлик тоже нездоров и не может посещать детский сад. Возьми его, хотя бы на недельку, а там видно будет… Он хороший мальчик, послушный, ты не бойся.

Хороший мальчик прижался к Максу и волчонком смотрел на меня.

— А как же ее матушка? Не может разве?.. — всё еще держа их на пороге и не приглашая войти, — с ошеломлением вякнула я. Пока они стоят на пороге, может, повернутся и уйдут?.. Ну да, как же, мальчик Юлик вдруг громко заявил, что хочет писать.

Я посторонилась, и они вошли.

— Не может. Она за границей, на конференции, — пояснил Макс, подталкивая в спину мальчишку и показывая направление в туалет. Он там мимо нальет, а мне убирать…

— Но я ведь работаю… Ты об этом подумал? — я, повернув голову, смотрела, как мальчишка вошел в туалет и закрыл за собой дверь.

— Подумал. Возьми отпуск, на недельку… А там видно будет. Я сам сейчас никак не могу, ну никак!

Я, значит, могу взять отпуск, а он нет. Я недавно уже брала… Может, прикажете уволиться? По случаю присмотра за чужим ребенком?

— Ну, не знаю… — встала я в ступор. — Может, Женьку попросить, день я, день она. Хотя, и тут не знаю, чем на работе отговориться. Женька как раз в отпуске, ничего не делает, дома сидит, или на пляже валяется…

— Не надо Женьку, — воспротивился Макс, — лучше ты…

Он уже парадом командует. Ну да, он Женьку знает, суетливая немного и взбалмошная. Работает воспитательницей в детском саду и мечтает стать заведующей. И вот, как-то потеряла ребенка. Все есть, а одного нет. Еле нашли, уже за оградой. Чуть Женьку не уволили, хотя она оправдывалась, что ребенок капризный и упертый. А что, другие бывают?..

Ну, разве мне немного заболеть, обдумывала я наспех свое положение. Весь день на работе чихала, все слышали. И температура, чувствую уже, пока чуть-чуть, да ведь может и подняться.

— А что с ней, с ки… с Кирой? Диагноз какой? Макс пожал плечами.

— Точно не знаю. Нас даже не пустили к ней. Намекали на этот самый… новый грипп.

Увидев мое лицо, Макс поспешно сказал:

— Да нет, я думаю, что воспаление легких. Полечат неделю, и всё…

Он снял с плеча сумку и поставил на пол. С вещичками, значит, явились.

— Вот, тут одежда для Юлика… Ты сегодня его не купай, как бы больше не простыл.

Не купай. Всю жизнь купала чужих мальчишек. Вот, уже вернулся, голубчик, приклеился к папочке.

Макс отцепил от себя мальчишку, что-то сказал ему на ухо, тот хмуро кивнул и зажмурился, но две слезы выкатились на щеки, а сопля свисала уже через губу. Макс поцеловал его в макушку и ушел.

У меня явно поднималась температура. Я засунула руку подмышку — горячо. Надо взять больничный, а иначе как я выкручусь? Я вытерла мальчишке нос, усадила на диван, положила рядом пачку бумажных салфеток, и дала ему глянцевый журнал с модными девицами, ничего другого у меня не было. Позвонила и вызвала врача, не бесплатно, конечно. Сказали, часа через полтора-два прибудет. Разбирая сумку, обнаружила там, кроме одежды, несколько машинок и мячик. Глянула в сторону дивана. Мальчишка пыхтел и усердно вырезал ножницами из журнала девиц, то и дело хватал салфетку и неумело вытирал нос. Вечно у меня ножницы валяются на столе, когда только успел взять. Но отнимать не стала, еще разревется, оно мне надо?

Наконец, явился врач, молодой парень. Померили мне температуру: 38,2. Назначил таблетки.

— И ему что-нибудь, — показала я в сторону дивана. Парень посмотрел на гору салфеток и выписал капли от насморка. А мне стал выписывать больничный лист.

— На неделю, — просяще сказала я, заглядывая ему в лицо и пытаясь кокетливо состроить глазки, — видите, мы оба больны…

Парень усмехнулся и что-то дописал в справке.

После ухода отзывчивого доктора я позвонила Женьке, объяснила ситуацию, надеясь и на ее отзывчивость. Она быстро прискакала, с любопытством оглядела мальчишку и убежала с рецептами в аптеку. Принесла лекарства, и еще притащила целый пакет: молоко, овсянку, и толстую книжку сказок, с картинками. Женька закапала мальчишке капли в нос, я со вниманием наблюдала процедуру. Потом она уселась на диван и с полчаса читала ему сказки, громко и с выражением, он даже сморкаться перестал. Я в кухне варила мальчишке овсяную кашу и кофе для нас. Заглянула в комнату — они гоняли мячик по ковру, мальчишка развеселился и бегал, как у себя дома.

Пока мы пили кофе, он умял полную тарелку каши и выпил стакан молока.

— Хоть тут проблем у тебя не будет, — сказала Женька, — а то, знаешь, какие привередливые детки бывают, ни черта не жрут.

Всё-то она знает, а я вот ничего.

— Ну, будем надеяться, что дамочка скоро выздоровеет, и все твои хлопоты закончатся, — утешающе сказала Женька перед уходом.

Только она вышла за дверь, как раздался звон чего-то разбитого. Я вбежала в комнату. Он пульнул мячик прямо в балконную застекленную дверь. Стекло и так было треснуто, но всё равно… Пришлось подметать, ползать, заглядывая во все углы, Юлик вздыхал и пытался помогать, но я его не допустила, только порезов и крови мне недоставало.

Позвонила Максу, и он пообещал утром прислать мастера.

Я постелила на диване и уложила Юлика спать, сама из спальни прислушивалась, но было тихо, даже сморканий не слышно.

Утром закапала ему капли, потом мы вместе умывались, потом завтракали кашей и чаем с булочкой и колбасой, и Юлик рассказывал мне сказки из новой книжки, энергично размахивая рукой с ложкой: «А он волку как двинет! А тот ему ка-а-к даст! А он ему ка-а-к врежет!..». Сказки, я конечно, в деталях уже не помню, но чтоб такое… Но я свои сомнения не озвучивала. А уж когда Юлик про колобок стал рассказывать… то там такие чудеса происходили… Я от смеха чуть под стол не свалилась. У Юлика был явный талант придумывать и переделывать услышанное.

Только поели, как пришел мастер. Вставил новое стекло, матовое и толстое. Нет худа без добра, меня вид треснутого стекла сильно удручал, но, когда бы я еще занялась заменой.

Юлик листал свою книжку, потом отложил ее и стал рассказывать про маму и про папу. Мама очень «ругательная», но хорошая. Папа самый лучший, но в садик за ним не приходит, много работает. Папа умеет всё, папа… папа… папа… — целая сага про папу.

Днем пришла Женька и повела Юлика на прогулку. А я убирала квартиру и готовила котлеты в большом количестве.

Вечером пришел Макс — котлеты очень пригодились. Юлик сказал, что ему здесь нравится, что Женя очень веселая, а про меня, что я даю ему вкусные конфеты и даже жвачку, и совсем не ругаюсь, ну совсем! При этом он покосился на балконную дверь. На его вопрос, когда же маму выпустят из больницы, Макс сказал, что мама скоро выздоровеет, и они его заберут домой. «Пусть не торопится, мне здесь неплохо, только мороженого нет», — сказал Юлик, и мы с Максом рассмеялись.

Так мы и жили. С Юликом, с дневной Женькой, вечерним Максом.