Хроники любви: повесть и рассказы

Эва поливала цветок и одновременно предавалась размышлениям. Неважно, о чем. Можно думать о предстоящей встрече с Иреной — давно не виделись. Можно о прочитанной, наконец, вчера книжке «Унесенные ветром». Все давно прочитали, а она только сейчас. Не любит она любовные романы, хотя, этот особенный. В нем страсти почти настоящие, во всё веришь. Если бы в реальной жизни можно было так верить. Но название романа оставляло тягостное впечатление. Так и её, и всех-всех когда-нибудь унесет, и ничего-никого не останется. А теперь еще этот сон…

Опомнившись — чуть не утопила цветок в воде, Эва отставила лейку. В чем же пойти к Ирке? В джинсах и майке? Но это явно не наряд. Юбки ни одной. Но платье имеется, практически новое. Купленное случайно на распродаже, но вполне миленькое. Правда, на совсем тонких лямках, и спина почти голая. Тем лучше. Пусть Ирка упадет. Она привыкла видеть подругу в джинсах, брюках, в чем угодно, но только не в платье.

Эва засмотрелась на вид с балкона. Из-за него она и сняла эту квартиру, тесную и не слишком удобную, но зато вид!.. Густой зеленый парк, а за ним море синеет. По морю паруса плывут, белые, голубые. Глаз отдыхает, и душа словно напитывается красками и свежестью пространства.

Вдруг перед ее глазами промелькнуло что-то быстрое и маленькое. В секунду оно подлетело совсем близко, и в стремительном полете слышалось тихое жужжание, словно летит пчела. Эва разглядела — крошечная птичка. Она почти нападала на нее, Эве даже пришлось яростно отмахиваться. «Наверно, она решила, что я тоже еда, — подумала Эва, — и не может понять, что это еда так машет руками. Улет».

А птичка всё подлетала и с жужжанием, исходящим от трепещущих ярких крылышек, делала круги вокруг Эвы, словно рассматривала ее с разных сторон и решала вопрос — сесть или не сесть. «Тебе явно нравится мой халатик. Но я не цветок, не думай. Вон стоит цветок, посмотри туда», — опустив руки, тихим голосом, чтобы не спугнуть красивую птичку, говорила, улыбаясь, Эва. Птичка будто поняла ее и устремилась к цветку. Подлетев близко, она зависла перед ним в воздухе и ввела в глубину цветка свой длинный тонкий клюв, не прекращая ни на миг трепетание крылышек и распустив веерообразный хвостик. Иногда она чуть отлетала и на мгновение останавливалась в воздухе, и тогда было хорошо видны ее тонкие как газ, крылья, играющие всеми цветами радуги, хохолок на голове, длинный коралловый клювик, и крошечные, едва заметные ножки. Птичка снова почти ныряла в цветок, и снова отлетала, с воздушной грацией совершая свои акробатические пируэты.

Эва стояла завороженная. Она вспомнила, как называется птичка — колибри! Кажется, они живут в Южной Америке. Как же она сюда прилетела, или здесь всегда живет? А где же она воду пьет?.. В Израиле летом с водой напряженка.

Эва вынесла на балкон мисочку с водой, но колибри не обратила внимания. Сделав несколько стремительных кругов, она и вовсе улетела. «Ну да, весь нектар из цветка она уже выпила и полетела искать другой. Улет».

Эва так впечатлилась своей неожиданной гостьей, что сбегала в «птичий» магазинчик и купила яркую поилку — прозрачный цилиндрический баллончик с красным основанием и дырочками внизу — как раз для ее тонкого клювика, и красным подвесным устройством. «Она заметит и прилетит», — решила Эва, наливая воду в поилку и подвешивая её на видное место.

Эва, наконец, позавтракала чаем с бутербродом и села к компьютеру пообщаться с Иреной и рассказать ей про колибри. Ирена не работает, куда ей с тремя детьми, и почти всегда доступна, таскает ноутбук из столовой в кухню, из кухни в ванную, из ванной на террасу повесить белье и понаблюдать, как няня гуляет во дворе с двумя младшими, а старший, большой хулиган, к Иркиному счастью, пребывает в школе до обеда. Муж вкалывает, чтобы прокормить такую ораву и каждое лето вывозит семейку в края, где чистое море и чистые пляжи, не захламленные толпами туристов, как на этой, сильнообетованной земле.

Эва написала Ирке про птичку, пока только буквально три слова, и тут же Ирка ответила. Но птичка её совсем не интересовала. Получилась такая переброска фразами, как раз в Ирки-ном духе, докапываться во всем до донышка, в данном случае предметом обсуждения стала «очень сложная покупка».

ИРЕНА: «Эва, дорогая, причем какие-то птички, мы тут завтра собираемся в Хоум-центр, ну, ты знаешь, где всё для дома, и я список составляю, что надо купить, и этот список уже превышает все мыслимые пределы»

ЭВА: «Ир, я попрошу тебя кое-то мне купить. Я на днях была там, но не купила, и теперь жалею. А вы все равно по всем отделам будете ходить»

ИРЕНА: «Хорошо, Эва. Но оно тебе надо, если не купила? Может, и не надо?»

ЭВА: «Ира, это хлебница. Ничего масштабного, меняющего жизнь кардинально»

ИРЕНА: «Ок. Но, если не купила, значит на то была причина? Ты подумай, у тебя есть время. Хлебница место занимает, крошки собирает… Ей еще место найти надо. А у тебя так тесно в кухне»

ЭВА: «Ирка, я не знала, что хлебница — это так серьезно. Это автомобилю надо место для парковки». ИРЕНА: «Почему же ты сразу не купила?»

Улет. Последним вопросом Ирка поставила Эву в тупик. Действительно, почему? Вот всегда так. Последнее слово, обычно в виде глубокомысленного вопроса, всегда остается за Иркой. Некоторые люди, вроде Ирки, чересчур заморачиваются философскими измышлениями, так что дело доходит до хлебниц. Хлебница как момент поворота судьбы, или любая мелочь может иметь непредсказуемые последствия. Хорошо, что еще не успела ей про цвет сказать, какой выбрать, что бы тут началось… Эва рассмеялась и написала:

«Ира, ничего не покупай, я передумала. Буду решать этот сложный вопрос позже»

ИРЕНА: «Конечно, это разумно. Подумай хорошенько. У тебя есть еще что?».

У Эвы больше ничего не было. Кроме птички. Которая никого не интересует.

У Эвы не было мужа и не было детей. Полное разочарование в мужчинах настигло ее после расставания с последним и недолгим «любимым».

Эва в очередной раз искала работу — пришлось опять уволиться, жирный, наглый и крайне неприятный шеф хотел уложить ее прямо на стол в своем кабинете, почему-то начальники сразу западали на нее, и сразу хотели всего.

Объявлений было много, со знанием компьютера и языков, но почти везде было требование: мужчина. Как будто речь шла о наборе грузчиков. Эва разозлилась и отправилась по такому объявлению. Спросила с порога: «Вам компьютеры нужно переносить или диваны?». Секретарша выпучила нарисованные глаза, а молодой и симпатичный начальник, который навис над ней, тыча пальцем в бумаги и что-то выговаривая, поднял голову. Эву взяли на работу. Фирма солидная, зарплата тоже приличная. А начальник… как всегда, запал. С ним было интересно беседовать, незаметно, но быстро продвинулись от конфет и цветов к постели, и тут тоже всё было отлично, но… его жадность и расчетливость перенести было невозможно.

Уже ни конфет, ни цветов, о ресторанах забыто. Он проявлял внимание: каждый день утром подъезжал к подъезду и привозил на работу. Вечером увозил домой. Оставался у Эвы раз в неделю — семья, детки. Но его «подвозки»… Он требовал плату за бензин! И большую красивую любовь, разумеется. «Знаешь, я буду брать такси», — заявила Эва. Начальник обиделся. Когда начальники обижаются, пора увольняться. «Ну да, — сказала на всё это Ирка, — обычное дело. У них всё уже устаканено, рушить не хочется. А поиграть в любовь — пожалуйста. Да еще с такой, как ты. Высокая! Талия! Бедра! А ноги, как не запасть. Женский интеллект для них не причина для ухаживания, а совсем другое. Но жениться?! Зачем, ты же и так позволяешь…». Но Иркин укол был без зависти и осуждения. Подобное за Иркой не водилось. Всем довольные люди не завидуют, нет причины. Но повоспитывать любят.