Хроники Любви

И мы с Сашей вдвоем… Это я думала, что вдвоем. На другой день утром, после приятно проведенной ночи, послышался шум, разговоры возле соседнего домика. Саша выглянул в окно. «А вот и ребята приехали!» Какие ребята, он ничего о них не говорил. Оказалось, не счел необходимым, какая мне, мол, разница. Я тоже глянула в окно. Один высокий, другой пониже, один блондин, другой брюнет. Затаскивают в домик рюкзаки и весело переговариваются. «Это Дориан, мой друг, будешь звать его Дорик, мы работаем вместе, а второй — это его друг. Да ты знаешь Дорика, он к нам заходил».

Действительно, вспомнила я. Заходил пару раз, всегда по делу и ненадолго, как-то быстро и мельком возникал передо мной, чуть кивнет вежливо, и исчезнет. «Предупреждать надо, — буркнула я, и задалась вслух вопросом: — А что ж они без девушек? Или жен? Такие красавцы». Саша бросил на меня неясный взгляд и промолчал. Ну да, опять не счел нужным сказать, это с ним случается. Лучше бы я проявила хоть малую настойчивость и, возможно, получила бы ответ, но это тоже не в моих правилах — допытываться, если тебе чего-то объяснить не желают. В тот момент я вообще ничему не придала значения, очень хотелось есть, чашка выпитого кофе хорошего завтрака не заменит.

Мы ушли в кафе позавтракать. Когда вернулись, «ребята» резво перекидывали мячик на теннисном столе, рядом на скамейке недоеденные бутерброды и бутылка колы. Оба в шортах, до пояса голые, мускулатурные и стремительные — белый шарик с большой скоростью летал туда-сюда, они азартно вскрикивали и видно было по лицам, что жизнью полностью довольны. Особенно высокий блондин — не «в черном ботинке», а босиком, трава чистая и мягкая, мне самой даже захотелось сбросить босоножки и побегать по ней, — так он, этот блондин, в смысле Дорик, улыбался, просто сиял, и мне на миг захотелось поймать эту улыбку и взять себе. Вот с этого мига всё и началось. «Взять себе».

Дорика я видела с утра до вечера — то он к нам, то мы к ним, и он, загорелый и веселый, постоянно возникал передо мной со своей чудной улыбкой (ну конечно, не именно передо мной, но мне хотелось так думать). А зубы-то не очень, и не ровные, и не белые — это я уже искала недостатки, но тщетно, кроме неровных и небелых зубов, их не было. К тому же, Дорик оказался интеллектуальнее моего мужа, так и сыпал остроумными цитатами из известных мне с детства книг (чего Саша никогда не умел), и шутил с искусством, незнакомым моему мужу абсолютно. То есть, сверкающее с блеском остроумие было Саше чуждо, он и анекдоты не воспринимал.

Может, это и не так важно — остроумие, анекдоты и прочие штучки, наверно и скорее всего, дело было не в этих мелочах. Тогда в чем? Если бы я понимала. Ничего не понимая в происходящем, я влюбилась без памяти. И совершенно безрассудно. Ну, какой может присутствовать рассудок, когда я видела перед собой его непостижимую улыбку и, словно отшлифованное скульптором, рельефное тело — а мы ведь все вместе еще и купались в озере! Как-то я оказалась в воде совсем рядом и увидела на его груди кудрявенькие рыжеватые волосики, совсем чуть-чуть, и эти волосики меня так умилили, терпеть не могу сильноволосатых мужиков. И вообще, эстетически Дорик был безупречен. И даже после воды, которая смывает всякие дезодоранты, его кожа пахла… словами его запах не выразить, только можно ощутить, приблизившись. Феромоны, скажут начитанные дуры. Нет, милые, феромоны ни при чем. Но так приблизиться к До-рику мне удалось только раз, когда мы с ним весело плескались и брызгали друг на друга водой, а потом выходили на берег, я споткнулась, и он меня поддержал, можно сказать — схватил.

Во второй раз наших игр на воде, между нами возник друг Серафим — не шестикрылый, а обыкновенный, и отзывался он на Фиму, и он всегда норовил появиться так быстро, словно и вправду хотя бы одно крыло у него было за спиной, — чтобы хоть в чем-нибудь помешать. Во всяком случае, лично мне. Фи-ма ко мне относился неприязненно, даже сурово, и не скрывал этого ничуть. Мне казалось, он ловит мои взгляды в сторону Дорика, и они ему по каким-то причинам не нравятся. Может, у Дорика невеста в городе осталась, и вот-вот приедет, я даже оглядывалась по сторонам, не приехала ли. А может, у него жена есть, почему бы и нет. Тогда я начала мысленно завидовать его жене-невесте, и готова была ревновать к любой женщине, которая вдруг бы здесь появилась. Но никого не было, всё тихо-спокойно. И вообще, с виду, на посторонний взгляд, ничего особенного не происходило. Кроме того, что мои глаза постоянно были повернуты в одном направлении, кроме того, что Фима меня уже тихо, но явно ненавидел, кроме того, что Дорик был всегда отзывчив на любое мероприятие, особенно, как мне казалось, когда предлагала его я… Дорик еще и плавал прекрасно, даже вытащил почти тонувшего Сашу, хотя он плавал тоже неплохо, но видно, не прекрасно.

Мы пошли вечером в близлежащий ресторан отпраздновать «спасение почти утопшего», над этим поводом все смеялись, и даже однокрылый Фима перестал меня сверлить взглядом. Вот в Серафима я никогда бы не влюбилась. Да я вообще уже восемь лет не влюблялась, для меня из мужчин существовал только Саша. Хотя однокрылый был вполне себе ничего, синие глаза под черными кудрями, и сложен хорошо, но чего-то в нем не хватало, то ли мужественности в чертах лица, то ли уверенности в самом себе, слабость какая-то проглядывала в нем, отдаленному взгляду может и невидная, а я почему-то заметила. Не люблю я такие лица.

Не дойдя до дверей ресторана, Дорик с Фимой задержались и стояли позади, тихо разговаривали. Я оглянулась — Дорик в чем-то убеждал Фиму, видимо, убедил, обнял его за плечи и сильно потряс, как бы добавив к своим словам некий физический довод.

Мы сидели в уже набитом гостями ресторане, официант суетился вокруг нас, записывал заказ, играла тягучая восточная музыка. На маленький помост поднялись трое парней с инструментами, выключили надоевшую музыку и заиграли знакомый мотив, а один из парней запел в микрофон очень чувственную и трогательную песню.

Сейчас… сейчас я… Тут Саша сделал движение ко мне, но я уже встала и пригласила танцевать Дорика. Когда женщина приглашает мужчину на танец, в этом ничего хорошего нет, но я ни о чем подобном не думала, мне просто хотелось ощутить Дори-ка ближе… еще ближе… как в сказке про Маугли — удав Каа притягивает к себе бандерлогов. И мой бандерлог послушно пошел за мной за руку на площадку. Там как-то быстро стало тесно, и мы невольно прижались друг к другу. Мне казалось, он почти мой. Мой нежный бандерлог. Дорик обнимал меня, улыбался, что-то явно смешное говорил, но я слов не понимала. «Ты меня не слышишь», — вдруг сказал он громче. «А что такое?» — я испугалась, что пропустила нечто важное и, наверно, приятное для меня. «Я должен тебе сказать… потому что… Послушай меня, Саша такой замечательный, что…» Тут рядом с нами возник замечательный Саша и хлопнул в ладоши. Это означало перемену партнера, Дорик тут же выпустил меня из своих рук… какое это было неземное блаженство — чувствовать его руки на себе и быть к нему так близко, и его запах… Я поняла, чего я так быстро лишилась, когда он отошел, и Саша обнял меня привычным жестом… как всегда, как все эти годы. А мой — не мой бандерлог уже сидел рядом с Фимой, и тот за что-то злился, это было видно по лицу, всегда отражающему его эмоции. Что там за эмоции у него, однокрылого?

Пошел пятый день купаний, игр в теннис и волейбол, порой совместные вечерние трапезы на чьей-нибудь веранде, и полная неясность между мной и Дориком, даже странная неясность, ведь с моей стороны всё было слишком понятно, он не мог не понять. Хотя… мужская дружба и всё такое, невеста тоже вполне может существовать, вот он верный ей такой, бывает же. Саша отчего-то часто на меня поглядывает, ага, взревновал, что ж так поздно. По мне, так я полагала, ничего и не заметно, но третью ночь усиленно спать хочу, и отворачиваюсь, и скоро уже соплю во сне…

Я сильно хочу… безумно хочу любви с Дориком, с Дорианом Греем — он мне внешне очень напоминает Дориана Грея из старого фильма. Я совсем не думаю, к чему может это привести нас — меня, Сашу, я не способна думать ни о чем.

И тут случай, судьба, рок — все вместе благоволят ко мне. Фима, поднимаясь на горку с пляжа, споткнулся и разодрал о какую-то ржавую железку ногу, кровь хлестала струёй, Саша подхватил его почти на руки и потащил к нашей машине, на стоянку неподалеку от домика. А Дориан только что, несколько минут назад уехал в магазин за вином. Но он скоро вернулся, с двумя бутылками в руках, я видела в свое окно. «А люди где?» — спросил он, когда я возникла у него в дверях. «Люди — это я», — я засмеялась. Я ему наскоро обрисовала ситуацию, посмотрела на бутылки на столе и предложила: «открой». Открывалка лежала на столе. «Стресс! — сказала я, — надо запить его». Он кивнул, и мы выпили по бокалу. Я сняла майку и шорты и взяла его за руку. Дориану ничего не оставалось делать, как обнять меня и положить на одну из двух кроватей…