Хроники Навь-Города

Идут. Но далеко не ушли. Околоземные станции, три поселения на Луне, два — на Марсе. Кажется, есть колонии и в поясе астероидов, но именно, что «кажется» — никакой точной информации, увы, нет. Они, экипаж «Королёва», посещают только станцию «Восток». Хорошая станция, на геостационарной орбите, населена приблизительно (даже очень приблизительно) тремя тысячами далёких потомков землян. «Восток» поставляет остальным колониям трансурановые материалы. Берут их снизу, откуда ж ещё? С Земли. Сами спускаться брезгуют. Или просто не могут — сотни поколений, взращённых при слабенькой искусственной гравитации, кое-что подрастеряли. Здесь они бы чувствовали себя медузами, выброшенными на скалы. Прежде посылали големов, роботов-марионеток, но супротив человека они не переговорщики. Из могильников големы могут качать всякую гадость (что нам смерть, немцу — радость, вспомнилась древняя пословица), но интриговать — никак.

Люди любят общаться с людьми, Небесы с Небесами, а с железками пусть кузнечный молот толкует.

Они, экипаж «Королёва», оказались удачными посредниками. За пятнадцать лет заключено контрактов больше, чем за предыдущее столетие. «Восток» пристроил новое крыло, душ этак на двести. «Королёв» получил новый катер, старый-то совсем прохудился, ну и всякую полезную в рыцарском деле мелочь. В новом доме всяк гвоздик дорог.

— Я, кажется, начинаю догадываться. — Рыцарь-послушник оторвался наконец от гравюры. — Но это настолько… настолько невероятно! Нужно просмотреть Summa Summarum. Как только прежде я не обращал на это внимания.

— Summa Summarum?

— Расходные книги Замка. Но они не в библиотеке, а у помощника рыцаря-советника. Я сейчас, доблестный рыцарь. Неужели…

И этот ушёл.

Фомин взял оставленный рыцарем-послушником пергамент. Гениальнейшее изобретение человечества. Количество пишущих людей должно быть пропорционально количеству скотины. Один телёнок — один свиток. Естественная привязанность письменности к экономике. Дешёвая бумага порождает дешёвые слова. Некогда думать, нужно писать. Рукописи не горят, они теряются в грудах исписанной бумаги.

Манускрипт был написан на латыни. Мёртвый язык пережил языки живые. Да был ли он мёртв? Настоящие учёные, положим, знали её. Но он бортмеханик, а тоже выучил. Быстро, уже через неделю залопотал, в карантине Небесов. Не Цицероном, конечно. Feci quod potui, faciant meliora potentes.

— Простите, я заставила вас ждать!

— Что вы, баронесса! Ждать да догонять рыцарю привычно.

— Я решила провести, Испытание Аргента. Сэр Дии-Ол согласился со мною, что это лучший способ решить дело.

Степняк поклонился, подтверждая слова баронессы.

— Свидетельствую, моя госпожа. — Ну какой голем сможет поклониться одновременно и любезно, и с достоинством? Какой голем вообще сможет определить, когда нужно кланяться, а когда рубиться?

— Мои люди делают необходимые приготовления. Мастер Бец-Ал-Ел снабдит нас средством Аргента. Подойдите к окну, доблестный рыцарь, и вы увидите, как глашатай объявит и о смерти принцессы Ки-Евы, и об Испытании Аргента.

Фомин подошёл. Люди внизу ждали праздника, пира, веселья.

Веселья не будет. А зрелище, что ж… Может быть.

Толпа осыпалась, словно цветущая вишня под порывами сивера: только-только кипела и вдруг разлетелась сотнею лепестков во все стороны, оставив после себя лишь голые ветви.

Луу перевёл взгляд. Отсюда, сверху, всё выглядело иным — и Замок, спящим чудищем разлёгшийся у самых ног, и озеро, в глубинах которого сновали зыбкие тени, и поля, сейчас безлюдные, но каждою своею пядью свидетельствующие — здесь живут пахари. После дебрей Ра-Амони вид этот — масло на душу. Покой и достаток, вот самое дорогое, чем может наделить жизнь. Но может и обделить.

Дальше тянулся лес, далеко, насколько хватало глаз, лишь на полуночной стороне серела Топь Блуждающих Огней.

Он поискал дорогу, которой давеча шли они с рыцарем.

Здесь, на этой башне, хорошо предсказывать ближайшее будущее. «Через два часа, моя госпожа, к нам пожалуют гости: его светлость герцог Ан-Жи со своим Чёрным Отрядом. Зажарить быка на вертеле или поднять мост и зарядить пушки? Я бы посоветовал второе, если, конечно, вы, моя госпожа, сами не пригласили герцога погостить».

Луу почувствовал, как голод осторожно лизнул под ложечкой.

Пост подзатянулся. Нет, он мог не есть и два дня, и три, приходилось в жизни и голодать по-настоящему, но даже сюда, ввысь, нет-нет, а и долетали ароматы жареного мяса и дразнили, дразнили… К пиру готовились загодя. Куда ж теперь? Поминальную трапезу устроят, не иначе. Но только после заката. Как будут хоронить принцессу: по её обычаям или по нашим?

Словно отвечая на его вопрос, от стен Замка отошла ладья. К Погребальному Островку плывут. Готовиться. У них не так уж и много времени. Хотя… Хотя, наверное, на Островке есть готовый запас — плиты, ямы и всё такое. Благородные люди всегда готовы к смерти, это простолюдины умирают так же, как и живут, — бестолково, бедно, без достоинства.

Внизу хлопнула дверь. Кто-то идёт. Зелатор? Нет, походка другая. Учитель? Да, Учитель.

Он приготовился ждать, всё же триста ступеней, а Учитель не молод, но звук шагов вдруг стих, чтобы спустя несколько мгновений возобновиться, но уже рядом. Совсем рядом, в полувитке.

— Любезный Луу-Кин, вы скучаете?

— Я… Мне было очень интересно здесь, наверху. Хорошо думается.

— Тогда давайте поднимемся ещё немного.

Они поднялись теперь уже под самую крышу.

— Проходите, проходите в кабинет. Хоть и высоко, зато никто по пустякам не беспокоит… — Маг смотрел на Луу приветливо, но Луу-Кину захотелось поскорее спуститься вниз. Наверное, боязнь высоты. Голова не кружилась, но всё-таки было не по себе. Уж больно здесь, в кабинете, широкие окна. Втрое против тех, что витком ниже. Словно что-то подталкивает к ним, шепчет: «Шагни, шагни!»

— Да… очень удобно, — протянул он, стараясь пересилить дурноту.

— Вы устали? Понимаю. Тяжёлый путь, волнения, да ещё пост. Откушайте, прошу вас. — Бец-Ал-Ел достал из настенного шкафчика тарелку и кувшин. Ветчина, хлеб и сидр.

— Но пост…

— Пост там, внизу. Вам, любезный Луу-Кин, нужно восстановить силы, я надеюсь на вас, на вашу помощь.

— Если так, то конечно…

Луу надкусил ветчину. Свежая. И хлеб — ещё тёплый, пахучий.

— Как прошло путешествие? Я, право, опасался за вас: окрестности Замка ныне небезопасны.

— Да, Учитель. Удача, что мне встретился рыцарь Дома Кор, который позволил идти вместе с ним. Счастливый случай. Иначе… — Луу поёжился.

— Случаи, особенно счастливые, любят, когда о них заботятся, — туманно ответил Бец-Ал-Ел. — Но мутов действительно собралось много. Слишком много для этих мест.

— Будто жужелицы на мёд слетелись, со всех ближних земель.

— Мёдом у нас не пахнет.

— Чем-то, стало быть, пахнет.

— Чем угодно, но не мёдом. — Бец-Ал-Ел в раздумье шагал от окна к окну. — Да и зачем мутам мёд? Муты любят плоть. Плоть и кровь.