Хроники невозможного. Фактор "Х" для русского прорыва в будущее

Да, разумеется. Думаю, что А. Собчаку было бы неприятно узнать, что в эту минуту я умышленно думал о бабах - смеется Мастер.

МЫСЛИ ПОСЛЕ.

Сев после того разговора в ночной поезд, я долго не мог уснуть. Все думал над тем, что поведал мне Мастер.

Шутил ли он? Или действительно рассказал о настоящей технологии озарений для гения? Пыхая сигаретой в стылом тамбуре, решил для себя: нет, это не шутки. И нужно идти дальше, изучать и описывать. Ничего случайного нет. Я познакомился с Мастером поздней осенью 2012-го, когда уже работал над "Хрониками невозможного", над загадочными факторами научно-технических рывков в истории человечества. Над проблемой "эликсира развития" для моего погибающего и угасающего, изверившегося и теряющего волю народа. Значит, провидению было угодно скрестить наши пути. И даже то тупое сопротивление "признанных специалистов", о котором мне говорил Мастер, мне уже давно известно. И по личному опыту, и по историческим фактам. Мне давно ведомо, что все великие изобретения и открытия, что создали нынешнюю реальность и считающиеся нынче каноническими, вначале объявлялись бредом и шарлатанством. Их сначала пытались задавить.

Поэтому я еще вернусь во Всеволожск. "Хроники невозможного" будут написаны.

Одно я понимаю совершенно отчетливо: для прорыва в мир Победы, в новую цивилизацию нужны настоящие гении, ученые и мыслители. Истинный творец, в отличие от "научных работников", этих стариков с молодости, всегда будет мальчишкой в душе. Мальчишкой до самой своей смерти. Несмотря на весь жизненный опыт и знания. Взрослые и "серьезные" никогда не смогут совершить прорывов, ибо у них слишком много табу и "невозможно". А мальчишка-Ученый - это Прометей, промыслитель, опережающий. Открыватель путей в славное грядущее, а не во тьму деградации и мракобесия.

Задача нас, архитекторов Победы, искать таких мальчишек-Ученых. Искать и давать им простор для творчества, поле приложения титанических сил. Они не должны зависеть от мнения глупой толпы. В науке убеждения большинства не значат ничего. Если доверять пресловутому гласу современников, то Коперник, открывший гелиоцентричность - опасный сумасшедший. Ибо все здравомыслящие обыватели тогда знали, что Солнце ходит вокруг Земли. Критерий в науке есть только один - успех или неуспех эксперимента. Работающая или не работающая технология. Доказанный или неполученный эффект. Пусть он хоть тысячу раз противоречит общему мнению миллионов обывателей. Гении, Мальчишки-Прометеи, непохожие на серую массу, подчас - вызывающие всеобщую ненависть - вот наше оружие Победы.

Отныне - я целиком на их стороне. И пусть весь мир будет против нас - плевать! Ибо основная часть рода людского откровенно глупа и ограничена.

Столько лет своей жизни, однажды увидев вдали Мир Полудня, мир счастливых звездоплавателей-бессмертных, мир сверхлюдей и чудесных городов, я искал пути в него. Знал что только это может спасти и мой народ, и весь род человеческий от падения во мрак новых Темных веков. От гибели в пучине глобального Смутокризиса. Но я только нынче понимаю сколько преград и сколько врагов ждет нас на пути в этот Мир Солнца.

Нет, дело не только в глупых государственных машинах или в сопротивлении тузов старых монополий. Дело еще и в яростном маразме "официальной науки", в стариковском сознании или даже в крепчающем идиотизме массы современных обывателей. Как бешеные псы, они готовы рвать все новое. Наука все более вырождается в религию, порождая новую инквизицию - Комиссию по лженауке. Само название ее говорит: не смейте отступать от старых теорий, вы все априори - лжеученые. Здесь приговоры выносят, даже не посмотрев на изобретения или объявленные открытия. Здесь их не проверяют опытами или испытаниями. Нет - суждения выносят на основании того, что есть в черепных коробках старых академиков. В этих условиях никакие новые открытия невозможны: их без всякой проверки объявляют обманом и фикцией, смешивая в кучу и откровенный бред, и гениальные находки. Комиссия по лженауке, существующая с 1999 года, стала опасной гадиной что душит буквально все. Судьба Курчатова, Флерова или Петржака, появись они в новых обличьях сегодня, была бы печальной.

Суть нынешнего времени, опускающегося в новое варварство - Комиссия по лженауке вместо Комиссии по экспериментальной проверке новых открытий и изобретений. Царство мертвой догмы. Виктора Петрика фактически уничтожили, похоронив под потоками нечистот И не только его. Новаторов в Постсоветии вообще уничтожают, как в мрачных антиутопиях братьев Стругацких. То, о чем писал когда-то Капица-отец, то, что он призывал изжить, теперь правит бал и преврщает мою страну в гиблую топь для всего нового. От этого зубами скрежещешь от ярости.

Господи, какая же война за будущее нам предстоит! Как нужны нам конкурирующая Вторая Академия и национальное Агентство передовых разработок!

Вагонные колеса стучали, унося меня в Москву. В ту ночь я еще долго не мог уснуть. Чуял я, какая громадная работа мне еще предстоит.

ГЛАВА 2. Дело о "прозрачной броне".

БОРТ СУБМАРИНЫ военно-научных сил русского союза "Катран"

За стеклом выпуклого иллюминатора луч мощного двухкиловаттного прожектора выхватывал из мрака часть затонувшего корабля. Капитан Воронин, скрестив на груди руки, в задумчивости глядел на поросший ковром водорослей форштевень архаичной формы, на остатки носового орудия, на поручни-релинги, ставшие толстыми от растительного покрова. Что это за корабль лежит здесь, на траверзе Тулона, на глубине в шестьсот тридцать метров? Наверное, один из погибших во Вторую мировую. Английский корвет? Или немецкий шнелльбот? Или французский сторожевик?

Разрешите подняться в рубку, капитан?
– раздался певучий грудной голос за спиной Воронина, и капитан невольно улыбнулся. Это - репортер журнала "Эксперт", очаровательная Ксения. Хотя, говорят, женщина на корабле - к несчастью.

Входите!
– обернулся командир лодки "Катран", капитан-лейтенант Военно-научных сил Русского союза Николай Воронин.

Ксения грациозно поднялась из люка, задорно блеснув голубыми глазами. Воронин едва не хмыкнул, в который раз залюбовавшись фигурой журналистки в синем комбинезоне. Ему нравились такие женщины - с тонкой талией, крутыми бедрами и большой грудью.

Ксения чуть неловко улыбнулась. Воронин ведь ей тоже нравился. И в этот момент, стоя у иллюминатора со скрещенными руками и непокрытой головой, он напоминал капитана Немо со старой гравюры-иллюстрации к "Двадцати тысячам лье под водой". Эту картинку, вырезанную из старого журнала, Ксения видела в блокноте у почтенного старца, знаменитейшего русского историка и кризисолога Андрея Фурсова. Тот и в восемьдесят лет оставался мальчишкой-романтиком.

Ой, как красиво!
– всплеснула руками девушка, глядя куда-то за плечо командира "Катрана".

Что, обломки корабля?
– вскинул брови Воронин.

Нет... Вот это чудо!
– Ксения протянула руку в сторону иллюминатора.

Командир обернулся. Спиральная медуза с оранжевыми полосками на прозрачном теле-студне проплывала мимо иллюминатора, просвечивая сквозь "снег" планктона. Живая пружина длиной не менее метра, она походила на свернувшегося угря, который ритмично расправлялся и сжимался. Зрелище и вправду было необыкновенным. Медуза величаво уплывала из светового круга, оставляя в поле зрения останки неведомого боевого корабля.

Ах вы об этом. Красивая, чертовка!
– кивнул Воронин.
– А вот меня больше завораживает вид затонувших кораблей и судов. С детства мечтал их видеть, лежащих на больших-пребольших глубинах.

А разве есть разница между кораблями и судами? Это разве не одно и то же?
– изумилась девушка.

Корабли - это все военное и парусное, - терпеливо пояснил командир.
– А суда - все торговое и мирное, с механическими двигателями..

Буду знать, - наморщила носик Ксения. Она встала рядом с Ворониным, едва касаясь его локтя плечом.
– А что это там лежит?