Хроники особого отдела

Компания, стараясь не дышать, одними глазами наблюдала, как родители, словно бестелесные ангелы, несут своих чад в спальню. Только через десять минут, убедившись в отсутствии звуков из детской, все вздохнули.

— Олладий, проследи…, — строго сказал полковник.

Вернувшийся Илья, увидев всю настороженную компанию, вздрогнул, покраснел и выпалил:

— Когда летим-то, Ян Геннадьевич?

— В пятницу, товарищ майор!

— А куда? — разумно поинтересовался Борис.

— На кудыкину гору! — вдруг зло и громко ответила ему Ксения.

Она встала и подошла к закрытому и законопаченному ватой до весны окну. Там, освещённая светом фонаря, мерцала всеми цветами радуги расчищенная тропинка. На ступеньках крыльца сидел Мрак, любивший зиму и долго гуляющий по ночному лесу среди сугробов. Женщина обернулась к остальным и продолжила:

— К белым пустыням, где лед и снег, где больно глазам и сердцу.

Ян удивленно посмотрел на пророчицу и тихо дополнил:

— Там очень холодно, но горячее сердце не замёрзнет. Мужа придётся отпустить, Ксения. Он мне нужен.

***

Ещё стояла темно-серая мгла, и до весны, с ее чёрными проталинами, покрытыми ярким лишайником цвета темного золота, живущим летом на камнях под вечным солнцем, было далеко. Но в торосах низким вздыхающим голосом уже гудел лед, и южный ветер готовился отогнать его от берега, оставив только корку припая, окончательно исчезающего на побережье к концу лета.

Всего несколько часов назад море плескалось, масляно сияя, хотя вдали и белели маленькие барашки, но оно спокойно и мирно дышало, предвещая скорое окончание холодов, приглашая людей на весеннюю морскую охоту: бить моржей и есть горячее сытное красное мясо.

В Каанааке, единственном крупном эскимосском поселении, не боящемся ставить свои «иннуик» на берегу холодного моря, с утра охотники на утлых кожаных каяках с веселыми криками уплыли туда, откуда доносился первый рёв могучих моржей. Вышедшие на берег женщины с гордостью наблюдали, как перекатывались, словно волны, мышцы их мужей на оголенных спинах, покрытых от напряжения и нетерпения едким потом. Моржи — это сытая жизнь. Это кожа, которую пора перетягивать на байдарках и домах. Это бивни, которые можно отвезти в Готхоб и обменять на новое ружьё и патроны.

Но в конце зимы погода переменчива. Злой северный ветер налетел, и море закипело, да так, что его грохот и шум домчал до гор и там сорвался камнепадом.

Охотники сумели быстро вернуться, правда ни с чем. Но все остались стоять на берегу,увидев, как среди черных туч и темного моря на горизонте показался светлый треугольник большой лодки, следом шли ещё три, в ряд. Их то швыряло глубоко в бездонную ледяную пучину, то подкидывало на высокий гребень пенной волны. Океан играл с утлыми вельботами, а они упрямо продвигались вперёд.

Охотники столпились на берегу. Жизнь на Севере с рождения сделала этих людей суровыми и настороженными воинами. Тот, кто почти каждый день встречается со смертью, не может быть другим. Все смотрели на рассердившийся к ночи океан и ждали.

Малыш Нааль смешно ковыляя, как тюлень на берегу, подошел к отцу и, дёрнув его за истертую оленью кухлянку, вопросительно посмотрел вперёд.

— Вельботы, — уверенно произнёс отец. Потом посмотрел на темную головенку сына под своей рукой и громко добавил:

— Деревянные, у них киль, в волну не опасно, скоро дойдут.

***

Группу доставили в совершенной тесноте и духоте на самом современном подводном судне системы «Кит 627», три года как спущенном на воду. Морпехи за всю неделю следования не проронили ни полслова, зато трое не то гражданских, не то военных товарищей вызвали крайне негативную реакцию у экипажа. Особенно выделялся самый молодой из них — наглый и чернявый, ухитрившийся сунуть любознательный нос везде. Его сопровождала маленькая рыжая (и не менее наглая!) собачонка, которая ухитрилась пометить ещё в первый день после отплытия все корабельные углы, особое внимание уделив почему-то двери в каюту старшего помощника.. Кого другого старпом бы поставил на место «на раз», но получивший строгий приказ капитан только сказал: «Терпите…».

Утром вынырнувшая максимально близко от края ледяной стены лодка приблизилась к берегу, и люди высадились на новенькие, издалека смахивавшие на деревянные барки, «зодиаки». Пока проходила погрузка, налетел восточный ветер, разогнавший опустившийся на воду вязкий зимний туман, но поднявший вполне приличную волну. Захлестывающая через круглые резиновые борта вода мгновенно превратилась в блестящую обертку льда, а люди, лишенные возможности ухватиться за борта, повалились друг на друга, как дрова. Единственный «воздушный гимнаст», удержавший равновесие, все тот же наглый говорун, исхитрился, пожав руку капитану, ещё и прокомментировать событие:

— Место нам, конечно, для высадки неудобное, но уж ладно. Вы, что смогли, сделали. Ныряйте и ждите! Чтоб по первому свисту! Надеюсь, не подведёте…

Капитан, никак не выразивший призрения к сухопутным наглецам, взял под козырёк. «Как адмирала какого провожали», — раздраженно подумал старпом, спускаясь вниз.

***

Некоторое время шли при боковом ветре вдоль, казалось, бесконечной ледяной стены с ее отвесно нависавшими над водой льдинами. Те периодически падали с резким разрывающим барабанные перепонки треском почти рядом с прыгающими по волнам лодками. Наконец, люди заметили проход — спускающийся к воде мыс со стоящими недалеко от воды круглыми домиками-ярангами, расположившимися на огромной снежной равнине, которая, плавно поднимаясь, оканчивалась на горизонте темным массивом гор…

На и без того чёрное небо к ночи наползли густые низкие тучи, из которых под завывание ветра посыпал злой, похожий на крупу снег. Но к этому времени люди уже высадились и шустрый проводник побежал к стоящим на берегу местным… Морпехи, выгрузившие снаряжение, с удивлением наблюдали, как из лодки неторопливо выпрыгнул огромный чёрный мохнатый волк, нагло сверкнувший карим глазом и потрусивший догонять убежавшего вперёд хозяина.

— А собачка-то их где? — спросил стоящий рядом старшина.

— Вот она, наша собачка! Привыкайте, — хмыкнув, ответил ему высокий широкоплечий мужик с отросшими за неделю усами и даже уже чем-то напоминающей бороду щетиной на подбородке. Затем он повернулся к приятелю и добавил:

— Ты зря побрился, Борис, тебя ж предупреждали. Усы надо. Их на Севере берегут, как хорошего пса. Здесь с водой плохо. Пить всегда хочется, а усы - они воду делают. Сосульки намерзнут, а пить захотел —напился!

***

Удивительные средневековые артефакты, хранящиеся в королевских сокровищницах Европы, такие как шахматы, например, считались сделанными в Исландии. Но недавно растопившее лед солнце обнажило целое поселение недалеко от столицы Гренландии — Нуук, которое где-то в XI-XII вв. явно специализировалось на изготовлении только фигурок для этой игры. До сих пор совершенно непонятным является факт исчезновения процветающих поселений викингов с острова в период с 1360 по 1370 гг. Почему бесстрашные викинги покинули остров - непонятно. Ни погода, ни льды, ни холод не могли напугать суровых северян. Но факт, что их напугало что-то ужасное, не оставляет никаких сомнений. В 1360 году в Гренландии произошло землетрясение, и что-то ужаснуло людей настолько, что они, бросив все, ушли с острова на материк.