Хроники продвинутого геймера

всклокоченными седыми волосюшками, одетого в смоляной смокинг, несмотря на

пребывание в домашней обстановке? И улыбался он… Как он улыбался… Так улыбаться

может только котяра, тайком стащивший банку со сметаной и украдкой сожравший её.

Мда… Как-то сразу перехотелось устанавливать контакт с будущим тестем. Уже через

силу досмотрел все фотографии, даже фотографии заездов супруги с папенькой в

гонки, где, су-дя по открытым ртам и горящим взглядам, противостояние шло

сверхъестественное, гонки не на жизнь, а на смерть и те не впечатлили.

Супруга, продолжая щебетать, удалилась на кухню. Мне, под воздействием

огромнейше-го объема визуальной информации, внезапно захотелось спать. Не стал

себе отказывать. Улегся, укрылся пледом и мгновенно провалился в темноту.

Во сне, всю ночь, за мной гонялся Эйнштейн, верхом на профессоре Доке. Дико

улюлю-кали, показывали языки, пучили глаза и скандировали матерные частушки.

30 октября

Только загрузившись в игру, сразу же был завален кучей писем от Могучего Джона.

Тот, в абсолютно не матерных выражениях (что было до крайности странно), вещал,

что всё ему на-доело, его все достало, он устал… Нахмурился. Неужели решил

забросить игру? Но, дочитав до конца, я заметно повеселел. Женьке тоже резко

свербило, ему уже надоело бегать по изученным вдоль и поперек дорожкам, лесам и

косогорам, надоели крепостные стены Сагрондаха, надоел Эндзон с Баннином.

Хотелось ему побольше свободы, столичных улиц и новых впечатлений.

Отправил ему ответ, в котором написал, что еще много чего осталось неизученного,

на что тут же получил легкомысленный ответ: «А, потом же можно вернуться будет».

В чем-то Женька был прав. Отписался повторно. Уточнил местонахождения Могучего

Джона. И понесся в сторону Фроста.

Минут через пятнадцать углядел на южной окраине колоритную фигуру с не менее

коло-ритным маунтом. Могучий Джон самозабвенно чесал спину рукоятью Превосходной

Секиры Лоботряса. А Мисля, изредка взмахивая рудиментарными крылышками, носился

по пыльной дороге и, восторженно клекоча, распугивал тощих поросят, которые с

диким визгом прыскали из-под мощных лап роа. Смахнул слезу умиления. Спешился.

Облобызавшись с Могучим Джоном, а по-простому – обменявшись приветами в чате,

ми-нут с пять препирались – куда идти. Женька предлагал рвануть в сторону

крепостей Эль-Морто и Американо, я же – предлагал идти по склону Безумных Диких

Западных Гор в сторону Зор-ганди, а там – глядишь, и выйдем куда-нибудь. Решили

компромиссить.

Скинулись на кулачках. Ничья. Поэтому, горестно повздыхав и испепелив друг

друга ненавидящими взглядами, решили ехать в точку между крепостями и границей

Зорганди и Безумных Диких Западных Гор. А нашим роа было абсолютно по барабану,

в какую сторону ехать, самое главное, чтобы своевременно в пасть мясца

подкидывали.

Минут пять езды, и тут в голову приходит запоздалая, но светлая мысль: «Какого

леше-го?” Какого лешего мы премся в место, где даже и подсказать-то никто не

сможет, как нам через горы перебраться. Но решил благоразумно промолчать.

На месте посмотрим, кто из нас будет смущенно хихикать и застенчиво ковырять

пальцем ноги песок. Даже ежу понятно – идти надо на стык гор и захваченного

нечистью Зорганди, там стопроцентно окажется какой-нибудь отшельник, который, за

пару идиотских квестов, согласится показать дорогу к столице.

Дорога от Сагрондаха вилась, петляла, забиралась то на горку, то ныряла в узкие

овраги, идти сквозь которые приходилось, продираясь сквозь толпы нечисти и

всяческой преотвратщи-ны в виде монстров. В одном таком ущелье, примерно на

середине пути, наткнулись на новый вид гогосек – лучезарнопереливчатые гогоськи.

Вот какой идиот мог придумать такое название монстру самого тошнотворного вида.

Представьте себе обычную писключую гогоську: летаю-щую тварь, отдаленно похожую

на комара, но размером с упитанную собачонку. Вылезающие из орбит

водянисто-желтые глазищи и хоботок, один вид которого вызывает в памяти кадры из

фильмов о вампирах и мутантах-кровососах.

Так лучезарнопереливчатые гогоськи – хуже, мерзостнее и отвратительнее раз эдак

в пятьдесят. Комар, размерами с овчарку, мертвенно-прозрачный, летающий медленно

и лениво, в полете зудящий на пределе слышимости, как огромная бензопила с

неисправным глушителем. Да и еще, сволочи, при попадании в их хлипкие тельца

стрелы, или при ударе секирой Могучего Джона весело так лопали-взрывались,

обдавая нас фонтанами своих опалесцирующих кишок и декалитрами склизкой

белесоватой жижи. Особенно потешно, после таких проходов ущелий, выглядел

Могучий Джон. Мой Гаврош смотрелся жалко и нелепо, как старушка, угодившая на

конкурс пены и мокрых маек. А вот Могучий Джон… Могучий Джон напоминал

наконечник клизмы, обильно испачканный вазелином. Особенно когда он, чертыхаясь,

пробирался сквозь горы останков гогосек. Клизменный наконечник, обтекающий

тягучей белесоватой жижей и матерящийся голосом Могучего Джона. Дохохотался до

того, что пролил на клавиатуру кофе. Пришлось экстренно выключать компьютер и

собираться в ближайший компьютерный магазин.

31 октября

Ну кто же мог подумать…Стоим мы, как два идиота в очереди за полдником, смотрим

друг на друга глазами даунов, да смущенно хлопаем ресничками. Да уж, так

подкалывать могут толь-ко разработчики… Ни мой вариант, ни Женькин был

неправилен, а вот третий, который мы вы-брали, скинувшись на кулачках –

оказался единственно верным.