Хроники Великих Магов. Абрамелин

Церковь тоже не оставалась в стороне. Пытаясь тоже получить свой кусок пирога, она объявила кредитные организации греховными, ибо Иисус Христос призывал гнать менял из храмов. Приходилось банкирам жертвовать и на нужды Церкви. Сами же каноники и епископы не гнушались давать деньги в рост на богоугодные дела, считая проценты некоторым видом пребенды 16 .

Мелким ростовщикам, таким как Отто Крамер оставались лишь рискованные предприятия с криминальным миром или мелкие ссуды сомнительным предприятиям, с которыми банки не хотели иметь дело. Постоянными клиентами были раубриттеры 17 замка Кёнигсбург из славных, но обедневших ветвей родов Ратзамхаузенов, Гогенштауфенов и Хохенштейнов замок находился в полутора больших немецких милях 18 от Шлеттштадта. Зачастую, прибыль приходила в виде товара, иногда краденого, иногда мало ликвидного. А иногда, у разорившегося клиента и взять было нечего. Небольшой, но постоянный доход всё ещё приносил обмен денег. Купцы, приезжавшие в вольный город, везли золото, так как его было легче прятать, и меняли на серебро, более удобное для мелких расчётов. Разбойники же, наоборот, любили золото. Они обманывали себя мечтами, что будут копить золото в сундуках, разбогатеют, и каждый из них будет иметь своё поместье и по несколько сёл, а может и небольших городишек. Но золото проматывалось с ещё большей скоростью, чем добывалось. Доблестные рыцари снова выходили на большую дорогу, а потом снова покупали дорогое их сердцу золото.

16

Денежное содержание, доход от церковной должности.

17

Рыцари или бароны, промышлявшие разбоем в своих владениях.

18

Большая немецкая миля – примерно 7,3 км.

И даже с той небольшой прибыли необходимо было отчислять на нужды города, такие как содержание городского совета и лично бургомистра, ремонт городской стены, дорог, улиц и площадей, устроение праздников. Хотя жители и понимали, что значительная часть денег разворовывалась и опять же шла на содержание городского совета, бургомистра и их семей. Жизнь в городе становилась дороже, а доход от меняльной конторы – ниже. Поэтому-то родные всё реже и реже видели главу семьи в хорошем настроении.

Прошли времена, когда на столе Крамеров красовался рождественский кабанчик. Зато был большой пирог с мясом, испеченный в виде кабаньей головы. Были ещё белые силезские колбаски вайсвурст, фаршированная щука, каравай белого хлеба, овечий сыр, квашеная капуста и мочёные яблоки. В честь праздника кроме пива выставили кувшин мозельского вина. На десерт мать испекла пряники в меду и заморозила сладкий творог.

Сели за стол. Отец в честь Рождества прочитал молитву «На помощь и защиту», потом, благодаря Бога за угощение, все хором прочитали короткую молитву «Перед едой». Глава семьи взял нож, разрезал пирог. Мать разложила куски по тарелкам. Она обратилась к мужу:

– Вам какой кусок положить?

Хенни всегда обращалась к мужу на Вы и всегда уточняла насчет порции, иначе глава семьи обязательно придирался к предложенному куску. Когда же старший Крамер был не в настроении, уточнение тоже не всегда гарантировало отсутствие недовольства:

– Ты что, дура, сама не соображаешь? Конечно из середины, где начинки больше!

Потом ели молча. Из всей семьи только у Карла было праздничное настроение, и он решил поднять его окружающим. Вернее, Генриху, так как от родителей взрыва бурного веселья он и не ожидал:

– Представляете, на площади давали представление на библейские сюжеты про Рождество, так Свен Келлер, тот, что привозит муку в пекарню господину Бодуану, уже хорошенечко отметив праздник, полез на сцену, чтобы предупредить Христа-младенца о будущем предательстве Иуды. Его стал увещевать монах из Ордена, да так громко, что все подумали, что это – часть представления и очень смеялись. А Жак, сын того самого Бодуана, дружок нашего Генричека, такую мессу шутейную отслужил, животики от смеха надорвёшь!

Несмотря на все усилия Карла, атмосфера за столом и не думала улучшаться. Мать, Хенни Крамер, вообще была женщиной тихой и кроткой. Она даже ходила, опустив голову, только изредка поднимая пугливые глаза на мужа. Говорила только по необходимости. Когда мать смотрела на мальчиков, её грустный взгляд наполнялся теплом, в уголках глаз появлялись морщинки, придавая выражению лица лёгкий намёк на улыбку. Хенни любила, когда муж был занят в конторе, прийти в комнату сыновей и просто немного посидеть, глядя на них.

Отто Крамер взял Хенни из села ещё в четырнадцать лет служанкой. Ему к тому времени уже минуло тридцать лет. Хотя семья девочки жила бедно, дома её любили, она была весёлой и задорной. В пятнадцать лет у Хенни был первый выкидыш. Когда ей было шестнадцать, Отто, любивший простые решения и не хотевший озадачивать себя поисками жены, обвенчался со служанкой. Они потеряли еще троих детей. Муж говорил, что это из-за того, что Ханни – грешница и нещадно бил её за это. Ханни не могла понять, за какие грехи её наказывают Бог и муж, но истово молилась. Наконец, появился Карл. Отец в старшем сыне души не чаял. У Хенни появилась надежда. Она думала, что в семью пришел мир и покой. Потом родился Буссо. Он прожил всего годик и умер от скарлатины. К тому времени войны стали потихоньку стихать и начались проблемы в меняльном деле. Отто снова стал мрачным, как будто устал радоваться жизни. Рождения Генриха он, казалось, не заметил вовсе.

Чем хуже шли дела в конторе, тем реже приходило к Отто Крамеру хорошее настроение. Да и эти моменты замечали далеко не все. Только Хенни, тело которой немного отдыхало от тычков, щипков и побоев. Некоторое подобие улыбки, а иногда и незамысловатую шутку отец дарил только старшему сыну. С ним обсуждал дела, давал поручения, оставлял за себя в конторе. С Генрихом общался редко, по необходимости. Занимаясь большую часть своего времени в школе или гуляя с друзьями, Генрих редко занимался делами семьи. Карл пытался исправить это положение. Он всеми силами пытался наладить семейное дело, и в этом ему нужен был помощник. Да и с братом всегда веселее. Старший брат давал младшему мелкие поручения, учил заполнять книги, объяснял стоимость монет. Генрих уже начал разобраться, как вести себя с разными клиентами, кто за обол 19 удавится, а с кого и пару лишних серебряных крейцеров 20 или пражских грошей 21 стрясти не грех.

19

Мелкая медная монета, ходившая во Франции и Бургундии.

20

Серебряная монета, имевшая хождение в Германии.

21

Чешская серебряная монета среднего достоинства.

Сегодня на душе Генриха было особенно тоскливо. Он всегда ждал Рождество, любил угощения, гуляния, петь гимны под дверями зажиточных горожан и получать за это сладости, играть в снежки и кататься с горки возле ратуши, просто бездельно гулять с друзьями по улицам, разглядывая украшенные дома. О друзьях думать вообще не хотелось. Мальчик знал, что если он что-нибудь не придумает, не изменит ситуацию, его голова взорвется от мрачных мыслей, повредив осколками окружающих. Генрих решился и заговорил с отцом:

– Отец, я уже заканчиваю школу. Пора мне о будущем подумать. В Конторе Карл справляется. Я решил стать военным. Поеду на восток, в Венгрию. Вступлю в Орден Дракона 22 ландскнехтом 23 , буду в крестовых походах биться. Мне бы только денег немного на дорогу, да на снаряжение. Я потом все верну, наёмники много зарабатывают. Не считая добычи.

Вначале пылкая речь Генриха, под взглядом отца становилась все неуверенней и тише. Взгляд мог означать, что обладатель этого лица только что наелся незрелого терновника и закусил клюквой, Отто слушал грозно сдвинув брови и скривив рот, потом неожиданно расхохотался, чего домашние не видели уже много лет:

22

Рыцарский орден га востоке Европы.

23

Пеший наемник не благородного происхождения.

– Посмотрите, я вырастил нового Фридриха Барбароссу 24 ! Я думал, как поправить дела? А Генричек всё решил! Привезёт три воза добычи, и мы богаты! Конечно же, я куплю тебе баварские доспехи, двуручный меч и андалузского жеребца, – отец отхлебнул вина из кружки и разорвал руками щуку. Хенни тут же снова наполнила кружку мужа.

– Тогда отдайте меня на обучение в университет, в Кёльн, – Генриху не хотелось оставаться в Шлеттштадте. Он решил идти до конца, – я узнавал, там обучение для бедных два гроша стоит за половину года.

24

Легендарный полководец, император Священной Римской империи

– Отпустите его, отец, – поддержал брата Карл, – мы с Вами в конторе сами справимся, а Генрих после обучения уважаемым человеком станет, знакомство заведет. Может он в церкви служить будет, или в ордене, так нам поборы поможет снизить.

Отто задумался, съел кусок рыбы, потянулся за колбасой. Карл знал, какие струны нужно задеть в душе отца. После долгого молчания, глава семьи проговорил, обращаясь, как всегда, только к старшему сыну:

– Ты прав, в конторе от Генриха толку никакого нет. Я смотрел сегодня книги. На прошлой неделе он умудрился за яблочный гульден 25 отсыпать серебра как за венгерский дукат 26 . Так мы быстро по миру пойдём. Однако в Кёльн ещё добраться нужно. Да и жизнь там дорогая. Проездит зря, да не примут в университет. Там поумнее поступают, чем из счётной школы, – Отто наконец посмотрел на Генриха, – пойдёшь в местную латинскую школу при ордене доминиканцев. Там или священником станешь, они на нашем горбе неплохо поживают, или до университета доучишься.

25

Золотая монета Римской империи, введенная Сигизмундом Люксембургским. Изначальный вес 3,4 грамма, но постепенно снизился до 2,5 граммов золота.

26

Золотая монета, весом примерно 3,6 грамма, после венецианского дуката самая стабильная валюта того времени.