Хроники Вторжения

– Можешь выходить, русс. Смотри, если сам не выйдешь – они тебя вынесут на руках.

Я открыл дверцу джипа. Я ощущал себя Армстронгом, делающим первый шаг на лунную поверхность. Я напрягся и вдохнул марсианский воздух. Блаженный аромат, воздух блаженных, божественный эфир. В нем была радость, в нем был полет, в нем было обновление. Я ступил на траву, я хотел упасть в эту траву, широко раскинув руки, уткнуться в нее лицом. И плакать, плакать до изнеможения. Я стал легким, тело мне больше не мешало, я стал прозрачным, я стал тончайшей сладкой мелодией. Мне чудилось, что сейчас я поплыву, полечу над бархатной травой, усеянной невозможно нежными цветами.

Не сразу я осознал, что марсианцы тискают меня в своих объятиях, хлопают по плечам, по спине. Девушки шальной красоты прижимаются, гладят волосы и руки. И все они напоминают мне проворных, но добрых детей.

И вдруг я услышал те самые серебряные колокольцы. И вновь я оказался в том невероятном пространстве, где так много свободы, что можно сойти с ума. Передо мной возникли двое марсианцев: юноша и девушка. Я одновременно слышал и понимал каждого из них. И каждому одновременно отвечал. Девушка поздравляла меня с прибытием в обитель блаженных. Предлагала мне свою близость, что ли. Точнее близкую, доверительную дружбу, той степени близости, которая на далекой Земле бросает двоих в объятия страсти, словно во врата вечности. Но после физической близости приходит рассвет, и наступает усталость. Настоящая, открывающая неведомые дали, близость оказывается недостижимой.

Юноша весело рассказывал о довольно-таки неприятных вещах. Он искренне радовался тому, что я, в отличие от него, прибыл на Марс задолго до смерти. У меня теперь куча возможностей. Я смогу использовать полностью свое астральное тело, один к одному отобразив его в лебесную структуру. А вот он был взят – именно взят, один из старейших остановил время, и пуля, вылетев из револьвера, замерла у виска, – в тот момент, когда нажал курок, чтобы кровью смыть позор семьи. Как это было нелепо и смешно! Разве мы рождены, чтобы мучиться такими мелкими, ничтожными пустяками? Мы рождены быть творцами. Но поднять голову могут лишь единицы. И этих немногих почти невозможно уговорить перебраться на Марс. Большинство сюда привела смерть. Как и его. Марс побеждает смерть.

В голове моей поплыло что-то, словно рябь по воде.

Серебряные колькольцы смолкли. Я смотрел на друзей марсианцев как на родных людей. Хотелось прижать их всех, расцеловать. И играть с ними в одну бесконечную игру, без забот и печалей земных.

Почему-то я знал, что для этого мне надо всего лишь войти в сверкающий огнями кристалл, взметнувший свои грани за спинами марсианских братьев и сестер.

Я слышал мысли-слова, обращенные ко мне: «Это наш роддом. С него начинается новая жизнь».

И я пошел к блистающему кристаллу. «Я тебя встречу, когда выйдешь из роддома, русс», – услышал я перса. Голос прозвучал прямо в моей голове.

Когда входишь в кристалл – кажется, что входишь в свет...

VII

В этот же день, день чудесного путешествия Викулы, полковник и Эдуард дежурили у аппаратуры слежения. В свое время Эдуард установил ее на квартире у полковника.

Утренний звонок Романа был успешно перехвачен. Когда Викула спросил Романа, не марсианин ли тот, Эдик выругался, а полковник невозмутимо прокомментировал:

– Похоже, Эдуард.ю наши усилия пропадут втуне.

По экрану осциллографа медленно перемещалась зеленая точка – это Викула ехал в метро на встречу. Чудо-браслет работал исправно. Полковник курил одну задругой. Эдуард налегал на кофе.

Неожиданно зеленая точка сделалась большой, замигала, затрепетал как бабочка крыльями, и исчезла.

– Заглушили... – разочарованно произнес Эдуард.

Со звуковым каналом тоже было неладно. После уличного шума раздалось звонкое птичье пение – это Викула вошел в кафе «Пегас», а затем вдруг пошла трансляция радиостанции «Маяк».

Эдуард еще пытался бороться – настраивал канал, искал сигнал, потом полез в схему. Полковник, понаблюдав, лишь махнул рукой:

– Бесполезно, Эдуард. Они нас вычислили. Глушат.

Эдуард потер ладонью залысину на голове:

– Можно поехать, понаблюдать. Посмотреть на их лица.

– Не советую, майор. Роман – страшный человек.

Эдуард поднялся и сказал:

– Надо ехать.

– Я никуда не поеду. Погони не для меня. И потом, что мы можем изменить?

Эдуард припарковался за углом дома, в котором находился «Пегас». Вышел на бульвар, сел на лавку напротив кафе. Окна закрывали гирлянды растений, наверное, плюща, и сквозь них Эдуард увидел перса. Тот смотрел прямо на него. Эдуард за плющом не видел ни Викулы, ни Романа и не знал, что юноша, который смотрит сейчас на него, сидит за одним столом с Викулой. А потом на него накатила дремота. Провалился в сон.

Очнулся словно от толчка. Солнце бьет прямо в лицо, и не понять, куда и зачем его занесло. «Ви-кула» – всплыло в голове.

Эдуард бросился к дверям кафе. Стремительно ворвался внутрь. Немногочисленные посетители недоуменно смотрели в его сторону. А Викулы не было. «Вот и все. Зачем меня, холера, на лавку понесло? Сразу надо было сюда! Если бы сразу...»

Вечером в квартире Колокольниковых раздался звонок.

– Алло, можно Викулу?

– Викула в отъезде, – ответила Ириша. – Можно узнать, кто его спрашивает?

– Это его друг, Грязев Эдуард.

– Это вы его приглашали на рыбалку?

– Я.

– Тогда я должна вам выговорить. Вы же хорошо знаете, что ему пить нельзя. У него же очень больная печень. После вашей рыбалки у него был страшный приступ. Пришлось давать «ношпу». Вы же взрослый человек...

Ирина говорила с искренним возмущением. Но «вы же взрослый человек» произнесла с интонацией обиженного ребенка. Эдуард усмехнулся. Она, папина-мамина дочь, лишь недавно начав жизнь «взрослого человека», все еще делила мир на взрослых и всех остальных.

– Ради бога, Ирочка, простите уж великодушно. Знаете, как бывает в мужской компании? Больше этого не повторится...

– Во-первых, я вам не Ирочка. А во-вторых, я хочу вас предупредить...

– Считайте, уже предупредили, – перебил Эдуард. – Скажите, Ирина, а куда он уехал?

– В Англию, – с ноткой превосходства сообщила она. – На месяц в командировку.

– Он вам так сказал?

– Они заехали с Романом Викторовичем. Издательство, благодаря хлопотам Романа Викторовича, предоставило поездку в Англию.

– Ах, издательство, ну-ну.

– Представьте себе. Что вы еще хотели узнать?

– Не обижайтесь, бога ради, Ира. Я уже все узнал и даю самое честное слово не спаивать больше нашего драгоценного Викулу.

– Ладно уж, так я вам и поверила. Пейте, конечно, но ведь всему надо меру знать.

– Вы правы. До-свидания, Ирина.

Эдуард повесил трубку.

– В Англию, говорит, укатил. На месяц.

– Вот видите, – не моргнув, ответил полковник, словно именно это и ожидал услышать. – Наш план сработал.