Хроники заморского радио

Испуганный за испачканный пиджак мэра, побагровевший Кукушкин заискивающе извинялся, а Копейкин с отчаянным выражением лица уставился на экран монитора перед ди-джеем. На экране красовалась крупная надпись:

«Наращивание волос, ресниц, бровей, а также ногтей и половых органов!»

Паша впал в транс, причем не в свой любимый музыкальный, а в самый, что ни на есть реальный.

– Вот у вас тут покрашено, а вы… вы мэра города приглашаете! Ди-джей вот сидит… Вместо того, чтоб с молодежью общаться в эфире, сидит и думает о … наращивании волос… на половых органах.

Терпению Копейкина пришел конец.

– Спасибо вам, Александр Сергеевич, за экскурсию, до свидания. Дорогу мы найдем.

– Простите, ради бога, Егор Михайлович… Всего Вам доброго… Э-э, с праздником!

В последующие десять минут Кукушкин произнес много слов, адресованных Паше Сидорову, технику Сереже и охраннику Даниилу, который неприятный визит переждал в туалете. Все слова были нецензурные. Остальной же народ в процессе мэрского посещения аккуратно и тихо покинул помещение.

Незамеченной осталась лишь одна деталь. В кабинете коммерческого директора, куда не успели заглянуть Кукушкин с мэром, всё это время находились двое. И как только выдалась минутка, они, не желая попадаться под горячую руку, вместе с гостями из комнаты отдыха незаметно выскользнули на улицу. Один из них был Виталий Зуев, собственно коммерческий директор двух радиостанций. А вторая оказалась случайной гостьей. Звали гостью Мария Петровна Волосянская. Разговор у них был серьезным. Касался он, ни много ни мало, судьбы генерального директора А.С. Кукушкина.

Глава 2

Удачно избежав неприятной встречи, Зуев с Волосянской неспешно прошлись по узкому тротуару вдоль здания радиостанции до серой Тойоты Королла, стоявшей метрах в тридцати. После долгого молчания Зуев произнес:

– Мария Петровна, вы уж извините, ради бога, что так получилось. Никто не знал, что он тут появится. Мне кажется, Кукушкин и сам был не в курсе.

– Ну что вы, Виталий, я сама перепугалась… Вообще, не люблю Копейкина. Видела-то его живьем пару раз в институте.

Зуев галантно раскрыл дверь машины:

– Прошу!

Волосянская широко улыбнулась, обнажая безупречные, недавно отремонтированные зубы.

– Ну, как вам наша радиостанция? – произнес Зуев и засмеялся.

– Да ведь в таком вот ремонте и чувствуется, что жизнь идет. Так гораздо интереснее. Интересно, как всё будет выглядеть уже потом, после ремонта. Пригласите?

– Обязательно, Мария Петровна!

Зуев включил радио, заиграла музыка, и машина медленно тронулась с места.

– Вас домой?

– Да, Виталий. Устала я что-то сегодня, – пробормотала Волосянская и громко зевнула.

Несколько минут они ехали молча. Вырулив на главную городскую магистраль, Зуев прибавил скорости, а из колонок прозвучало: «В Заморске 8 часов вечера, вы слушаете «Радио Точка». «Радио Точка» – это всё, что вам нужно!»

– Так вот, насчет Кукушкина, Мария Петровна, – во второй раз нарушил молчание Зуев, – какие-то сомнения у меня. Человек изменился кардинально. Просто другой человек стал! Я работаю с ним вот уже 2 года, нормальный был мужик. Менеджер, правда, слабенький. Но всё понимал, поддерживал идеи, сам предлагал интересные штучки… А сейчас будто подменили. Какие-то «социально значимые проекты» на уме, от которых ни денег, ни кайфа. Все толковые коммерческие инициативы зарубает напрочь… Он ведь в больнице лежал недавно. Может, вкололи что не то?

– Хорошо бы понаблюдать за ним. Хотя бы в течение недели. Поручите какому-нибудь сотруднику, чтобы последил, позаписывал, – что делает, куда ходит, с кем встречается. А я бы потом проанализировала. Он ведь сам к нам в диспансер не придет? – усмехнулась Волосянская.

– Кто? Кукушкин?! Да вы что!

Зуев на мгновение представил себя предлагающим Кукушкину пройти обследование в психбольнице.

– Я сделаю, как вы говорите. Есть у нас толковый парень Вася Кузин. Ну, который ди-джей Крис. Я думаю, он с удовольствием целое досье составит на Кукушкина. Ну, а я вам передам. Идет?

– Виталий, мы с вами прекрасно понимаем друг друга, вы не находите? Волосянская еще больше обнажила белые зубы.

– Ну, это же замечательно, Мария Петровна!

Автомобиль завернул в узенький переулок перед пятиэтажкой и затормозил у первого подъезда.

– Спасибо, Виталий, что подвезли… И не пропускайте лекции! – скокетничала Волосянская, выходя из машины.

– Ваши никогда! До встречи, Мария Петровна!

Зуев улыбнулся возможной перспективе дискредитировать Кукушкина с помощью Волосянской и, чем черт не шутит, встать на его место. Сверлящим взглядом он проводил спутницу, а точнее, ее выдающуюся нижнюю часть до двери подъезда, сглотнул слюну и нажал на педаль.

По правде говоря, в отношении Кукушкина Зуев был в чем-то прав. Кукушкин, действительно изменился. Он сам принял решение измениться. Разумеется, в лучшую сторону. Пролежав на больничной койке две недели с больной печенью, он переосмыслил свою жизнь, вернее свое отношение к жизни. Да, были веселые разудалые года, были обильные возлияния и друзья-приятели, тянувшие на обочину настоящей, насыщенной высокими идеалами жизни, можно сказать, тянувшие Кукушкина на Дно.

В типичном утреннем диалоге молодоженов: «Дорогой, принести тебе кофе в постель? – Да, дорогая!» в случае ранней супружеской жизни Кукушкина слово «кофе» менялось на слово «пиво». Но всё это должно остаться в прошлом. И даже деньги. Разве смысл в них? Зачем радио деньги? Нужно людям делать добро, помогать, сочувствовать бедным и обездоленным, нужно участвовать в общественных движениях. Нужно бросить пить, курить и ругаться. С последним оказалось сложнее всего, но Кукушкин поставил себе цель и уже не мог, да и не хотел от нее отказываться. Он даже написал на листе бумаги все любимые нецензурные слова и красным несмываемым фломастером твердой рукой перечеркнул их.

Кукушкин сейчас был на пути к новой осознанной высокой жизни, в которой нет места накопительству и стяжательству, грубости и жестокости, пьянству и глупости. Теперь он будет добропорядочный гражданин, будет ежедневно читать Библию и классику мировой литературы. А радиостанции будут воплощать его новые свежие общественно значимые идеи и реально помогать людям. Вот таким видел себя Кукушкин, таким и старался выглядеть перед подчиненными. Не всегда получалось, но видит бог, он старался.

На почве разительных перемен в поведении Кукушкина и начались его конфликты с Зуевым по производственным вопросам. Первой ласточкой стал гиперактивный журналист «Радио Точка» Слава Безочков, который однажды принес Зуеву собственноручно написанную новую концепцию вещания, надеясь заручиться его поддержкой перед разговором с Кукушкиным.

Слава Безочков слыл среди коллег ботаником, белой вороной и даже, возможно, стукачком. Он не курил, всегда был одет в один и тот же строгий костюм и галстук, с жидкими зачесанными назад волосами и не менее жидкими усиками. На щеках его были волдыри, и пахло от него всегда чесноком. Надо сказать, что, несмотря на сильную близорукость, очков Слава не носил, а пользовался линзами, вероятно оправдывая фамилию.

В своей концепции Слава Безочков в числе прочего предлагал сократить на 70 % музыкальное вещание, уволить всех ди-джеев и менеджеров, принять в штат станции журналистов и корреспондентов из числа людей с ограниченными возможностями, каждый час приглашать в эфир простых людей с улицы и вести с ними беседы, а в вечерний прайм-тайм давать исключительно духовную музыку.

Прочитав красиво оформленный по всем правилам документ, Зуев вспотел:

– Первое апреля уже прошло, Слава! – единственное, что он смог выдавить из себя.

– Это не шутка, Виталий! Неужели ты не понимаешь, что все радиостанции крутят одно и то же. Они все не отличаются друг от друга. Люди их уже не различают, понимаешь? Людям стало плевать на радио. А радио… Радио должно нести добро, оно должно обращаться к людям напрямую, понимаешь? И в моей концепции… – Безочков достал из кармана пиджака платок и вытер слюни, – радио поднимается как бы на новую ступень в своем развитии!..