Хроники зеленого крокодильчика

– А вот мы сейчас выясним, кто тут что ел, – вскричал Артур и ухватил Эдика за галстук. Тот моментально скинул руку, бросил:

– Брысь, гаер дешевый! Не со своим братом связался, – и поспешно ретировался к выходу.

Артур глумливо заулюлюкал ему вслед.

Марьяна и Александр переглянулись, понимая, что они лишние на этом празднике жизни.

– Ну, – откашлялся Пономарев, – сервер, значит, заработал? Очень рад. Эээ... спасибо, Артур.

Глава двадцать вторая, в которой героиня пытается стать детективом, но превращается в Мэри Поппинс

На следующий день Марьяна все порывалась выяснить, что вчера было. Однако Артур увиливал от разговора как мог. Пономарев же, глядя на Марьянины страдания, сжалился и пояснил, что с Эдиком они действительно учились на одном факультете.

– Правда, у нас его не любили. Он, понимаешь, липкий был, лез ко всем с дружбой. Кто с ним связывался, обязательно потом в историю попадал... несчастье он приносил, что ли... Ладно, ты меня меньше слушай, глупости это все, суеверия.

Марьяна после таких объяснений еще больше запуталась. Ну ладно, учились. А Введенский тут при чем? Наконец она решила, что докопается до истины, явилась к Артуру, вытащила его в коридор и приперла к стенке.

– Ну-ка давай объясняй, чего вы тут вчера за «Ночной дозор» устроили, – потребовала она.

Артур сделал страдальческое лицо.

– Меньше надо всякой фигни смотреть!

– А тогда откуда ты знаешь Эдика?

– От верблюда! – нагрубил Артур. – Мало ли... Может, он у меня полтинник украл.

Марьяна хотела придумать какой-нибудь жутко обидный ответ, но в этот момент от входной двери раздался звонкий детский голос:

– Папа! А мультики будут, ну будут?

Обернувшись, Марьяна увидела тестера Пашу в сопровождении двух отпрысков мелкого возраста. Паша виновато прятал глаза.

– Что это? – со вздохом спросила девушка.

– Маш... слушай, у меня жена уехала, в садике какая-то эпидемия, спиногрызов не с кем оставить... они тихие, на полдня всего... ты шефу скажи, что...

Шеф тем временем сам появился в коридоре, привлеченный необычными звуками.

– Да ладно. Если мешать не станут, пусть посидят.

– Не станут, Сан Федыч, – просиял ответственный отец.

– А мультики?! – требовательно вмешался спиногрыз постарше.

– И конфету! – добавил второй.

* * *

Малолетних чудовищ звали Илья и Петя, пяти и трех лет от роду соответственно. И сначала они решили, что на папиной работе очень здоровско. Во-первых, вся прекрасная половина «Щита» немедленно начала холить и тешить детей, угощая шоколадками и орешками (особенно активной была Вера Павловна). Во-вторых, столько компов!

Впрочем, сладости быстро приелись, барышни все-таки занялись работой, а на компьютерах тупые взрослые смотрели вместо мультиков скучные белые таблицы и мелкие буковки. Поэтому чудовища решили, что достаточно притворялись белыми и пушистыми.

Для начала они отправились к папе, где на два голоса объяснили, что им скучно и что Петя хочет писать. Пока отец водил дитятю в туалет, Илья открыл на оставшемся без присмотра компьютере все программы, ярлыки которых обнаружил в доступе, отчего машина намертво зависла. Ребенок обиделся и принялся немузыкально орать. Вернувшийся Паша попытался сделать внушение, но в это время Петя захотел побегать. Через минуту на него упал небольшой и, к счастью, нетяжелый принтер. Петя, естественно, заголосил.

– Громкость ребенка обратно пропорциональна возрасту, – глубокомысленно изрек кто-то из программистов.

Марьяна примчалась на детские крики. Блин, сейчас генеральный убивать начнет. На Пашу и без того было больно смотреть.

– Может, ты лучше домой? – предложила она. – Во избежание.

– Да не могу! – Паша чуть не плакал. – Вечером проект сдавать, дедлайн еще вчера был.

Тогда Марьяна решилась на подвиг.

– Хорошо, – сказала она. – Давай я ими займусь, а ты работай спокойно.

– Мэри Поппинс прилетела, – гыгыкнул Артур. Марьяна ничего ему на это не ответила.

* * *

Когда рисовать детям тоже надоело, Марьяна вспомнила, что на носу Новый год, и предложила делать из бумаги снежинки. Илья с умным видом сообщил, что он очень хорошо умеет вырезать снежинки, его в садике учили. Он вообще лучше всех вырезает. Только складывает пускай тетя Маша, а то он не очень хорошо это делает. Петя потребовал самые большие ножницы, и чтобы сказку рассказывали. Только самую длинную. Господи, подумала Марьяна, сильно зауважав Пашу.

На пол сыпались обрезки бумаги. В комнату периодически заглядывали сотрудники, умиляясь и ехидничая.

– И вот злой колдун, – размеренно говорила Марьяна, свертывая очередной хвостатый треугольник, – выхватил большое зубило и продолжил ломать стену. Стена опять не сломалась. Тогда злой колдун выхватил долбило, но стена опять не сломалась. Тогда злой колдун выхватил...

– ... Мобило... – занудным голосом вставил незаметно подошедший Введенский.

– Тетя Маша, а чего он уже столько времени все стену ломает? Это скучная сказка... – заныл Илья.

Марьяна, которая решила применить одну из тех бесконечных и бессмысленных сказок, которыми от нее отделывался в детстве отец, поняла, что номер не прошел.

– Артур, – кипя от негодования, предложила она, – может, ты сам расскажешь?

Введенский почему-то быстро ушел.

Незаметно настало время обеда. Дети несколько утомились и проголодались. К счастью, прибежала встрепанная жена Паши и забрала отпрысков, неоднократно извинившись.

Гора снежинок вдохновила офисных барышень на то, чтобы немедленно расклеить их по всем окнам. В помещении сразу запахло Новым годом, даже несмотря на весеннюю слякоть на улице и отсутствие елки. Марьяну благодарили за спасение от чудовищ и за светлую идею снежинок, она рассеянно улыбалась и думала, что, кажется, почти счастлива.

Глава двадцать третья, где выясняется, что прошлое – вещь довольно настырная, но нестрашная

А через неделю выпал долгожданный снег.

Марьяна уже не вздрагивала при звонке мобильника, окончательно перестав думать о «Езде». Дни были до отказа забиты делами. «Полный Щит» жил нервной предновогодней жизнью. Сдавались проекты, писались отчеты, народ готовился к десятидневной спячке. Правда, Марьяне ощутимо не хватало денег – зарплата в турфирме все-таки была заметно выше местной, – но она рассудила, что не в деньгах счастье.