Хронос. Ледяной поход

Тоха привстал, вытирая с лица снег. Зачерпнул немного и отправил в рот.

Следующий залп накрыл цепь. Тоху обсыпало комьями мёрзлой земли. Обе цепи поднялись. Кто-то остался лежать.

— Вперёд!

Тоха ускорил шаг. Дыхание хриплое.

Показались Хопры.

Вдоль цепи скачет второй ординарец.

— Господин полковник. Станция Хопры оставлена. Приказано занять позицию южнее станции.

— Отряд, вперёд! — прохрипел Симановский.

Перелезли поросший кустарником овраг, рассыпались по возвышенности и залегли. Тоха перевёл дух и поел ещё немного снега.

Впереди открытая белая степь. На ней контрастно выделяются густые чёрные полосы. Цепи большевиков ползут медленно и целенаправленно. Слева и справа уступами колышется конница.

Тоха прикинул своё богатство. Два патрона в винтовке и ещё три обоймы в подсумке. Мало.

Артиллерия красных работает, не переставая. Снова шелест шрапнели. С десяток облачков разорвались в небе. Осколочное поле накрыло лежащую цепь добровольцев. Справа выгнулся дугой подпоручик. Кто-то заорал слева.

Тут за позицией громыхнуло.

— Наконец-то! — прошептал программер.

Через головы с воем уходят снаряды. Тоха уставился на большевистские цепи. Через пару секунд в их рядах выросли чёрные султаны. Снова залп.

— Отлично! Прямо по цепям! — доносятся голоса.

Наступающие рванулись вперёд. Скоро уже можно различить отдельные фигурки. Застрекотал пулемёт.

Тоха выцелил одного. Нажал на спуск. Фигурка рухнула в снег. С пяток пуль ушли в снег около программера.

Артиллерия добровольцев лупит метко и часто. В цепях врага замешательство.

К программеру подполз Симановский.

— Воронцов, немедленно на будке возьмите лошадь. Скачите к начальнику участка…

Рядом грохнул взрыв, накрыв полковника и попаданца комьями земли.

Офицеры подняли головы. С виска полковника стекает тонкая багровая струйка.

— А-а, чёрт! — выругался Симановский, стирая кровь рукой.

— Вы ранены?

— Пустяки, царапина. Скачите к начальнику участка, доложите, что на нас наступают два полка пехоты, охватывают фланги отряда, кроме того, с флангов кавалерия. Спросите дальнейших приказаний, и не будет ли подкреплений.

— Но, господин полковник, я не умею на лошадях…

— Воронцов, голубчик, не до шуток. Давайте. Рысью. Аллюр три креста.

— Есть!

Тоха развернулся и пополз назад. Вскочил и, подхватив винтовку, побежал, насколько возможно, по глубокому снегу. Хорошо, хоть под горку. Хорошо, но недолго. Дыхание быстро сбилось. Начал подниматься на вторую горку. Ноги с трудом вытаскиваются из снега. Программер тихо материться, иногда опираясь на «мосинку», и хрипит:

— На лошадь… значит… ага. Им тут… хорошо… с детства… на лошадях… а вот мне бы… какой-нить… завалящий… мать его… «уазик»… ни фига бы… не помешал. А то как ламер… на лошади… ага.

Тоха рухнул лицом в снег.

— Мать…

Опёрся на винтовку, встал и, поправив шашку, проложил путь.

— Не, а чё мелочиться… граф… вашему сиятельству… «уазик» не кошерно… вам… граф… как минимум… «хаммер»… ага… с пулемётом… на крыше… «браунинг» там… или «гатлинг»… уф…

Программер поднялся на пригорок и оглянулся. Большевики смешались в кучу, но всё ещё наступают. Посмотрел прямо. Ага. Вон будка. За ней привязаны три лошади.

Шаг вперёд. Тупой удар в спину. Темнота.

Тоха медленно поднимается над белой степью. Внизу, метрах в трёх на животе лежит солдат. Очень знакомый солдат, точнее офицер. Рядом в снегу — винтовка. Тоха облетел фигуру спереди. В чине подпоручика. Просвет на погонах… синий. Такой просвет в отряде только… у него. На спине медленно темнеет кровавое пятно.

Стало жутко. Голова офицера повёрнута вправо. Тоха с ужасом облетел убитого. Голова в снегу. Лица не видно. Программер наклонился и хотел приподнять голову офицера. Руки прошли сквозь тело погибшего.

В голове раздался твёрдый мужской голос:

— Попытка номер два.

Пространство дёрнулось.

Тоха поднялся на пригорок и оглянулся. Большевики смешались в кучу, но упорно лезут вперёд. Посмотрел прямо. Вон будка. За ней три лошади.

Шаг вперёд. Тупой удар в спину. Темнота.

Попаданец снова поднимается над степью и вновь видит себя. Накатывает паника.

«Так. Что происходит? Меня… убили? Но я воскрес? „Кино“ отмоталось назад. И меня снова убили? А что за голос в голове? Так. Спокойно. Соберись».

И снова в голове прозвучало:

— Попытка номер три…

Пространство снова подёрнулось.

Тоха поднялся на пригорок и оглянулся. Большевики смешались в кучу, но всё так же лезут вперёд. Посмотрел прямо. Будка. За ней привязаны три лошади.

Шаг вперёд. Тупой удар в спину. Темнота.

Попаданец снова воспаряет над заснеженной степью.

«Так, Тоха, не тупи, — говорит он себе. — Что происходит? Я поднимаюсь на пригорок, оглядываюсь…»

Опять голос:

— Попытка последняя…

Пространство дёрнулось.

Тоха поднимается на пригорок и оглядывается.

«Ну на фиг!» — решает он, отворачивается, падает вперёд и чуть проскальзывает по снегу, зарываясь с головой в белую, пушистую и приятно холодную массу.

— Чёрт! А с какого перепугу время меня сейчас не спасло, а? — приподнимаясь и отплёвываясь, бормочет программер.

Поднимается.

— Ладно, вперёд. А круто я проскочил?!

Тоха оборачивается. Время будто замирает. Тело пронизывает миллиарды острых иголочек.

Всё жарче.

Под ноги ме-е-е-едленно падает снаряд.

«Писец!» — только и успел подумать попаданец.

* * *

Нуль-пространство

Вокруг разливается ровный молочно-белый туман.

Тоха оглядывается.

Точно. Опять то же самое место.

Он сжал в руках винтовку. Винтовку? Оглядел себя. В шинели, на голове башлык, в руках «мосинка», на левом боку — шашка, на правом — наган в кобуре.

Попаданец стянул с головы башлык и поправил фуражку.