Хронум Книга II

— Марьяша, но может послушаешься Егора Борисовича и пойдешь вместе со всеми бабами в дом? — канючил хиленький ухажер Марьяны.

Вынув сигарету изо рта, она крепко засосала «Коленьку» и отправила его самого в дом. Тот не стал ей перечить.

Начальник сквада издал протяжный звук сдувающейся шины.

— Не дай Бог мы лишимся кузнеца. Лев мне этого не простит.

— Как думаешь, он выкарабкается? — с надеждой спросила напряженная Марина Карелина.

— Я в этом не сомневаюсь. Ахматова так просто не убить.

Егор соврал. Да, он тешил себя иллюзией, что и в этот раз с его горячо любимым работодателем — боевым товарищем — другом, все обойдется. Но, сука, с такими ранами не живут! Надежда была только на лекаря.

От разрыва десятков снарядов купол гас, а на его место вставал новый, точно такой же. В коротких промежутках, когда усадьба оставалась без защиты, снаряды ложились на дворовой территории. В большинстве своем они не находили целей, но два осколочно-фугасных попали в усадьбу и частично разрушили второй этаж.

В технической комнате, соседствующей с укрепленным бункером, в котором находились женщины с детьми, в третий раз слышались сильные хлопки. Женщины встревоженно переглядывались между собой, каждый раз, как слышали их. Но когда оттуда доносился возмущенный голос Семена, успокаивались. Живой!

— Да мать его за ногу! Третий уже!.. — возмущался Семен.

Непривычно было слышать ругательства из уст застенчивого паренька, но что он там делал, женщины и предположить не могли. Понимали, очень важное, но что?..

Семен, с лицом, покрытым сажей от горящих артефактов, с всклокоченными, опаленными волосами снова появился у них. Грязная, местами порванная рубашка промокла от пота

— Неполадочка вышла, — улыбался он им, — Я тут кое-что заберу и не буду вам мешать, — в четвертый раз он захаживал к ним, отвешивал реверансы и брал с полки тяжелый слиток артефакта, а потом враскорячку шел с ним на свое рабочее место.

Женщины провожали черную спину со свисающими на ней лохмотьями рубахи жалостливыми взглядами.

В сердцах Сема выругивался на тяжесть артефактов, на их количество (оставалось всего два), на то, что не было перегородки между запитывающей установкой купола и рабочим местом начальника кибер-войска (что бы это ни значило). Такое пафосное название его должности придумал остряк Ахматов-младший. А еще парень сильно переживал, что скажет хронум, когда не обнаружит второго этажа усадьбы. Ведь если бы не заминка Семена после первого разрушения артефакта, ничего бы этого не случилось.

— Соберись, тряпка! — дёрнул себя за ухо и погрузился в процесс.

Но тут зашипела рация:

— Семен, ты на связи?

— А где мне еще быть? — беззлобно огрызнулся парень Роксане (нравилась она ему).

— Поговори мне тут! Отключай купол, будем поднимать дроны.

— А ничего, что за щитом толпы граверов, и как только я отключу, они прорвутся в усадьбу?

— Семен, выполняй приказ! — прорычал уже глава сквада в рацию, и парень тут же нажал красную кнопку.

Купол погас. В небо взмыли десятки дронов, с подвесными гранатами. Много дронов и много гранат. Можно было подождать еще, пока граверы выдохнутся и начнут процесс обратной трансформации, но сейчас требовалось вывести из строя расчеты минометов и главной гаубицы.

Когда сотни граверов ринулись в наступление, сквад уже не мог контролировать атаку. Логика боя выстраивалась как бы сама собой.

На противника обрушился град крупнокалиберных пуль, моментально выкосив слабых одаренных и раня более сильных. Некоторые одаренные были огромны, облачены в технологичные доспехи, внушали собой пиитический ужас.

Зашевелился старый сарай, куда Ахматов был не вхож. По этой простой причине в нем и прятали новенький танк.

С оглушительным ревом, он залихватски повернул дуло в сторону холма и сделал три залпа один за другим.

Головная гаубица замолчала, произошла детонация боекомплекта. Холм расцвел оранжевыми султанами взрыва. Но защитникам не было времени ликовать.

— Семен, восстанавливай купол!

Начальник кибервойск среагировал молниеносно. Миг, и над усадьбой устанавливается купол голубоватого цвета. Надежда еще есть.

— Потанцуем! — в глазах блеснул огонек азарта, и Егор вслед за другими начал перевоплощаться в гравера.

Первые ряды встретили противника грубой силой. Сталь на сталь. Количество прорвавшихся трудно было оценить. Один сквадовец одновременно сражался с двумя-тремя граверами. Только южная стена была практически нетронутой (работали зверушки Стива), а потому часть сил с юга была брошена к главным воротам, куда прорвалась дюжина исполинов не меньше пятнадцатого ранга.

Разбивая вдребезги баррикады, они идут напролом. Цель — усадьба. Блестящие дорогие доспехи принимают на себя свинец и когти граверов-защитников, но прочности доспехов хватает, чтобы защитить их не менее бронированные тела.

Металлические дубины и палицы, под стать исполинам, помогают мгновенно образовать пространство рядом. И плевать, какой на пути одаренный — четвертый ранг или восьмой. Никто не может противостоять живому тарану.

Наблюдая тщетные потуги своих людей, Егор вновь принимает человеческий облик, вышвыривает командира танкового экипажа и сам отдает приказы:

— Бронебойно-подкалиберным прямой наводкой! Огонь!

Из дула вырывается яркий цветок пламени, снаряд летит прямиком в голову одному из граверов, сбрасывая с плеч уродливый отросток. Гравер валится на колени, фонтан крови заливает все вокруг.

Исполины останавливаются в изумлении. Кто бы мог предположить, что у защитников усадьбы найдется целый танк. Секунда промедления стоила им еще одного сильного гравера. А Егор только почувствовал драйв боя, поймал кураж. Он командует экипажу пойти в самоубийственную атаку, выталкивает их наружу, а сам остаётся внутри, на ходу расстреливая остатки боекомплекта. Третий гравер припадает на колено с пробитой броней на груди, четвертый лишается руки.

На полном ходу танк врезается в исполина, ломает ему обе ноги. Машина наезжает сверху, теряет контакт с землей. Правая гусеница перемалывает доспех и плоть гравера. Машина застревает и не может дать назад.

Егор идет на заведомую смерть. И жертва не напрасна — половина исполинов выведена из строя. Разъяренные туши наваливаются сверху, ломают дуло танка. Неистово молотят по корпусу. Проминают крышку люка тяжелыми дубинами.

Егор мысленно прощается с жизнью. Если вновь обратиться в гравера, он попросту застрянет в нем, а на голову упадёт пятисоткилограммовое навершие палицы одного из громил. Но что-то происходит снаружи. Танк перестает трещать, а вскоре и гусеница касается земли, что позволяет дать обратный ход.