Хронум Книга II

— Типун тебе на язык, Лев! Титула лишат, а все имущество передадут рогатой супруге. И плевать, кем ты был раньше. Зачуханный барон из глубинки или цельный князь.

— А если жена изменит?

— А тут будут смотреть, кем она была до замужества. Если знатная особа, пожурят и отправят в отчий дом без копейки в кармане. Если простолюдинка, то будет зависеть от проступка. За скотоложство положена смертная казнь, за измену с дворянином высшего сословия могут дать условный срок.

Про скотоложство даже переспрашивать не стал. Хотя в голове сразу нарисовались образы Герды и Коняшки, и их животные совокупления.

— Как ты собрался становиться парламентарием, если не знаешь таких основ? — продолжал ухмыляться Бездомный.

Закурив сигарету, многозначительно пыхнул над головой, формируя густое колечко дыма:

— Сергей Иванович, а хотите узнать, что видит жертва в глазах хронума?

В комнате воцарилась гнетущая тишина, и только «болезный» вновь выдал себя кашлем.

— Да шучу я, шучу! Все, я спать. Приглушите свет.

Проснулся как обычно, в шесть тридцать утра. Сокамерники сладко посапывали на своих шконках, ни о чем не беспокоились. Воздух был сперт, а потому я открыл окно, запустив прохладный ветер, пропитанный солью и влажный.

Не мог вспомнить, что снилось этой ночью. Но точно знаю: что-то очень важное. Что легло тревожной тяжестью на душу. Это не было чувство опасности. Я испытывал что-то похожее, когда готовился к экзаменам или перед уходом в армию. Давно позабытое чувство, означающее важные перемены в жизни. Но какие, я не мог предположить. Первые слушания по делу были назначены на двадцать пятое, а до этого времени никаких встреч не предвиделось. Плевако обещал организовать встречу с Залевской, но это ещё вилами по воде. Любые контакты с внешним миром мне были запрещены.

— Почему такая несправедливость?! — спросил я Плевако.

— Ахматов — простолюдин, да еще и с таким багажом за спиной, — ответил мне адвокат, не особо заморачиваясь.

Простой как угол дома дядька

Впрочем, встреча c Катей носила по большей части символический характер: мужчина в тюрьме, его женщина ходит к нему на свидание. Так должно было быть, но меня этого лишили. А все, что мне нужно было, я передал через Молоха, остальное же меня мало занимало. Огромная заслуга в этом принадлежала Романову, взвалившему на себя хлопоты о моих людях.

Пока я лежал и думал, не заметил, как в камере стало тихо. Ни храпа, ни звуков непроизвольных газопусканий сокамерников. Будто все умерли. Я перевалился через бортик, чтобы посмотреть на соседа снизу.

Сосед замер, укрылся одеялом с головой, оставив лишь щелочку для глаз, и со страхом уставился на меня.

— Доброе утро, — поприветствовал я его.

Он ничего мне не ответил, но в камере стал чувствоваться запах мочи.

— Звиздец какой-то… Сергей Иванович, сколько это будет продолжаться? Вчера и выпили вместе, и поговорили по душам. Что опять с вами не так? — обратился я к Бездомному за разъяснениями, лежащему напротив меня.

— Я бы назвал это нормальной реакцией, учитывая, что ты делал этой ночью.

Наблюдая мое непонимание, герцог продолжил:

— Не помнишь, что было ночью? Хм, странно… Казалось, ты был в своем уме. Ну или это был не ты, а другая твоя сущность. Страшно, Лев, с тобой в одной камере находиться. Ты всю ночь ходил по камере. Клубился черным, чернее ночи, туманом и заглядывал нам в глаза. Уж что ты там искал, непонятно, но было очень жутко. А сейчас спрашиваешь, что с нами случилось? Ты случился!

То-то всю ночь мне виделась всякая чушь. Как оказалось, то были не сны, а картинки из жизни бедолаг-сокамерников, невольно ставших игрушками в руках хронума, отрабатывающего легкую версию исповеди.

Безучастно пожав плечами, потянулся в постели, зажег вязь узора, выгоняя остатки хмеля из головы. Мгновенно почувствовал легкость во всем теле. Обычно с утра я уже куда-то бежал, что-то делал, решал важные (и не очень) дела. Но в камере никаких дел не предвиделось, а потому принялся делать зарядку, чем вызвал вал шепотков за моей спиной. Одни продолжали негодовать моему соседству, другие считали странным такое поведение. Мне было плевать. И извиняться я тоже не стал. Пусть считают удачей — проснуться в одной камере с хронумом. Это значило, что нет среди них сволочей и подонков, заработавших на исповедь.

Позже внесли завтрак. Вначале позавтракал я сам, а потом уселись все остальные. Начали с самого утра заливаться алкоголем. Пусть будут пьяными. Лучше так, чем ссаться в моем присутствии.

Перекинулся парой фраз с Бездомным, разузнал у него, как они проводят досуг. Приятно удивился ответам. В двенадцать часов, по расписанию, посещение досуговой комнаты, далее будет обед, в четырнадцать тридцать концерт с местной знаменитостью, потом банька и ужин. Ну, а после ужина аттракцион с хронумом. Чего Бездомный просил больше не делать и чего я не мог ему обещать.

— Петя, включи новостной канал, — обратился Сергей Иванович к юному демократу, скучавшему у окна. Петя больше других страдал от отсутствия гаджета.

— Да, дядя, сейчас сделаю.

Так Петя выдал свое родство с Бездомным.

—… Спасатели до сих пор разгребают завалы в «Репинских дачах». По последним данным, в результате столкновения двух преступных группировок, погибло от двух до трех тысяч человек. Среди погибших числится около семидесяти мирных граждан, а сам поселок лежит в руинах. Подробнее о случившемся вам расскажет мой коллега, ведущий репортаж с места кровавой бойни. Иван, вам слово.

— Благодарю, Елизавета. Да! Еще совсем недавно поселок «Репинские дачи» можно было считать приютом для богатых. Здесь было все: зеленые парки с шикарными газонами и клумбами, где прогуливались молодожены с детьми.

Новая школа, два детских сада. Стоимость жилья в «дачах» начиналась от десяти тысяч рублей за квадратный метр, а сегодня это место мало отличается от городов, которые постигла участь войны.

— Иван, вы не преувеличиваете? — наигранно спросила у него ведущая.

— Посмотрите сами, Елизавета.

Картинка сменилась. В кадре появились разрушенные дома, дымящиеся деревья с максимально неприглядного ракурса. И мой танк, потерявший гусеницу. Мелькали медработники с носилками, и люди, занимающиеся ликвидацией последствий ЧС. Картина предстала действительно ужасная. А главное, я не понимаю, откуда такое количество жертв среди гражданских. Будто бы прочитав мои мысли, сокамерники возмутились:

— Зачем мирняк то было убивать?!