Хрупкое равновесие

– Может, это связано с чрезвычайным положением? – предположил кто-то.

– С чем-чем?

– Так сегодня утром премьер-министр произнесла по радио речь. Вроде стране угрожает внутренний враг.

– Очередная правительственная тамаша [2] .

– Зачем самоубийцы выбирают смерть на рельсах? – проворчал кто-то. – Никто не думает о людях вроде нас. Убийства, самоубийства, теракты наксалитов [3] , смерти в полицейских участках – все приводит к задержке поездов. Почему бы не выбрать яд, нож или прыгнуть с высоты?

2

Тамаша – индийское песенное (часто юмористическое) представление.

3

Наксалиты – участники вооруженных революционных группировок, поддерживающих маоизм. В Индии приравнены к террористам.

Наконец долгожданный грохот пробежал по вагонам – поезд разминал длинную стальную спину. Облегчение проступило на лицах пассажиров. Когда поезд дошел до развилки, все вытянули шеи, пытаясь увидеть, что задержало состав. Трое полицейских стояли рядом с небрежно покрытым телом, дожидаясь его отправки в морг. Некоторые пассажиры коснулись рукой лба или, сложив ладони, прошептали: «О, Рама, Рама».

Манек Кохлах вышел из поезда следом за дядей и племянником, и они вместе покинули перрон. «Извините, – сказал он, извлекая из кармана письмо. – Я первый раз в этом городе, не скажете ли вы, как мне добраться вот сюда?»

– Ты не тех людей спрашиваешь, – сказал Ишвар, не взглянув на письмо. – Мы тоже здесь впервые.

Но Омпракаш, приглядевшись, воскликнул:

– Взгляни, та же фамилия!

Ишвар вытащил из кармана клочок бумаги и сравнил адреса. Племянник оказался прав: и тут и там было написано одно и то же: Дина Далал, и ниже – адрес.

Омпракаш с неожиданной неприязнью оглядел Манека.

– Зачем тебе Дина Далал? Ты что, портной?

– Портной? Вовсе нет. Она подруга моей матери.

Ишвар похлопал племянника по плечу.

– Не впадай раньше времени в панику. Пойдем искать это место.

Манек не понимал сути разговора. Только когда они вышли из вокзала, Ишвар объяснил ему, в чем дело.

– Видишь ли, мы с Омом портные. А у Дины Далал есть работа как раз для двух портных. Вот мы и хотим предложить свои услуги.

– И вы решили, что я перейду вам дорогу, – улыбнулся Манек. – Не беспокойтесь. Я просто студент. Дина Далал училась в одной школе с моей мамой. И она разрешила несколько месяцев пожить у нее.

Они спросили дорогу у торговца пана [4] и пошли по указанной им улице. У Омпракаша все еще оставались подозрения.

– Если ты собираешься жить у нее несколько месяцев, тогда где твой чемодан, где твои вещи? У тебя что, ничего нет, кроме двух книжек?

– Сегодня я всего лишь познакомлюсь с ней. А вещи из университетского общежития перевезу в следующем месяце. – Они обогнали нищего. Тот неуклюже передвигался на деревянной платформе на колесиках – она приподнимала его на четыре дюйма над землей. На руках у нищего отсутствовали пальцы, а ноги были ампутированы почти до ягодиц. «O Babu, ek paisa day-ray! – тянул он, потряхивая консервной банкой в забинтованных культях. – O babu! Hai Babu! Aray babu, ek paisa day-ray! [5] »

4

Пан – жевательная смесь, в которую входят орехи и листья бетелевой пальмы.

5

О, господин! Подайте денежку!.. О, господин! (хинди)

– За все время, что живу в городе, еще не встречал такого жалкого нищего, – сказал Ишвар, и все с ним согласились. Омпракаш опустил в банку монету.

Они перешли на противоположную сторону и снова спросили дорогу.

– Я живу здесь уже два месяца, – сказал Манек, – но город такой большой и запутанный, что я знаю только несколько больших улиц. А те, что поменьше, все на одно лицо.

– Мы в городе уже полгода, и у нас та же проблема. Поначалу у нас прямо крыша поехала. Первое время никак не могли сесть на поезд – пропускали два или три состава, прежде чем научились протискиваться внутрь.

Манек признался, что ему здесь все ненавистно. Ждет не дождется, когда закончит обучение и вернется домой, в горы.

– Мы тоже приехали ненадолго, – сказал Ишвар. – Вот заработаем немного денег и уедем в свою деревню. Что хорошего в таком большом городе? Шум, толпы людей, жить негде, с водой проблемы, повсюду мусор. Просто кошмар.

– Наша деревня отсюда далеко, – уточнил Омпракаш. – Надо ехать на поезде целый день – только утром доберешься.

– Доберемся, обязательно доберемся, – уверенно произнес Ишвар. – Нет ничего лучше родного дома.

– А я родом с севера, – сказал Манек. – Туда ехать сутки и еще день. Из окна нашего дома видны снежные вершины гор.

– Рядом с нашей деревней течет речка, – продолжал Ишвар. – Слышно, как журчит вода, и видно, как сверкает она на солнце. Там очень красиво.

Некоторое время они шли молча, охваченные мыслями о доме. Нарушил молчание Омпракаш, указав на ларек, где продавали арбузный шербет.

– Неплохо выпить чего-нибудь холодненького в такую жару.

– Хорошая мысль, – сказал Манек. – И выглядит он замечательно.

– Нам не надо, – быстро осадил племянника Ишвар. – Мы утром плотно позавтракали.

Выражение лица Омпракаша тут же изменилось.

– Ну, как хотите, – недоверчиво произнес Манек, заказывая себе большой стакан и поглядывая на портных. Те отвели глаза в сторону, стараясь не глядеть на вожделенный кувшин и запотевший стакан. Какие у них усталые лица, какая бедная одежда, изношенные сандалии!

Манек выпил половину стакана и сказал: «Я напился. Хотите теперь вы?»

Портные отрицательно замотали головами.

– Смотрите. Пропадет зря.

– Раз так, тогда давай, – согласился Омпракаш и взял стакан. Сделав большой глоток, он передал шербет дяде.

Ишвар осушил стакан и вернул его продавцу.

– Как вкусно! – сказал он, радостно улыбаясь. – Очень любезно с вашей стороны угостить нас. Нам очень понравилось, спасибо. – Неодобрительный взгляд племянника заставил его замолчать.

«Столько благодарности за глоток шербета, – подумал Манек, – как изголодались эти бедняги по обычной доброте!»

Латунная табличка с позеленевшими от времени буквами на двери веранды гласила: Мистер и миссис Рустам К. Далал. Открыла дверь сама Дина Далал. На клочке мятой бумаги она разглядела надпись, сделанную собственной рукой.

– Вы портные?

– Да, – сказал Ишвар, вежливо кланяясь. По приглашению хозяйки все трое вошли на веранду и стояли, ощущая неловкость.

Веранда, задуманная как открытая галерея, была позже перестроена и стала отдельной комнатой еще в то время, когда покойный муж Дины Далал был ребенком. Родители решили сделать ее детской, чтобы как-то увеличить площадь маленькой квартирки. Открытые места заложили кирпичом, оставив просвет для зарешеченного окна.