Хрупкость тени
Шрифт:
Она пронзила его взглядом, он ухмыльнулся.
– Будешь вести счет? – сказал ей Джейк. Он прижал ладонь к лицу, указал на Сайласа и сказал одними губами: «Он жульничает».
– Не жульничаю, - сказал Сайлас, не глядя. – Ты просто плохо целишься, шаман.
Килэй пообещала, что все будет честно, парни заняли места у стены. Они так развлекались по вечерам. Как только солнце садилось, черви вылезали из песка, не давая покинуть лагерь. Но Джейк нашел, как скоротать время.
Он начал бросать огненные шары в червей чисто ради эксперимента, как он говорил. Сайлас громко хохотал, когда черви горели.
Один из их ударов попал случайно в рот червя. Он проглотил огненный шар, а через миг взорвался, и волна огня задела червей вокруг него.
И эксперименты Джейка превратились в игру.
В этот раз начинал Сайлас. Он прицелился, держа посох Джейка, прикрыл глаз, пока искал мишень.
– Огонь!
Джейк прошептал заклинание, и огненный шар вылетел из посоха. Он перелетел через стену и попал в рот червя вдали. Небольшой взрыв вспыхнул на горизонте, озарив ночь, несколько червей рядом отлетело.
Сайлас громко рассмеялся, пока их пылающие тела падали с неба.
– Это не меньше восьми очков.
– Восемь? Порой я думаю, что ты даже считать не умеешь, - Джейк загибал пальцы. – Это не больше пяти.
– Нет, шесть, - сказала Килэй. Джейк с любопытством посмотрел на нее, она вздохнула. – Ты посчитал пять взлетевших, забыв того, в которого он попал.
– Ах, точно, - Джейк загнул еще один палец. – Шесть. Моя очередь.
Килэй смотрела на них какое-то время, стараясь не давать им жульничать. Но ее сердце был не здесь. После месяцев боли, пока она осторожно пришивала хрупкие надежды к крепкому листу терпения… его имя распустило нити.
Только одно упоминание Каэла, и она тут же потеряла покой. Ее пальцы сжимались. Было сложно стоять на месте.
– Ты уходишь? – крикнул Сайлас, когда она пошла в палатку.
– Да. Я… устала, - сказала она. Килэй решила, что грудь сдавливает из-за брони. Она все же много дней потела в ней. И она сняла рубашку и безрукавку и заменила их шелковой туникой. Она сняла сапоги, но оставила узкие штаны, если придется просыпаться посреди ночи
– Думаю, стоит назвать это ничьей, - громко сказал Джейк.
– Ты говоришь так, потому что ты впереди, - возразил Сайлас.
– Что? Я бы никогда…
– О, перестань. Слова тебе потребуются, когда ты проиграешь завтра, - заявил Сайлас с улыбкой.
Килэй лежала на спине у стены палатки, наслаждаясь теплом и мягкостью шкур под ней. Это был хороший шанс уснуть, но вдруг она ощутила, что не одна.
Она открыла глаза и увидела Сайласа, лежащего напротив.
– Прочь из моей палатки.
– Хмм… нет, - ответил он. – Я обещал, что мы поговорим. Вот я и пришел.
Килэй не хотела этого делать. Она пыталась вытолкать его пятками, но он отбросил ее ноги.
– Тебе не нужно вылизывать шерстку? Или отгонять мух?
– Нет ничего важнее этого разговора, - парировал Сайлас. Он придвинулся ближе, чтобы она не пиналась. – Мы одни в мире, драконесса, я так выбрал, а ты – потому что странное существо без друзей.
– Уверен, что не иначе?
Он ухмыльнулся, глаза игриво блестели.
– Я не буду злиться на твои слова…
– Как мило.
– …потому что я знаю,
что твое чешуйчатое сердце разбито.Она умолкла.
Он тяжко вздохнул.
– Раз мы оба одни, мне придется напомнить тебе о законах нашего народа.
– Я знаю законы, - прорычала Килэй. Она их ненавидела. Правила были для людей, которые любили плотные штаны. Она любила нарушать правила.
Но, хотя ее взгляд мог растопить лед, это не помешало ему отчитывать ее.
– Тогда ты знаешь, почему я должен поговорить с тобой… почему должен оборвать твои чувства к Меченому, к шептуну, пока это тебя не уничтожило, - Сайлас привстал на локте. – Если бы он был обычным человеком, я бы сказал тебе утащить его в лес, исполнить ритуал и надеяться, что Судьба переродит его полудраконом. Но он-то не нормальный? – Сайлас смотрел на нее, пытаясь просверлить дыру и выудить секреты. – Он – шептун. А ты знаешь, что ни один человек не переживет кинжал Судьбы дважды.
Он вскинул руку, и даже в тусклом свете она увидела тонкий белый шрам на его ладони. Ее пальцы дернулись к ее шраму. Ритуал всегда оставлял метку. Где вмешивалась Судьба, оставался след.
– Мне напомнить, почему это проблема? – Сайлас разглядывал свой шрам, и Килэй показалось, что он любуется собой. – Ты так легко забыла вес Трех принципов?
Нет, она их не забыла, хотя ей очень хотелось. Но они словно были вырезаны в ее голове. Даже когда она была без имени, обнаженная в лесу, пытающаяся вспомнить, кем была, Принципы звенели в ее голове:
Убить себя – отказаться от вечного отдыха. Попытка уничтожить второе я – убийство себя же. И…
– Связь с любым чужим – Мерзость, - прошептал Сайлас. – И на Мерзость Судьба спустит своего брата, Смерть. Понимаешь, драконесса? Твои чувства к шептуну – Мерзость.
Килэй ненавидела Принципы. Они были глупыми правилами, которые могла толковаться по-разному разными людьми.
– Может, и не Мерзость.
Сайлас прищурился.
– Но это так. Так сказано…
– С чужим, - прервала его Килэй. – Ничего не говорится о моем виде. Может, дело не в облике. Я для него, а он – для меня, разве это не делает его… моим?
Сайлас рассмеялся, оглушив ее.
– Ты лучше так Судьбе не говори.
– Может, Судьбе стоило уточнять, - едко сказала Килэй. – Я знаю, что чувствую сердцем, и ничто этого не изменит. Даже Судьба.
– Ты хочешь рискнуть жизнью и доказать это?
– Да, с радостью.
– А его жизнью тоже рискнешь?
Слова застыли на языке Килэй. Она смотрела, как высоко Сайлас вскинул брови. От тишины они поднялись еще выше.
– Его жизнь не…
– На всю Мерзость, драконесса. Смерть накажет твоего шептунчика так же ловко, как и тебя.
Килэй не подумала о таком. Но теперь она разозлилась.
– Выметайся, - прорычала она.
Сайлас пожал плечами.
– Как пожелаешь, - он пополз из палатки, но замер на входе. – Помни, драконесса: мы должны защищать тех, кто слабее нас. К сожалению, и людей тоже. Если ты заботишься о нем, то не веди его по опасному пути. А если не может управлять собой… лучше держись от него подальше, а не приговаривай к смерти.