Хрусталь и стекло

– Может даже больше, чем Алекс сейчас. Мой Грегор в плавании вновь. Со своей супругой. Вы знаете, что у них уже два сына и может третий скоро будет?
– повернулась она с улыбкой.
– Я так часто с ними. Играем вместе, гуляем, учимся. Они замечательные!

– Верю, - улыбнулся с восхищением Густав.
– Даже завидую Вам. У Вас есть дети и внуки. Вы выглядите счастливой с ними.

– Не в детях ли счастье?
– встретил он снова улыбку Эльвиры.

Подойдя ближе, Густав сложил руки за спину, чтобы спрятать желание прикоснуться к её плечам:

– Вы... Вы должны думать и о себе. Дети уже имеют свои семьи, своих детей. Муж Ваш в ином мире, скажем так. Зная, каков он был, я жалею лишь об одном... Что он не ушёл туда раньше, чем мы встретились.

– Вы, оказывается, опасный человек, - прищурилась шутливо Эльвира.

Густав невольно и кратко засмеялся, но снова смотрел более серьёзно. Он выдержал паузу, выискивая подходящие слова, чтобы не спугнуть ненароком или не обидеть как, и сказал:

– Я осмелюсь сказать, что Ваш сын Грегор куда опаснее. Он ведь корсар, не так ли? Вантала?

– Я горжусь им. Он многого добился, руководит кораблём и таким количеством людей, - с восхищением о сыне ответила она.
– И кличка его, Вантала, мне по душе. Она означает Одиночка. Он уже не один, но... Мы все всё равно одиноки, если посмотреть иначе. Мы пришли в мир одни и уйдём одни. Без детей или кого родного. Без вещей...

– Но желательно с чувством удовлетворения,... счастья, - сглотнул Густав.

– Вы обрели это счастье?
– поинтересовалась Эльвира, тоже став более серьёзной и пытающейся скрыть подступившее волнение.

Их взгляды не отрывались... Почему-то обоим было трудно прервать ту создавшуюся невидимую, но будто очень нужную нить. Видны были во взглядах и дрожь, и грусть, и трепет. Но не тот трепет, что был бы, если бы были молодыми и желающими познать те самые сокровенные чувства, к которым бы рвалась душа. Однако оба поймали себя на мысли, что хотелось бы вернуться в то канувшее время и... встретиться там...

– Я не имел возможности обрести то счастье, о котором говорим, - наконец-то тихо произнёс Густав.
– И Вы, кажется, тоже его ещё не обрели. Нет, - мотал он головой, свято в то веря.
– Не с тем мужем, какого имели.

– А теперь возраст не позволит, - хотела через улыбку ещё что-то сказать Эльвира, как крик Алекса заставил выбежать из гостиной:

– Врача! Роды! Скорее!

– Роды?!
– переглянулись Эльвира и Густав, одарив при том друг друга улыбкой радости...

Глава 19

Позолота рамок висевших на стенах картин нежно отражала свет горевших в королевской спальне свечей. Подсвечники стояли на комодах, на будуарном столике или ночном,... а то - на столике у окна. Там же рядом было и два мягких кресла с гобеленовой обивкой, на которой вышиты замысловатые узоры и различные птицы.

Только взгляд вошедшего сюда этим вечером Криса сначала остановился на другом... Здесь, в его с супругой комнате, любимая лежала на боку на постели и что-то разглядывала в своих руках. Она была ещё одета в будничное платье, не менее роскошное, чем всё вокруг. Она увлеклась и не услышала приход мужа.

Крис с наслаждением улыбался, задержавшись у двери. Он любовался ею, потом взглянул на свечи, на золотистые рамки картин и на те пейзажи, которые были там изображены. Всё только добавляло нежности к романтическому настроению...

– Вики, - прошептал Крис и лёг рядом с милой рассматривать раскрытый в её руках медальон.
– Наши детки.

– Да, наша девочка Кристина и ещё малыш Карл, - улыбалась она, поглаживая изображения детей.
– Ещё бы гравировку сделать. Я у Кэтрин на перстне видела, очень красиво и аккуратно сделано.

– Скоро придётся заказывать иной медальон, - обняв за плечи, с вожделением молвил Крис.
– На большее количество наших деток.

– Они будут?
– с ноткой обиды улыбнулась Виктория.

Крис сразу почувствовал, что её сомнения не ушли, как не испарилось и разочарование в том, что у него, как оказалось, была связь с дочерью трактирщицы, и та родила ему сына...

– Вики, - вздохнул с тем же сожалением он.
– Я должен навестить этого мальчика. Да, я был в отчаянии тогда и использовал её. Послушай, - видел он нежелание любимой говорить об этом.
– Мальчик не виноват, но я не могу отказаться от него, если он действительно мой сын.

– Я понимаю, - усмехнулась Вики.
– И когда ты решил навестить её?

– Мы сделаем это вместе, - робко погладив по спине и плечам, сказал Крис.
– Не оставляй меня... Я с тобой и только с тобой хочу быть всю жизнь. Никаких других.

– Тебя будут пытаться отнять. Ты молод, красив и король, - смотрела Виктория вновь на изображение детей в своём медальоне.

– Этого не будет, - сказал Крис под уже раздавшийся к ним в дверь стук.

Явившийся слуга сообщил, что хозяин стекольного завода, Барон Дершау, просит принять. Удивившийся тому Крис оглянулся на поднявшуюся с постели милую. Оба были ещё одеты. Вечер был не поздним. Только такая просьба всё равно вызывала настороженность.

Не отказав, Крис сказал слуге, что скоро будет в своём кабинете. Взяв любимую под руку и взглянув в глаза, Крис спросил:

– Ты ведь и сейчас не откажешься быть рядом?

Виктория улыбнулась. Она улыбнулась так, что всё было ясно без слов: любит безмерно и навсегда. Подарив друг другу нежность поцелуя в губы, они скоро пришли к кабинету, где ждал тот самый Барон Дершау.

Этот молодой человек, примерно того же возраста, что и сам король, гордо стоял посреди кабинета и ждал. Он сразу смотрел в глаза правителя, согласившегося принять в час, когда приёмы все закончены, и не терял веру в своё...

– Джозеф Дершау, - кивнул в приветствие Крис и проводил супругу сесть в кресло.
– Ваш вопрос, полагаю, крайне важен.

– Я рад, что Вы не на балу, - кивнул в ответ тот.

– Нет, в виду некоторых обстоятельств мы решили не идти на бал, но и не отменили его для гостей, - кратко пояснил Крис.

– Надеюсь, Вы в курсе моих дел с Блэкстоном, - строго смотрел барон, получив тут же знак руки короля сесть в одно из свободных кресел.

– Да, да, слышал что-то. Вы боитесь, Ваши права владения стекольным заводом отнимут.