Хрусталь

– Брат, да не суетись ты, хочешь покурим в перерыве, тебе станет легче?

– Не станет.

– Ты просто не знаешь, что у меня за стафф.

Он произнёс это, демонстрируя мне свою пьяную улыбочку, которая почти не обнажала зубов, но зато растягивалась от уха до уха.

– Уж я то знаю… Нет, не надо. В таком состоянии мне точно станет хуже… Здесь только один способ решить проблему.

Влад пожал плечами.

– Если что, брат, ты знаешь…

Я кивнул и посмотрел в очередной раз на мастерфон, дергая ногой так, будто выбиваю сообщение на азбуке Морзе. Никаких сообщений. Чёрт её дери. И ведь не избавишься от чувств, ведь не засунешь их в карман, всё бурлит от одного только вида, да что за напасть!

– Активная стабильная фаза – двести восемьдесят градусов, давление семьдесят два бара. – Продолжал Макс.

– Секция контроля - это часть с мониторами о состоянии активной зоны, о состоянии контуров и сигнализация. Секция контроля управления и защиты…

Наконец Касьянова взяла мастерфон снова в руки, начала зевать и прикрыла рот рукой. Посмотрев на экран никаких дальнейших действий предпринимать не стала, а просто засунула гаджет обратно в карман.

СУКА!

Я начал истерически проверять, дошло ли сообщение, вдруг что-то не так с отправкой. Юрец косился на меня, но никак не комментировал моё поведение и похоже даже получал удовольствие от лекции Макса.

– Стравливать давление на 1-м, 2-м контуре, сброс активного вещества. Однако, если давление в контурах падает само собой, контур повреждён…

Всё доставлено. Она прочитала! Да что же за…

Я не выдержал, встал и вышел в туалет. Нужно было успокоиться.

Глава четвёртая

– Теплинин, идиот, это всего лишь девушка, просто ходячие сиськи, жопа, и хлопающие реснички. Возьми себя в руки, блядь!

Я ударил себя по щеке так, что через несколько мгновений появилось мощное покраснение. Затем начал ходить туда сюда по туалету и разговаривать сам с собой.

– Просто, мать твою, держи себя в руках, сука! Ну вот что не так с тобой? Каждая девка в твоей жизни пыталась тобою как-то вертеть и ни у одной никогда не получалось, а эта буквально узлы из души вьёт просто ничего не делая. Просто существуя! Ну разве такое возможно? ПРИДУРОК!

Я себя ударил уже по другой щеке, и на этот раз с кулака. Одна из кабинок открылась, из неё вышел мужик, который смотрел на меня, как на сумасшедшего.

– Что?

– Да ничего… Вы потише бы, там в коридоре всё слышно.

Я покосился на дверь и понял, что не закрыл её.

– А, да, точно, спасибо.

Вдвойне идиот. Мужчина покинул помещение, а я стоял и умывался раз за разом, пока более менее не пришёл в себя. Посмотрев в зеркало, успокоив бурление внутри, я решил вновь вернуться в зал, но как только переступил порог и увидел Нику, занявшую место Макса, всё снова понеслось по новой. Как будто и не выходил…

– Центральная Калибровочная Консоль – это операционная зона по исследований межматерья. После того, как Пётр Оленковский – один из отцов основателей НИП Возрождение-2, выдвинул гипотезу «о втором универсуме», Возрождение выделило грант на исследование структуры межматерья, которое завершилось семнадцать лет назад. Пётр Мерабович Оленковский со своей группой исследователей сумел математически смоделировать и доказать наличие второго универсума, а также межматерья, разделяющего первый и второй универсум. Межматерье – это временный термин, который ввёл сам Пётр Мерабович, на деле же мы имеем дело с таким явлением как «абсолютное ничто» …

Я смотрел на неё, как она говорила, как она потела из-за волнения, как смотрела вниз или вверх, но ни в коем случае не на зал, и мне это доставляло искреннее удовольствие. Вот её слабость. Публичные выступления. Волнение нарастало, но вместе с ним росла моя уверенность, я почему-то неистово захотел испортить ей выступление точно так же, как она мне испортила настроение и заставила себя чувствовать самым большим ничтожеством на свете. Но это нужно было сделать изящно. А чтобы сделать это изящно, надо было внимательно слушать, о чём она говорит…

– Научно-исследовательский полигон Возрождение-2, основная задача которого – это исследование межматерья, то есть «абсолютного ничто» …

Она повторяется. Однако, мой план не мог прийти в исполнение, так как у огромного количества присутствующих появилась масса вопросов и руки взмыли вверх.

– Простите, но все вопросы… Кхм… - Она запнулась, а я злорадствовал. – После инструктажа.

– Опять будем слушать час теории, а потом три минуты практических знаний?

Кто-то выкрикнул с места этот риторический вопрос, и в глубине души я ему аплодировал.

– Ещё раз повторяю, вопросы, пожалуйста, в конце…

Она закашлялась, а голос неестественно дрогнул. Я продолжал наблюдать. Пытался сконцентрироваться, но не получалось, в голове как будто рой пчёл, всё гудело и вибрировало. Она продолжала смотреть то вниз, то вбок, рассказывая заготовленный материал.

– Кхм… Здесь могла бы быть долгая вставка о том, что такое абсолютное ничто, как его интерпретировать, и является ли интерпретация этого ничто – способом сделать его чем-либо? – Она прокашлялась ещё раз и её голос снова дрогнул. Как будто Ника переживала из-за чего-то, но явно не из-за сцены. – Поэтому скажу просто и надеюсь понятно… Кхм. Если абсолютное ничто разделяет универсумы, то интерпретируя это ничто, мы выстраиваем канал между универсумами. Это и есть основное назначение «Сферы Оленковского» - основной «бурильной» машины между универсумами.

В зале повисла тишина, многие пытались осознать произнесённое, кто-то уже давно знал с чем имеет дело, другие же, такие как я – не придавали слишком большого значения всему происходящему.

– Теперь о правилах безопасности. – Глаза у Касьяновой слегка покраснели.
– Начнём пожалуй, с пункта о повышенных температурах, зонах риска. Так как «Сфера Оленковского» работает по принципу температурно-временной суперпозиции, то…

Дальше я слушал совсем невнимательно, Ника что-то рассказывала про огромные температуры, про зоны взаимодействия с ЦКК, она указывала на специальные зоны, так называемые «островки безопасности», а также на зоны, заходить в которые можно только в исключительных случаях и только особому персоналу, работающему непосредственно с этими зонами.

– Интерпретируя межматерье, мы получаем обратную связь на уровне фундаментальных частиц. Этот процесс Пётр Мерабович Оленковский назвал «резонансом», учёные уже не раз моделировали подобное в прошлом, ярким примером является квантовая-телепортация, однако резонанс отличается большим количеством задействованных фундаментальных частиц в процессе и может давать нам существенно больше информации… Для записи мы используем термостойкие изолированные короба с плёнкой – Она указала рукой на изображение позади неё. – Их рабочее короткое название «ТИП-К». Как говорил Максим Сяолунович про АЭС, человечество пока не придумало ничего лучше кипящего чайника, поток пара, который вращает турбину. Точно так же и здесь, люди до сих пор не создали носитель, скорость записи на который будет выше, чем на плёнку. Хотя мы стараемся… Но это далеко не тривиальная задача… - Она посмотрела на Макса и выдавила из себя лёгкую улыбку, он ответил ей взаимностью. – Не будем останавливаться на достоинствах плёнки… Хоть мне было бы интересно об этом рассказать.

Она обрисовала базовые принципы безопасности обращения с изолированными плёночными коробами, основная опасность которых заключалась в том, что они тяжёлые, могут при неправильном использовании сильно придавить, а если совсем не повезёт, то и убить.

Я поднял руку, но она проигнорировала моё действие. Я опустил. Затем через минуту повторил то же самое. Макс подошёл к Нике и что-то сказал, но она подняла ладонь в знак протеста и продолжала вещать. Мои действия повторились, и уже в третий раз она среагировала.