Хрустальная сосна

…Перед нами в снегах лесотундра лежит, медицинская лошадь бредет осторожно…

Недопетая песня засела в голове и крутилась там упорно, повторяясь и не давая мне расслабиться.

…Я надеюсь еще на счастливую жизнь - если это, конечно, в природе возможно…

Ни на какую счастливую жизнь надежды уже не оставалось…

Дома я сразу напился по-настоящему - как следует, почти до посинения. Но все-таки сознание полностью не отключил, поскольку сразу не уснул. И уже в постели услышал телефонный звонок. Ощупью нашел трубку стоявшего на полу телефона - оттуда раздался взволнованный и смущенный голос Кати:

–  Женя… Женя, это ты?

–  Я…- ответил я, не слишком легко ворочая языком.

–  Это я, Катя…Не спишь еще?

–  Сплю. И… во сне раз…говариваю, - я попытался шутить.

–  Жень, а Жень…

Катя замолчала. Видно было, что ей трудно говорить.

–  Что?…- не удержался я.

–  Жень, прости меня, если сможешь… Только наверное, уже не сможешь никогда…

–  Не говори… глупостей, - перебил я.
– Тебе не за что… просить у меня прощения.

–  Нет, правда… Ведь из-за меня, из-за меня все это произошло. И ты меня должен теперь за это ненавидеть.

–  Ерунда, - опять оборвал я ее.

–  Нет, правда, должен…

Я сел на постели. Так было легче говорить: в лежачем состоянии вокруг меня все плыло и качалось.

–  Ничего… не должен. Ты пойми… Все произошло автоматически. Я прыгнул прежде… чем успел подумать. А что осколок… что осколок попал именно по руке… Так это случайность…

–  И ты правда на меня не злишься?

–  Не злюсь. Не злюсь. Не злюсь…- повторил я как можно искреннее, чувствуя, что для Кати этот вопрос очень важен.

–  Ты знаешь, ведь я до сегодняшнего вечера ничего не знала…

Не знала. Потому что не интересовалась моей персоной, - грустно подумал я, но тут же задавил в себе эти мысли; Катя спрашивала порывисто и в голосе ее, похоже, звучали готовые прорваться слезы.

–  И теперь мне кажется. что тебе противно мое общество. И ты в самом деле должен меня ненавидеть.

–  Не противно, не должен… И вообще… Я ни о чем не жалею. И если бы… Если бы все случилось еще раз… Я поступил бы так же… Я знал, что ничто никогда не повторяется. И тем более нельзя проиграть заново историю с пальцами, которых у меня уже нет и больше не будет. Но я соврал легко и убедительно; я не мог не соврать это маленькой и до сих пор нравящейся мне женщине. Маленькой и, судя по тому, что я увидел, нечастной в личной жизни… Тем более, для нее было так важно знать.

–  Правда? Ты не врешь…

–  Правда, правда, - поспешил успокоить ее я.
– Я пьян, конечно… В сиську, честно говоря. Но не настолько… чтобы врать тебе в серьезных вещах.

–  Женя… А ты знаешь - ты ведь настоящий герой!
– вдруг сказала Катя.

–  Какой там герой! Я же сказал тебе… Автоматически все вышло. Тело сработало быстрее, чем подсказал разум.

–  Герой. Ты мне*жизнь спас*.

–  Скажешь тоже… Просто от травмы заслонил.

–  Ты мне жизнь спас, - с нажимом повторила Катя.
– И не мне одной, кстати.

–  Знаю, - коротко сказал я.

–  Откуда?
– серьезно всполошилась она.
– Кто тебе успел сказать?

–  Никто не говорил. Свои глаза есть.

–  А что - так заметно уже?
– спросила Катя, и я почувствовал, что она тихо улыбается на дальнем конце провода.

–  Не так уж… Но в общем заметно.

Катя засмеялась.

–  И вообще… Это ты меня прости, что я сорвался по-английски…

Просто не по себе стало… Для меня прошлое живо… Как ни странно.

–  Да уж, - вздохнула Катя.

– Ладно я не знала - но ведь этот балбес все знал, и принес кассету, как нарочно.

По тому, что она обозвала Славку не дураком, не идиотом, придурком или хотя бы болваном, а именно балбесом, я уловил оттенок нежной, материнской снисходительности. И понял в очередной раз, насколько они близки.

–  Да нет же. Он просто хотел тебе приятное сделать, - совершенно неожиданно я заступился за действительно безголового Славку.
– Он же знает, что ты любишь… любила мои песни. И решил восстановить тебе лето у костра…

–  Кстати, народ слушал, как завороженный, - сказала Катя.
– А Владик даже попросил эту кассету переписать.

–  Какой Владик?

–  Ну, парень был, мой одноклассник бывший…

–  А, этот гомик недоделанный…- пьяно усмехнулся я, ощутив молниеносную злобу к этому неповинному Владику, которого даже и не рассмотрел как следует, но знал, что у него обе руки целы.
– Если даже ему понравилось, то я пас… Значит все не зря. Катя не отреагировала на мой ненорматив, списав, очевидно, на мое пьяное состояние. Мы поговорили с ней еще пару минут и наконец, снова заверив, что я на нее не сержусь, не ненавижу, и пр… - я стал прощаться.

–  Слушай, Женя… - вдруг проговорила Катя так, будто с самого начала собиралась сказать именно это.
– Как ты живешь сейчас, а?

–  Как живу?… - я помедлил.
– Нормально. Существую. Как все. Ну, то есть почти как все.

–  Жень… Славик говорил, у тебя жена в отъезде, это правда?

–  Да, - коротко ответил я, поразившись, что Славка запомнил и передал Кате вскользь брошенные слова об уехавшей Инне.
– Она в Москве. На стажировке. К новому году должна вернуться.

–  Женя… - Катя тоже помедлила и я понял, что следующие слова дадутся ей с трудом.
– Жень, слушай… Тебе, наверное, сейчас трудно одному… Хочешь, я к тебе… Приду, помогу чем-нибудь?

–  Спасибо, не надо, - ответил я, стараясь не думать о том, что она имела в виду под словом "помочь".
– Я прекрасно… сам со всем справляюсь. А у тебя забот хватает. И не только о себе.

–  Но все-таки… - проговорила Катя.
– Если… Если тебе понадобится что-то… Если ты передумаешь и захочешь… То я… Я тебе… Ну…В общем, телефон мой запиши.

–  Давай, диктуй, - ответил я, не собираясь в самом деле ничего записывать.

Катя продиктовала шесть цифр, после чего мы простились и я положил трубку.

Лежа в темноте, я вдруг начал вспоминать недолго виденную мною нынешнюю Катю… Ее красное платье, белые руки и заметную, еще более белую грудь в глубоком вырезе…Ее голос, которым она только что расспрашивала о моем отношении к ней… Мне казалось, что я уже давно - тем более, после потери пальцев - переболел увлечением ею. Но сейчас оказалось, что нет. Она сделала ко мне всего один шаг, и то пока по телефону. Точнее, предложила этот шаг сделать. А я… Я с внезапной остротой почувствовал, что хочу ее. Хочу как женщину - сейчас и немедленно… И раз она сама фактически предложила себя, то не надо терять времени… Надо одеться, бежать на улицу, ловить такси и самому ехать за ней. Ворваться в ее мрачный дом, отшвырнуть куда-нибудь унылого Диму и схватить ее в охапку. И увезти собой. И привести сюда, чтоб тело ее согрело наконец мою одинокую постель, и… и… и…