Хрустальный грот. Полые холмы

Мало кто принял бы его сейчас за принца. Даже в полутьме я разглядел, что он был одет не бедно, но в платье, в какое одеваются обычно торговцы, и украшением ему служило лишь одно медное обручье. Темное платье было подпоясано поясом из простой кожи, на рукояти меча не было ни единого украшения, а плащ, хотя и из хорошей материи, обтрепался и был испещрен пятнами грязи, От всей его фигуры исходило то неописуемое ощущение захудалой бедности, какое является результатом постоянных расчетов, как протянуть от одного дня до другого или, возможно, даже от обеда до ужина.

Поскольку, несмотря на значительные перемены, он, бесспорно, оставался моим кузеном Диниасом, следовало предположить, что если он узнал меня, то не было смысла притворяться, будто он ошибся. Я улыбнулся и протянул ему руку:

— Привет, Диниас. Надо же, первое знакомое лицо за сегодняшний день.

— Что, во имя богов, ты здесь делаешь? Все говорили, что ты мертв, но я этому не верил.

Он подался вперед, вытягивая шею, и с ног до головы окинул меня быстрым внимательным взглядом.

— Где бы ты ни был, жилось тебе, похоже, неплохо. Когда ты вернулся?

— Мы приехали сегодня.

— Значит, новости ты уже знаешь?

— Я знал, что Камлах погиб. Мне жаль… если ты был… Ты же знаешь, он не был моим другом, но дело тут вовсе не в политике… — Я замолк, выжидая. Пусть он сделает шаг. Краешком глаза я видел, как Кадал настороженно напрягся; он по-прежнему держал руку у бедра. Я успокаивающе повел рукой, повернул ее ладонью вниз и увидел, как он расслабился.

Диниас передернул плечами.

— Камлах? Он был глупцом. Я предупреждал его, откуда следует ждать прыжка Волка. — Однако при этих словах я заметил, как его взгляд метнулся в сторону густой тени. По-видимому, в эти тяжелые времена жители Маридунума научились держать язык за зубами. Он снова поглядел на меня подозрительно и настороженно. — А тебе здесь что за дело? Для чего ты возвратился?

— Чтобы повидаться с матерью. Я был в Корнуолле, а туда доносились лишь отголоски слухов о битвах. Когда же я услышал о смерти Камлаха и Вортимера, я стал тревожиться о судьбе близких.

— Что ж, она-то жива, это ты уже разузнал? Верховный король, — нарочито громко произнес он, — уважает Святую Церковь. Впрочем, я не думаю, что тебе удастся ее повидать.

— Возможно, ты и прав. Я ходил в монастырь, но они меня не впустили. Однако я пробуду здесь еще несколько дней. Я пошлю ей письмо, и если она захочет повидать меня, то, полагаю, найдет способ. По крайней мере я знаю, что она в безопасности. Это настоящий подарок судьбы — то, что я тебя повстречал. Ты сможешь рассказать мне остальные новости. Я вообще не представлял себе, что обнаружу здесь, и поэтому, как ты видишь, прибыл сегодня утром тихо, только со своим слугой.

— Это правильно, что тихо. Я подумал, что вы воры. Вам повезло, что я не порубил вас, прежде чем начал задавать вопросы.

Я узнавал прежнего Диниаса: ответом на мой мягкий и извиняющийся тон стала задиристая грубость.

— Ладно, я не хотел рисковать, не зная, как обстоят дела нашей семьи. Я отправился в обитель Святого Петра — обождав, пока сгустятся сумерки, — а затем пришел осмотреться здесь. Выходит, в доме теперь никто не живет?

— Я здесь все еще живу. А где же еще?

Пустое высокомерие напомнило мне о безлюдной колоннаде; на мгновение я испытал искушение попросить его о гостеприимстве и посмотреть, что он скажет в ответ на это. Ему, похоже, пришла на ум та же мысль, и он поспешно спросил:

— Корнуолл? Как там дела? Говорят, что гонцы Амброзия снуют через Малое море все равно что водомерки.

Я рассмеялся:

— Откуда мне знать? Я старался жить тихо.

— Ты выбрал удачное место. — В его голосе снова слышалось так хорошо знакомое мне презрение. — Говорят, старый Горлойс провалялся всю зиму в постели с девкой, которой едва исполнилось двадцать лет, бросив остальных королей по снегу играть в свои игры. Говорят, что рядом с новой герцогиней Елена Троянская выглядела как базарная торговка. Правда ли это?

— Я ее никогда не видел. У нее очень ревнивый муж.

— Он ревнует к тебе? — Диниас засмеялся и отпустил шуточку, от которой стоявший у меня за спиной Кадал едва не задохнулся от гнева. Однако эта тема привела моего кузена в доброе расположение духа, и он утратил бдительность. Я оставался все тем же младшим родичем-бастардом, и со мной можно было не считаться.

— Что ж, тебе это пошло бы впрок, — добавил он. — У вас была мирная зима, у тебя и у этого старого козла герцога, в то время как мы топали по стране вслед за саксами.

Выходит, он сражался вместе с Камлахом и Вортимером. Именно это я и хотел узнать.

— Вряд ли меня можно винить за поведение герцога, — мягко произнес я.

— Ха! Тем лучше для тебя. Ты разве не знаешь, что он ушел на север за Вортигерном?

— Мне известно, что он отправился, чтобы присоединиться к верховному королю… у Каэр-ар-Вона, кажется, так? Может, и ты туда направляешься? — как можно более мягко осведомился я, а потом кротко добавил: — По правде сказать, мое положение не позволяло мне узнавать важные новости.

Между колоннами гулял холодный сырой сквозняк. Откуда-то сверху, из разбитой водосточной трубы, вылилась вода, брызгами рассыпавшись по плитам между нами. Я увидел, как Диниас подобрал плащ, кутаясь поплотнее.

— Так чего мы здесь стоим? — произнес он с грубоватой сердечностью, такой же фальшивой, как и высокомерие. — Может, пойдем обменяемся новостями за флягой вина?

Я заколебался, но лишь на мгновение. Казалось очевидным, что у Диниаса есть свои причины держать нас подальше от глаз верховного короля; к тому же если бы ему удалось утаить свой союз с Камлахом, то, уж конечно, он был бы теперь в армии Вортигерна, а не слонялся бы по пустому дворцу в обносках с чужого плеча. К тому же теперь, когда он знал о моем присутствии в Маридунуме, я предпочитал держать его под присмотром: рискованно было дать ему возможность уйти и разболтать о моем возвращении первому встречному.

Поэтому я принял его приглашение, сделав вид, что польщен и доволен, и настояв лишь на том, чтобы он присоединился ко мне за ужином, если он подскажет, где можно вкусно поесть и обсушиться в тепле…

Едва я успел договорить, как он схватил меня за руку и повел через атриум к выходу на улицу.

— Хорошо-хорошо. Есть одно местечко в западном квартале, за мостом. Кормят там сносно, а посетители не суют нос в чужие дела. — Он гадко подмигнул. — Впрочем, какое тебе дело до девок, так ведь? Хотя по твоему виду и не скажешь, что из тебя все-таки сделали клирика… Ну да ладно, хватит на время. И не строй из себя тихоню. Ни за что не поверю, что тебе не о чем порассказать… Да и о многом ли сейчас поговоришь? Ты или с валлийцами не в ладах, или с Вортигерном, а ведь город кишит его соглядатаями. Не знаю, кого они так ищут, но ходят слухи… Нет, вали отсюда со своим тряпьем.