Хрустальный грот. Полые холмы

При этих словах она бросила на меня короткий, как вспышка, взгляд. Значит, это было правдой. Как и имя Эмрис, которым она назвала меня наперекор всем; хотя бы эту частицу отца она для меня сохранила.

Ниниана отвела взгляд.

— Полагаю, милорд, мои слова тебя не особенно удивят. До тебя, верно, доходили слухи, что мой сын не такой, как другие мальчики… Нельзя все время молчать, и я знаю, что многие перешептывались, но сейчас я открыто говорю правду и молю тебя, милорд Вортигерн, позволить моему сыну и мне мирно удалиться в наши святые обители.

Она замолчала, и в зале повисла томительная тишина. Мать склонила голову и вновь надвинула на голову капюшон, пряча под ним лицо. Я наблюдал за королем и людьми, стоявшими за его троном. Я ожидал увидеть его ярость, нахмуренные брови, нетерпение, но, к моему удивлению, его лицо прояснилось и король улыбнулся. Он открыл рот, чтобы ответить моей матери, но королева опередила его. Она наклонилась вперед, облизнула свои красные губы и в первый раз за все время обратилась к жрецам:

— Моган, это возможно?

На ее вопрос ответил высокий бородатый священник. Он говорил без колебания, учтиво и на удивление воодушевленно:

— Да, моя госпожа, такое возможно. Кто не слышал о созданиях воздуха и тьмы, которые процветают за счет смертных мужчин и женщин? В моих исследованиях и во многих прочитанных мною книгах я сталкивался с рассказами о детях, рожденных на свет именно таким образом. — Он смерил меня взглядом, теребя бороду, затем обратился к королю: — И впрямь, милорд, мы имеем свидетельства древних. Они отлично знали, что некоторые духи, блуждая ночью между землей и небом, сожительствуют со смертными женщинами, обретая мужскую плоть. Вполне вероятно, что эта госпожа королевской крови — эта благочестивая леди — пала жертвой такого создания. Мы знаем, и она сама подтвердила нам это, что много лет люди судачили на этот счет. Я сам разговаривал с одной из ее служанок, которая сказала, что это дитя — плод не смертного мужа, а самого дьявола, поскольку ни один мужчина не был близок с ее госпожой. Да и о самом ее сыне еще в те дни, когда он был совсем мал, мне довелось услышать много странного. Я верю, король Вортигерн, что она сказала правду.

Никто больше не смотрел на Ниниану. Все взоры обратились ко мне. На лице короля читалась смесь ярости и невинности; так радуется ребенок или дикий зверь, видя приближающуюся жертву.

Сбитый с толку, я придержал язык, ожидая, что будет дальше. Если жрецы и колдуны Вортигерна поверили моей матери, а король поверил жрецам, то я не видел в этом никакой опасности для себя. Не было даже намека, который обратил бы мысли присутствующих к Амброзию. Моган и король, казалось, охотно ступили на тропу, указанную моей матерью.

Король глянул на моих стражей. Когда мать закончила свой рассказ, они отступили от меня, без сомнения, опасаясь стоять так близко к порождению демона. По знаку короля они снова приблизились ко мне. Воин по правую руку от меня по-прежнему держал обнаженный меч, но опустил острие так, чтобы моя мать не видела оружия. Рука с мечом то и дело подрагивала. Человек слева незаметно потянул меч из ножен. Оба стража тяжело дышали, и от них веяло страхом.

Жрецы с умудренным видом кивали, а некоторые, как я заметил, сложили перед собой знак, призванный охранить их от чар. Было очевидно, что они верили Могану, верили моей матери и видели во мне отродье дьявола. Все, что случилось, лишь подтвердило их собственные верования и старые слухи. По сути, именно для этого ее и привезли сюда. Теперь они смотрели на меня с удовлетворением, но и с затаенным страхом.

Мой страх улетучивался. Я подумал, что начинаю понимать, что им нужно. Суеверность Вортигерна давно стала легендарной. Я вспомнил, как Диниас рассказывал мне о крепости, которая постоянно разрушалась сама собой, а также байки королевских колдунов о том, что это место якобы заколдовано.

Вполне вероятно, слухи о моем происхождении, а также способности, которые я проявлял в детстве, до того, как убежал из дому, о которых упоминал Моган, заставили их предположить, что я могу помочь им советом или волшебством. Если это так и меня привезли сюда из-за этой приписываемой мне силы, то я, похоже, нашел способ помогать Амброзию прямо из вражеского лагеря. Возможно, в конце концов, именно для этого привел меня сюда мой бог; возможно, он и теперь направлял меня. «Ступи на его тропу…» Что ж, использовать можно лишь то, что есть под рукой. Пусть мне и не хватало силы, у меня оставались знания.

Мысленно я возвратился к тому дню в недрах Королевской Твердыни и к затопленной шахте в недрах утеса, куда привело меня видение. Я наверняка мог сказать им, почему рушатся их строенья. Они получат ответ механика, а не чародея. Но, посмотрев в мутные глазки Могана, который как раз потирал свои длинные грязные руки в предвкушении ответа чародея, я подумал, что следует оправдать их ожидания. А вместе с ними и ожидания Вортигерна.

Я поднял голову. Думаю, мне удалось улыбнуться.

— Король Вортигерн!

Словно камень швырнули в стоячий пруд, так тихо было в зале, все внимание сосредоточилось на мне. Я продолжал окрепшим голосом:

— Моя мать сказала тебе то, что ты хотел услышать. Не сомневаюсь, что теперь ты скажешь мне, чем я могу послужить тебе, но сперва я прошу тебя сдержать свое королевское слово и позволить ей удалиться.

— Леди Ниниана — наша почетная гостья, — скорее механически ответил король. Он перевел взгляд на открытую аркаду, выходившую к реке, на серое небо, перечеркнутое журчащими белыми струями дождя. — Вы оба вольны идти, куда пожелаете, но сейчас неподходящее время для того, чтобы отправляться в долгий путь к Маридунуму. Полагаю, вы проведете здесь ночь, госпожа, надеясь на то, что завтра будет сухой и погожий день? — Он встал, а за ним и королева. — Покои тебе приготовлены, королева проводит тебя; ты сможешь отдохнуть и приготовиться к тому, чтобы отужинать с нами. Наш двор и все покои — лишь временное пристанище, но, каковы бы они ни были, они полностью в твоем распоряжении. Завтра тебя проводят домой.

Моя мать также встала вместе с королевской четой.

— А мой сын? Ты так и не сообщил, с какой целью нас сюда привезли.

— Твой сын сослужит мне службу. Он владеет силами, которые могут быть мне весьма полезны. А теперь, госпожа, не соблаговолишь ли ты проследовать за королевой, а я тем временем поговорю с твоим сыном и скажу ему, что мне от него нужно. Поверь мне, он так же свободен, как и ты. Под стражу его взяли лишь до тех пор, пока ты не рассказала мне то, что я желал услышать. Теперь я должен поблагодарить тебя за то, что ты подтвердила мою догадку. — Он поднял руку. — Клянусь тебе, госпожа Ниниана, клянусь любым божеством, каким пожелаешь, что я не стану преследовать твоего сына за его происхождение и никогда не поставлю этого ему в вину.

Какое-то мгновение она внимательно смотрела на него, после чего, оставив без внимания его торжественный жест, подошла ко мне, протягивая мне обе руки. Я тоже двинулся к ней и взял ее руки в свои. Они показались мне маленькими и холодными. Я был выше ее ростом. Она посмотрела на меня снизу вверх, и я навсегда запомнил этот взгляд: он был полон беспокойства и крох былого гнева и нес какое-то посланье, настойчиво повторяемое без слов.

— Мерлин, будь на то моя воля, ты не узнал об этом так. Я бы щадила тебя. — Но ее глаза говорили иное.

Я улыбнулся ей и осторожно произнес:

— Матушка, сегодня ты не сказала ничего такого, что могло бы меня потрясти. Поверь, ты ничего не можешь прибавить к тому, что мне и так уже известно о моем рождении. И потому не тревожь себя.

Она судорожно вздохнула, глаза ее расширились, вглядываясь в мое лицо. Очень медленно я продолжал:

— Кем бы ни был мой отец, никто не станет упрекать меня в этом. Ты слышала обещание короля. Это все, что нам нужно знать.

Поняла ли она эти мои слова или нет, я мог лишь гадать. Она все еще осмысливала то, что я сказал вначале.