Хрустальный грот. Полые холмы

— А что дает тебе уверенность в том, что мой отец — дьявол — не явится мне на помощь?

— Это всего лишь слова, мой король. У нас нет времени слушать, — поспешно и громко произнес Моган, и колдуны, следуя его примеру, вплотную придвинулись к трону. Все они теперь говорили разом:

— Да, убьем его немедля… Нельзя терять время… Отведи его на утес и сразу убей… Вот увидишь, это умилостивит богов, и стены станут прочны… Его мать ничего не узнает, а даже если и узнает, что с того?..

Все зашевелились, словно псы, подобрались перед броском. Я пытался придумать, но ни одной связной мысли не приходило мне в голову. Сгущались сумерки, сам воздух в зале стал удушлив. Я уже чувствовал запах крови, и в свете факелов тускло блестели лезвия мечей, приставленных к моей груди.

Сосредоточившись на озаренном пламенем металле, я попробовал опустошить свой разум, но перед моим взором предстал лишь обглоданный скелет Галапаса, лежащий на залитой солнцем вершине холма, и кружащие над ним птицы…

— Скажите мне лишь одно, — начал вдруг я, не отрывая глаз от мечей. — Кто убил Галапаса?

— Что он сказал? Что сказал этот сын дьявола? — эхом прокатилось по залу. Чей-то хриплый голос произнес:

— Позволь ему договорить.

Это был седобородый воин.

— Кто убил Галапаса, волшебника, жившего на Брин Мирддине возле Маридунума?

Я почти кричал, едва узнавая собственный голос. Все замолчали и стали переглядываться, не понимая, о чем я говорю.

— Старика? — сказал Вортигерн. — Мне донесли, что он был соглядатаем.

— Он был волшебником и моим наставником, — уже тише сказал я. — Он учил меня, Вортигерн.

— Чему он тебя учил?

— Многому, — улыбнулся я. — Я узнал достаточно, чтобы видеть, что тебя окружают глупцы и шарлатаны. Пусть будет так, Вортигерн. Отведи меня на утес и не забудь прихватить свои ножи и своих ворожей. Покажи мне ту крепость, ее растрескавшиеся стены. Посмотрим, удастся ли мне объяснить, почему рушится твоя цитадель, лучше, чем это сделали они. «Сын без отца!» — презрительно бросил я. — Вот, что выдумывают эти дряхлые старики, когда не способны придумать ничего иного. Разве тебе не приходило в голову, о король, что сыну духа тьмы подвластно волшебство намного более могущественное, чем заклинания этих старых глупцов и невежд? Если сказанное ими — правда и если моя кровь укрепит камни, то почему они смотрели, как стены падают не раз, не два, а четыре раза, прежде чем посоветовали тебе, что предпринять? Позволь мне лишь раз взглянуть на это место, и я скажу тебе, в чем причина. Клянусь богом или богами, Вортигерн, если кровь из моего тела может заставить стены стоять, подумай, насколько лучше могу послужить тебе я, живой и невредимый.

— Колдовство! Колдовство! Не слушай его! Что может понимать в таких делах этот мальчишка? — закричал Моган, и за спиной у него зафыркали и затрещали остальные жрецы. Но старый воин хрипло и резко изрек:

— Пусть он попробует. Вреда от этого не будет. Помощь тебе нужна, Вортигерн, все равно — от бога или от дьявола. Говорю тебе, пусть он попытается.

И по всему залу воины, недолюбливавшие колдунов и жрецов, эхом откликнулись:

— Пусть он попытается.

Вортигерн в нерешительности нахмурился, переводя взгляд с Могана на воинов, потом поглядел на серые просветы арок, занавешенные дождем.

— Сейчас?

— Лучше немедленно, — ответили ему. — У нас мало времени.

— Да, — отчетливо произнес я. — У нас мало времени. — Снаружи льет дождь, Вортигерн. Что же это за король, чью крепость способны разрушить ливень или непогода? Ты увидишь, что твои стены обрушились вновь. Это оттого, что ты строил впотьмах и слушался советов слепцов. Прикажи скорее отвести меня на вершину утеса, и я скажу тебе, отчего рушится стена. И если ты послушаешь меня, а не этих прислужников тьмы, я покажу тебе, как отстроить Твердыню при свете дня.

Пока я говорил, дождь прекратился, словно по мановению руки. Во внезапно наступившей тишине люди застыли, разинув рты. Онемел даже Моган. Затем, будто отдернули темный занавес, выглянуло солнце.

— Видишь? — рассмеялся я. — Идем, король, отведи меня на вершину утеса, и в солнечном свете я покажу тебе, почему упала стена. Но прикажи захватить и факелы. Они нам понадобятся.

10

Еще до того, как мы достигли подножия утеса, мои предположения подтвердились. Снизу мне были видны каменщики, столпившиеся на краю скалы в ожидании короля, несколько мастеров уже спускались вниз навстречу процессии. Старший над ними, крупный мужчина с седеющими бровями, поспешил к королю, одной рукой сжимая на груди концы старой мешковины, которая служила ему плащом и с которой каплями стекала вода. Похоже, он не понимал, что дождь уже прекратился. Управитель был бледен, а его покрасневшие глаза говорили о том, что он недосыпал много ночей. Остановившись в трех шагах, управитель замер, с тревогой глядя на короля и отирая с лица капли влаги.

— Опять? — коротко спросил Вортигерн.

— Да, мой господин, и готов поклясться, никто не сможет сказать, что это по нашей вине, точно так же, как в прошлый раз или до того. Ты видел вчера, как шла закладка. У тебя на глазах мы расчищали обломки, потом добрались до самой скалы, чтобы начать все заново. И это и впрямь была самая скала, клянусь, мой господин. Но стены все равно пошли трещинами. — Он испуганно облизнул губы, встретился со мной глазами, потом поспешно отвел взгляд, так что я понял, что ему известны планы короля и его колдунов. — Ты хочешь подняться наверх, милорд?

— Да. Отзови людей.

Он сглотнул, обернулся и побежал вверх по петляющей дороге. Я услышал, как он выкрикивает на бегу приказы. Вортигерну подвели мула, и король сел в седло. Меня крепко привязали за запястье к сбруе королевского скакуна. Чародей или нет, они не собирались давать мне шанса на побег, пока я не явлю свою волшебную силу. Стражники сомкнулись вокруг короля и его жертвы.

Переговариваясь вполголоса, воеводы и придворные короля окружили нас, но священники остались позади, с опаской глядя на меня издали. Я видел, что они не особенно опасались исхода испытания; они не хуже моего знали, что в их магии от дара богов, а что от иллюзии, обманывающей того, кто желает обмануться. Они были уверены, что я способен сделать не больше их и что, если я — из их братии, они без труда найдут способ разделаться со мной. Все, что я мог противопоставить их отточенным трюкам, думали королевские шептуны, было привычным им шарлатанством да толикой везенья: что, как не случай, заставило остановиться дождь, пока я говорил, а на моих последних словах — выглянуть солнце?

Солнце блестело на мокрой траве на гребне утеса. Мы поднялись высоко над долиной; и отсюда река казалась яркой змеей, извивающейся меж отвесных зеленых холмов. Тут и там от построек в королевском лагере к небу поднимался дым. Вокруг деревянного зала и прочих строений словно поганки сгрудились кожаные шатры, а люди с такой высоты казались не больше мокриц, копошащихся между ними. Это был поистине величественный утес, настоящее орлиное гнездо. Остановив своего мула в роще истерзанных ветром дубов, Вортигерн взмахом руки указал на площадку за черными голыми ветвями:

— Вчера отсюда была видна западная стена.

Сразу за рощей протянулся узкий гребень, самой природой сложенная подъездная дорога к не существующей еще неприступной цитадели, а по верху гребня тянулись колеи, оставленные колесами повозок строителей. Королевская Твердыня представляла собой скалистый утес, к которому с одной стороны в лоб подходил узкий гребень, а остальные ее стороны обрывались вниз головокружительно крутыми склонами, с торчащими из них острыми зубцами скал. Утес венчало ровное плато размером сто на сто шагов, некогда поросшее бурьяном и чахлыми деревцами, льнущими к седым валунам. Теперь расчищенное под строительство плато утопало в замешанной десятками ног черной грязи вокруг обломков зачарованной башни.