Хрустальный шар

Говоря это, Мисько схватил поудобнее стул, поднял его над собой и кинулся на онемевшего украинца.

Осецкий схватил своего любимца за плечи и удержал на месте; раздались возмущенные голоса, а старший лейтенант Гжендош, шеф отделения милиции, предупредительно похлопал по карману, в котором он носил элегантный «бельгиец» для особых случаев, и приблизился к коменданту железнодорожной охраны.

Тотчас их окружило несколько мужчин, и они вышли с не слишком сопротивлявшимся и побледневшим украинцем, у которого слюна стекала на серебряные пуговицы мундира. За ними потянулся и Мисько с неотлучным Осецким. В зале забурлило. С волнением обсуждался факт разоблачения, но нашлись и такие особы, которые считали, что Мисько позволил себе слишком много. Мало того, что его привел инженер, мало того, что он наелся и напился, так еще и выразился при дамах неподобающим образом. Господин почтмейстер особенно преуспел в суровом осуждении невоспитанности шофера.

– Хам, он хам и есть, – приняла решение госпожа староста, мама которой по-прежнему торговала сосисками и ветчиной на главной улице в Кельце.

Мисько вскоре вернулся в отличном настроении. Но то, что он услышал в зале, сильно его рассердило.

– Уж слишком хорошо они живут, – заявил он инженеру. – А, было не было, бух бабке в рыло. Ну что, может, станцуем? – обратился он к молодой девушке в жутком зеленом платье.

Они исчезли среди пляшущих, и через минуту, когда расталкиваемые могучими плечами шофера господа начали отскакивать от него в стороны, можно было прекрасно наблюдать двойные лычаковские [155] па, клепаровские [156] выкрутасы и достойное высшего света «качание» левой руки партнерши.

155

Лычаков – историческая местность во Львове.

156

Клепаров – бывший пригород Львова.

– Господин трубач, а может, штайерок [157] ? – предложил в подходящий момент Мисько.

Но музыканты не знали ни одного из штайеров, хотя Мисько даже попытался им насвистеть мелодию. Это его окончательно разочаровало.

– Что ж это за музыканты, которые даже штайерка не знают, – заметил он и вскоре исчез вместе со своей подружкой.

Где-то за окнами раздалась песня, что «кто над верою смеется, живо кровью обольется, а кто верит вместе с нами, счастлив, как дитя при маме», – и лишь некоторое время спустя госпожа почтмейстерша с ужасом в глазах принялась искать потерянную дочь.

157

Штайер, штайерок – польский народный танец, род вальса.

– Вы не видели Ядвиню? Извините… – с сахариновой улыбкой обратилась она к Осецкому, который лечился то чаем, то пивом, то даже с отчаяния и по принципу клин клином – рябиновкой. – Вы не видели моей доченьки? Она была в зеленом платьице.

– Видел, конечно, с господином Петрусом. Наверное, пошли прогуляться, – ответил вежливый инженер.

Матрона охнула и исчезла.

Осецкий улыбнулся в душе и продолжил лечение, потому что почка отзывалась все сильнее.

– Господин инженер, – обратился к нему пожилой господин с милой улыбкой, на лысине которого бушевал огонек серебристых волос, – позвольте представить вам моего шурина.

Чопорный мужчина среднего возраста с совершенно невыразительным лицом поклонился Осецкому.

«Выглядит как железобетонный столб», – подумал инженер.

Тот некоторое время нес какой-то бред о мире, Англии и электрическом токе, даже до Индии добрался, и наконец, когда решил, что для вступления хватит, конфиденциально продолжил:

– Уважаемый господин инженер, как специалист вы не могли бы оказать мне большую услугу? Дело в том, что у меня есть некоторые аппараты, которые я приобрел по случаю, оптом… потому что я, вы понимаете… то есть я был бы вам благодарен, если бы вы произвели их настоящую оценку, как вы думаете? Возможное затраченное время я бы, так сказать, с огромным удовольствием, конечно же, возместил, то есть чтобы без ущерба для вас…

«Что за липкая личность», – подумал Осецкий, с неприязнью наблюдая за жестикуляцией говорящего.

– Так у вас оптовый склад… именно таких аппаратов?

– Нет… я… у меня, значит, склад пера и пуха… но это было с транспортом, поэтому купил на вексель, понимаете, а когда сроки выплаты были просрочены, я через суд получил, а потом на аукционе…

«Что за чушь он несет?» – подумал Осецкий, но, поскольку с юных лет чувствовал влечение ко всяким аппаратам и ему никогда не надоедало знакомство с новыми, согласился.

– Так, может быть, прямо сейчас… потому что… у меня тут машина… значит, «фордик» мой, – говорил скользкий господин, все живее потирая руки.

Осецкий даже обрадовался, что сможет так вот, по-английски, исчезнуть. (Дома у него была книжка, которую он хотел прочитать. Он привез ее еще из Катовиц, но за последние три недели из-за отсутствия времени даже не открывал ее. Сейчас он представил свою маленькую, но уютную комнатку, ночную лампу, одеяло и раскрытый детектив. Что за роскошь после таких трудов. «Фордик» оказался великолепной современной машиной. Должен был стоить неплохих денег, если только не оказался в обладании предупредительно вежливого господина в связи с его странными сделками, во время которых, начав покупки пера и пуха, можно было дойти до приобретения электрических аппаратов.

Проехались недалеко, машина остановилась у какого-то сарая. Здесь владелец автомобиля повел себя по крайней мере странно. Он осмотрелся кругом, потом, включив фонарик, достал ключ и открыл висячий замок. Показались груды ржавой, скрипящей при прикосновении жести. Что-то в глубине посыпалось.

Отбросив несколько верхних листов, хозяин таинственных устройств добрался до слоя мешков с соломой. Когда и те были отброшены, показались перепутанные, как макароны, клубки старых диванных пружин. И это было преодолено. Наконец был убран большой лист уже совсем свежей и чистой фанеры, и округлое пятно света поплыло по темно-красному мрамору. Осецкий затаил дыхание: перед ним лежали распределительные щиты, переключатели, предохранители, счетчики; все, почти в полном составе, столь необходимое ему оборудование покоилось на толстом слое соломы.

– Вот… это… как состояние… превосходное, я думаю, не правда ли? – уже снова потирал руки торговец пером и пухом. – И хотелось бы узнать, для чего это предназначено, а также… какая могла бы быть цена… как вы считаете?

– Много вы за это не получите, – сказал Осецкий, с трудом сдерживая радостный смех. Ну, на этот раз тип нарвался.

– Неужели, как это, столько тут и… металл замечательный; все новое, превосходное.

– Вы умеете расхваливать товар, – согласился Осецкий. Он достал портсигар, закурил сигарету. – Завтра, извините, я приеду сюда с грузовиком. Потому что это из нашей электростанции. Раздобытое, как здесь говорят. А если попросту, то украденное.

– Что? Вы мне? Вы… украденное?! Мои, ведь это мои аппараты, вы что?! – пробормотал торговец. Круг света подпрыгнул. Показалось его лицо, налитое кровью, серое и липкое.

– К сожалению, в соответствии с законом украденный предмет должен быть возвращен настоящему владельцу.

– Кто? Кто этот владелец? Может быть, вы?!!

– Государство.

– Кто это? Что это значит – государство?

– Я, мой шофер, мои работники, даже вы, к сожалению. Мне жаль, что я вас так разочаровал, но другого выхода нет. Без этих аппаратов электростанция не заработает.

– Не заработает?!

Какие-то мысли отразились на ошарашенном лице торговца. Минуту он стоял неподвижно. Потом свет фонаря дрогнул и погас. Раздался шипящий голос в темноте:

– Господин инженер… будьте благоразумным человеком. Вам нужны для электростанции некоторые устройства, которые есть у меня. Я их вам продам. Продам, – протянул он явно сладкое для него слово. – Составим акт купли-продажи, все законно. Моя фирма известна…

– Что вы имеете в виду?

– Ведь это не ваши деньги… и вы могли бы, пользуясь случаем… того…