Хуан Дьявол

– Мы не будем отвечать. Они взорвали землю и отделили нас морем, – ответил Хуан со спокойствием, переполненным горестью.

– Лучше умереть в сражении. По крайней мере, потратим патроны, которые остались у нас. Огонь! Огонь!

Ослепшие от ярости, несколько мужчин схватили оружия, чтобы выстрелить против удаляющихся в униформе, но Хуан выскочил перед всеми.

Мужчины повиновались голосу Хуана. Как раз вовремя они укрылись за камнями, потому что в ответ ударили залпы укрывшихся солдат с другой стороны рва. Медленно Хуан поднялся на вершину скал, и быстрым взглядом охватил панораму. Через широкий ров хлестало бушующее море, вокруг Мыса Дьявола кипела пена. Словно их бросили в лодке неизвестно где. Мягкая рука легла на его руку, Хуан обернулся, пронзив лицо Моники глазами, горящими, как раскаленные угли.

– Ты должна спастись, Моника. Ты не можешь погибнуть здесь.

– Я не буду спасаться одна, Хуан. Я последую судьбе остальных. Если можешь что-нибудь сделать для всех, делай. Но ничего более, Хуан.

13.

Смущенная, негодующая, дрожащая, неспособная говорить, София Д`Отремон отчаянно схватилась за руку Ренато, услышав из уст Отца Вивье историю ужасного восстания в Кампо Реаль. Она едва могла поверить своим ушам и вообразить услышанное, снова и снова поворачиваясь к сыну, который тоже слушал, холодный и неподвижный, словно превратился в мрамор.

– К несчастью, я был свидетелем всему.

– Но как? Когда?

– Прошло пять дней. Три дня и три ночи длилось всеобщее безумие, охватившее этих несчастных. Три дня разрушений, пожара, уничтожения всего, убийства нескольких верных слуг, которые пытались помешать. Не было возможности покинуть убежище в церкви. Мы ослабели, когда нам удалось сбежать и пройти пешком через поля, страдая от тысячи мучений, пока не добрели до ближайшей усадьбы.

– А солдаты? А местные власти? – спрашивала возмущенная София. – Что делали власти Анс д`Арле, Сент-Анн, Дьяман?

– Туда никто не пришел. Кампо Реаль – отдельное королевство. Но что бы они смогли сделать? В каждом из этих населенных пунктов не более одного или двух десятков солдат против несколько тысяч мужчин и женщин, поднявших мятеж в Кампо Реаль.

– В таком случае, все было в руках этого сброда?

– Только несчастная сеньора де Мольнар и три старых служанки сбежали со мной, перешли через границы Кампо Реаль, которые я знал.

– Боже мой! Боже мой. Можно потерять рассудок!

– Успокойся, мама, успокойся, – советовал Ренато.

– Успокоиться? Успокоиться? Ты осмеливаешься говорить, чтобы я успокоилась? Нужно просить полицию, солдат, кого-то, кто может уничтожить эту дрянь! Нужно немедленно туда выехать!

– Это будет очень опасно… – указал священник.

– Не имеет значения! Правда не имеет, Ренато?

– Ты пойдешь за смертью, мама! – объяснил Ренато.

– Пойду? Пойду одна? Ты хочешь сказать, что не думаешь…?

– Да, мама. Я поеду. Поеду, но не сейчас. Я должен ждать. Не знаю, сколько часов или дней, но буду ждать. Есть кое-то важнее, чем Кампо Реаль, важнее всего. Любой ценой, я должен спасти ее.

Отчаянная София Д`Отремон подошла к сыну. Она едва могла представить, что произошло в ее Кампо Реаль. Это было словно объявление, что весь мир затонул, закончился, взорвался. Как может говорить Ренато, что есть что-то важнее Кампо Реаль? Замешательство, ужас сменились свирепым гневом, беспредельным возмущением, которое внезапно поднялось из ее недр:

– Ты не понимаешь? Негодяи в нашем доме, разрушают и отнимают, уничтожают Кампо Реаль, поджигают, убивают! Ты понимаешь, что происходит? Представляешь себе этих псов, этот отвратительный сброд?

– Конечно же представляю. Не в первый раз такое случается, мама. На Гаити, в Санто-Доминго, на Ямайке.

– Единственную важность представляет для меня случившееся в Кампо Реаль! Это мое, твое, наше! Это наши земли, наш дом! Что течет в твоих венах вместо крови?

– Я же сказал, что поеду тогда, когда это будет возможным.

– Ну тогда я еду немедленно, хотя бы и искать смерть, как ты добиваешься! – и крикнув, громко позвала: – Янина, Сирило, Эстебан! Пусть немедленно запрягут повозку! Пусть подготовят другую, чтобы следовать за мной, доверенные слуги дома! Пусть запасутся провизией и оружием, которое найдут!

– Тем не менее, Ренато прав, сеньора, – мягко вмешался Отец Вивье. – Это настоящее безумие.

– Мама, мама, подожди! – умолял Ренато.

– Чего ждать? Если бы это случилось при твоем отце, который был смелым, он бы подчинил их хлыстами! Но ты, ты…!

– Что я, мама?

– Ты больше, чем трус! Тряпичная кукла, которой женщины играют по своим прихотям! Недостойно твоего имени и звания!

– О, хватит! Клянусь тебе, что…! – вскинулся негодующий Ренато.

– Не клянись ни в чем! Дай мне выйти! Дай пройти! Я буду… я…! – София остановилась, словно задыхаясь, и вскоре упала на пол.

– Мама… Мама!

– Не приближайся, не трогай меня! – отвергла яростно София.

– Янина! – гневно позвал Ренато. И приблизившись, властно приказал: – Позаботься о матери, отведи ее в спальню и пусть она не встает с кровати. Пусть не выходит, даже если придется запереть ее на ключ!

– Ренато, Ренато…

– Прошу вас, оставить меня в покое, Отец.

– Я не могу уйти, не договорив. Кое в чем права донья София. Нужно поехать в Кампо Реаль, попросить помощи у властей. Пустить в ход все средства. Там творится ад, хаос. Понятно, что, используя только силу, это будет невозможно, но нужно найти средство. Возможно, эти люди уже насытились и будут слушать посредника. Я обещаю остаться рядом с доньей Софией и попытаюсь ее упокоить; но если бы вы прямо сейчас сходили в дом губернатора…

– Нашего губернатора нет в Сен-Пьере, – гневно и язвительно отозвался Ренато. – Он нашел удобное решение всех проблем. Ему нужно было поехать в свой дом отдыха в Фор-де-Франс.

– Это печально. Но остались власти, глава полиции, комендант Крепости. У кого можно попросить необходимой помощи.

– Я не буду ничего делать, Отец Вивье, пусть даже вы решите, как моя мать, что я трус.

– Ради Бога! Вы принимаете во внимание эту мимолетную вспышку злобы, лучше сказать отчаяния? Потому что она…

Холодный и режущий взгляд Ренато остановил последние слова священника. Это было красноречивее любых слов. Отец Вивье стоял неподвижно, пока тот удалялся через двор.

– Моника, посмотри туда! Подойди, скажи, что ты тоже видишь, что это не только мои глаза, я не сплю.

Изумленная, взволнованная, Моника позволила увести себя, Хуан почти тащил ее за руку к краю острых вершин скалистого берега. С кошачьей гибкостью спустился он, помогая, поддерживая ее, словно для его крепчайших ног не существовало скользких мест и трудностей. И наконец, они продвинулись к обломку камня, который выходил в море в виде площадки.