Художник кошмаров 2

— Не беспокойтесь, — сразу понял я причину его волнения. — Первым делом я нарисую именно ваши с Хайном портреты. Более того, не сомневайтесь, они будут на голову лучше, всех остальных.

— Меньшего от человека с вашей славой я и не ждал. — окончательно успокоился Кай.

— Единственная просьба. Для особо качественной картины требуется ряд дорогих ресурсов, таких как мощные кристаллы духа. Был бы благодарен, если вы выделите мне их для работы.

— Кристаллы духа… м-м-м. — замялся Кай, подыскивая слова, чтобы отказать, но я его опередил.

— Если вы слышали, именно с помощью такого метода я нарисовал картину для господина Йонги Гору.

— Знаменитый Кровавый трон? — изменился в лице возвышенный. — Хорошо, я выделю средства. — очевидно, даже зная, что это увеличит его капитал, он всё равно с трудом отдавал даже часть своих средств.

— Поверьте, — моя улыбка была столь широка, что грозила ослепить собеседника. — Моя работа вас поистине удивит.

* * *

— Следующая наша цель, это Хайн Сластена. — Лиан в презрении сузила глаза и скоро я и сам понял причину подобного отношения. — В этой жизни он больше всего обожает лишь три вещи: совершенствование, сладости и маленьких детей. О его пристрастиях знают во всех окружающих землях, от чего многие предпочитают отдавать своих маленьких детей проходящим мимо караванам, лишь бы те, были как можно дальше от секты Черного лотоса.

— И хоть большинство членов секты сдохло, эти два урода всё равно живы и здравствуют. Воистину, справедливости не существует. — покачал головой я.

— Может её и не существует, но возможно сегодня мы её частично вернём. — твердо заявила Лиан.

— Ты не знаешь, — вдруг озаботился я. — В последнее время он находил ещё детей? Стоит ли ждать, что где-то здесь есть дети?

— Нет. Последние кто был, погибли. А из-за смерти главы секты Хайну приходится сдерживать свои позывы. Впрочем, если бы он получил поддержку от Пожирающей тьмы, то вновь бы вернулся к своим пристрастиям.

— Тогда надо будет распределить, кто кого будет атаковать, — внёс я предмет для рассмотрения. — Лиан, ты уверена, что справишься в одиночку? Я не хочу сомневаться в твоих навыках, но он всё же возвышенный.

— Секта хорошо меня обучила, — на лицо девушки вновь упала тень, как всегда, когда она об этом говорила. — Сила важна, но если я сумею атаковать внезапно, то у меня будет шанс. Кроме того, что Хайн, что Кай, отнюдь не на вершине ранга.

Здесь я был вынужден согласиться с девушкой. Уже начиная с воина, уровень ранга очень сильно менял количество сил у практика. Воин первого уровня был намного слабее воина шестого.

У возвышенных подобная разница становилась ещё более ошеломительной. Между освоением каждого нового уровня у возвышенных обычно проходили десятилетия, если не столетия, от чего у них было более чем времени, чтобы освоиться со всеми полученными навыками и обзавестись множеством могущественных артефактов.

Хайн и Кай находились приблизительно на первом или втором уровне возвышенного и были для этого ранга откровенно слабы. Пользуясь силой секты, они процветали за счет отличных ресурсов, а не какого-то великого таланта.

Но даже так, если мы ошибемся, то даже одного из них хватит, чтобы стереть нас в порошок.

— Я выбираю Скрягу, — решил я после небольшого размышления. Для меня не было секретом, что каждый раз, когда Лиан вспоминала Сластену, то практически замирала от ярости. Возможно, подобный ему ублюдок кого-то ей напоминал.

* * *

— Приятно с вами познакомиться. — дружелюбно рассмеялся Хайн, двумя руками пожимая мою руку, от чего я чуть было не потерял свою вежливую маску.

В тот момент, когда его короткие, жирные пальцы сжали мою ладонь, я почувствовал, будто опустил её в кучку ещё теплых нечистот.

— Мне тоже. — выдавил я улыбку, смотря на низенького веселого толстячка перед собой.

Если казначей был высоким и худым, то Сластена словно в пику ему был низеньким и пухлым. Он обладал растущим лишь на макушке пучком черных волос и привычкой делать лицо, будто он вот-вот готов засмеяться.

Если раньше, «любители детей» у меня ассоциировались с усами и толстыми очками, то с этого момента эту роль прочно занял стоявший передо мной человек.

В отличие от Скряги убедить Хайна потратить дорогие кристаллы на его картину оказалось куда проще.

Ради улучшения качества слуги Черного Лотоса разработали специальный крепеж, включающий в себя как мольберт, так и идущие по кругу держатели для кристаллов, частично касающиеся ткани будущего портрета.

И здесь я в полной мере реализовал то, ради чего так долго тренировался. Кроме самого Хайна в комнате присутствовала ещё парочка охранников. Они внимательно следили за тем, что я рисую.

Вот только я с самого начала что-то подобное подозревал. Именно поэтому ещё около года назад я придумал концепт двойной картины. Суть заключалась в том, портрет состоял из двух слоев. На внешнем слое я рисовал то, что заказчик ожидал увидеть.

В данном случае это оказалось могущество и удовольствие. Хайн лежал на богатых подушках, шелковых красных простынях и вкушал лакомства, протягиваемые ему десятками детей слуг. На его лице застыло выражение восторга, а на лицах детей было обожание.

Как и другие мои работы она была частично анимирована, от чего Хайн то и дело менял блюда, пробуя то ту, то иную сладость.

Но за первым слоем имелся второй. Работать над ним приходилось в строжайшей тайне. Если год назад, я этого ещё не умел, то с ростом уровня и после просветления у Гора я понял, что движения кисти для меня не более чем костыли.

Фактически, имейся краска, то мне хватило бы просто коснуться кистью холста, чтобы начать рисовать.

И прямо сейчас движущаяся под покровом тьмы краска рисовала вторую картину. Так как концентрировать внимание одновременно на двух работах было тяжело, то я сначала почти закончил внешнюю, а затем делая вид, что дорисовываю мелкие штрихи, принялся за работу над второй.

Окружившие мольберт крупные кристаллы ярко светились, отдавая всю свою энергию. Но никто не подозревал, что вся их мощь идёт совсем на другую работу.

И здесь я полностью снял контроль со своей силы, позволив ей творить то, что она так любит и умеет. Мне совершенно не было жаль, позирующего мне ублюдка. Более того, я хотел бы чтобы он страдал, как страдали все те бесчисленные жертвы и их родители, способные лишь наблюдать, как их жизни не более чем насмешка в глазах старого монстра.