ХУШ. Роман одной недели

Но больше меня поразило другое. Вдруг наш зав кафедрой Иван Семеныч спросил, не слышали ли мы что-нибудь про группу ХУШ.

Разговаривать мешает не только перестук колес и частое мельтешение картинок и карт. В вагон один за другим входят продавцы мороженого, газет, орешков и бытовых предметов. Кто-то предлагает изоленту. Кто-то пальчиковые батарейки. Кто-то лампочки, розетки и провода. Ножницы и скотч.

– Проехавшись здесь, спокойно можно сделать детонатор, – говорит Леха. – Ужас, вся страна занимается торговлей, вся страна челночит на колесах.

Я же решаю отложить разговор об убитом профессоре до того момента, когда соберутся все.

5

Но, когда мы все собираемся на даче, то начинаем наше общение с легкой пробежки по лесу. Бежим группами по два-три человека лесными протоптанными тропками.

Я бегу с Хатимом и Хасаном. Сначала мы бежим небыстро и легко и говорим о погоде. Но за четыреста метров до полигона резко ускоряемся. Такая у нас задача – сбить дыхание. А потом, запыхавшиеся, начинаем пальбу по мишеням. Мы знаем, что будем сильно волноваться, и поэтому учимся стрелять по банкам и пням с бешено бьющимся сердцем и неровным пульсом.

Стреляем по мишеням из Стечкина и УЗИ. Стечкин не дает осечек, надежное оружие. УЗИ выжигает как лучом рентгена. Стрельбище мы устроили на поляне в глухой стороне леса, до которой надо еще добежать. У нас там оборудован тайник и припасены ружья. Есть разрешение на охоту, если кого-то смутит звук пальбы. Это так, на всякий случай, для конспирации.

Рядом с полигоном вырыта и утеплена землянка. В случае чего там можно даже спрятаться и переночевать. Это и есть наша база – Аль-Каида. Здесь мы испытываем все новые и новые для нас виды оружия. Начинали с пневматической винтовки и пистолета. Затем трофейный парабеллум и ТТ, теперь вот Стечкин и УЗИ. Деньги на оружие достает Хатим. Вроде через спонсоров, но скорее всего берет у родителей или зарабатывает сам. Он работает в крупном банке и занимается международными валютными операциями.

Стрелять нам нравится, как и кидать гранаты по мишеням. Мальчишеские забавы.

6

После стрельбища мы переходим к рукопашному бою. Отрабатываем простые подсечки, заломы руки, броски через бедро, болевые приемы и удержание – с тем, чтобы обезоружить и быстро обезвредить. Нам нужны навыки стрельбы и короткого боя в ограниченном пространстве.

Тренирует нас Леха. Вообще для него это низкий уровень. Он мастер бесконтактного китайского боя. Это когда физического контакта нет, а атака отбита. Часто мы просим его показать нам свое искусство, и начинается шоу. Кто-то выходит и пытается ударить, но вдруг начинает дергаться неестественно, как клоун. Мастер будто дергает за невидимые нити, управляя действиями противника, как марионеткой. Это вызывает восторг и улюлюканье у смотрящих.

Вроде бы против законов физики. Но мы не раз своими глазами видели, как Леха стеблем цветка срубает крепкую ветку или веткой разбивает доску. Эта техника не действует, пока человек сидит. А лишь когда атакует.

Поэтому японец, как мы в шутку называем Леху, учит нас делать минимум движений. Сохранять спокойствие в любой ситуации.

– Вы должны использовать энергию нападающих на вас.

Сам Леха с юмором относится к кличке «японец», каждый раз напоминая, что первые террористические акты в Израиле провели православные арабы и японские камикадзе.

Конечно, техника бесконтактного боя, когда действует на энергетическом уровне на сознание, слишком сложна для нас. Мы тренируем простые приемы, подсечки, бросок через бедро, прямые и боковые удары. Главное – в случае схватки быстро уронить противника на пол и обезвредить. Или отмахнуться, не дав себя скрутить.

7

В третьей, самой приятной, части учений мы устраиваем пикник. Пинаем мячик, печем картошку, кидаем снежки. Летом играем в волейбол, купаемся в лесном озере. Едим зелень и загораем на желтой песчаной косе. А сейчас мы укрылись на даче – в деревянном домике. Вскипятили чай, в походном котелке сварили картошку. От котелка и чая пахнет костром. Нам хорошо вот так сидеть и болтать, чувствуя локоть друг друга. Только Таахир почему-то не находит себе места. Он берет бутыль с минеральной водой и начинает ее рассматривать.

– Что ты там ищешь? – спрашивает Баталь. – Градус? Не беспокойся. Это настоящая дагестанская вода. Лучшая, с гор.

– А я и не беспокоюсь, с чего вы взяли? – говорит Таахир.

– Тогда вынужден тебя огорчить! – громко смеется Баталь. – В этой воде нет градуса. Не опьянеешь.

– Я не градус смотрю, а штриховку. Я читал, если больше пятидесяти двух в конце, то вода тяжелая, радиоактивная. Я теперь, когда покупаю воду и продукты в магазине, проверяю штриховку. Не должно быть больше пятидесяти двух в конце. Пятьдесят два – в крайнем случае.

– Подожди, а продукты здесь причем?

– А везде используется вода, – поправляя очки, с умным видом поясняет Таахир. – Все консерванты вводятся через воду.

На секунду все замолкают, задумавшись, а Таахир, воспользовавшись паузой, продолжает:

– Я очень много читаю литературы по физике и экологии в Интернете.

– А ты это в магазине предъявлял? – спрашивает табиб Халид. – Что ты тут нам сейчас предъявляешь?

– Но меня не слушают! Я долго стою и рассматриваю этикетки, а надо мной смеются. А однажды я стал покупателям лекцию читать, так меня секьюрити вывели из магазина.

– Так вот, значит, как! – вдруг с иронией говорит Леха. – Вот значит, как все на самом деле. А я-то думал, первые цифры всего лишь обозначают регион производителя, а последние – сам вид продукта. Мол, утка – это утка, а водка – это водка. И вот эту утку в Интернете для дебилов, озабоченных экологией, специально пустили.

И тут все начинают громко смеяться над Таахиром. Потому что Леха никогда ничего не говорит просто так.

8

Таахир – он вообще немного не в себе. Он приходится каким-то дальним родственником Хатиму. Вроде бы даже троюродным братом. Некрасивый, с приплюснутым носом, с длинными неровными зубами и с толстыми щеками. Уши его скручены, как будто с сосисок снимали кожуру, но так и не сняли. Круглое лицо его с неправильными чертами похоже на расплющенное блюдце или искривленное зеркало. По крайней мере, когда Таахир говорит, губы его кривятся, полностью так и не открываясь.

Хатим сказал, что в детстве Таахира уронили вниз головой, и с тех пор развитие его замедлилось.

Тем не менее это не помешало Таахиру поступить в вуз и выучиться на программиста. Отец Таахира какой-то известный физик. С его помощью Таахир, возможно, поступил и продержался на факультете весь срок.

Но после учебы Таахир нигде так и не работал. Не сумел пройти ни одного собеседования. И ему ничего не оставалось, как после трагической гибели отца оформить инвалидность третьей группы.

Теперь Таахир не отходит от компьютера. Лазает по всем сайтам подряд. Читает много всякой, как нам кажется, бесполезной ерунды. А еще он занимается тем, что собирает коллекцию фильмов и музыки. У него дома все полки завалены дисками и железом. Девяносто процентов из них он не смотрел. Но для него главное – сам процесс собирательства. Пусть будет, говорит он.

Таахир – наш программист. А все программисты – летящие. В бытовых мелочах и в общении он адекватен. Что нас вполне устраивает.